Жрица богини Маар
Шрифт:
— Ты кажешься очень уставшей.
— Плохо сплю последнее время, — призналась я.
— Понимаю, — она с сочувствием положила руку мне на запястье. — Все образуется, а из-за Ингара не переживай. Главное, что ты была сильной. Ты постояла за себя, как смогла.
Я кивнула, отвернулась. Учитывая, что несколько раз за минувший день видела, как он меня убивает, развивать тему хотелось меньше всего.
— А политику оставь Императору и господину Нагорту. Мы больше ни на что повлиять не можем. Это жестокие игры, но, к превеликому счастью, не наши, — продолжала Гарима.
— Ты говорила о поиске третьей, — резковато перебила я и устыдилась собственной порывистости.
— Да, — спохватилась она. — Мне не доводилось участвовать
— Когда будем искать? — на самом деле мне было все равно, что услышу в ответ. «Через неделю», «через месяц», «никогда» устроили бы меня одинаково.
— Я думала, сделаем это завтра. Что скажешь? — Гарима явно пыталась меня подбодрить.
— Хорошо, — изобразив уверенную улыбку, согласилась я и поменяла тему. — Как господин Тевр? Ему лучше? Наш допрос его сильно утомил.
Гарима зарделась, потупилась.
— Он чувствует себя значительно лучше, — ее голос осип, звучал неуверенно. — Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты тогда вмешалась. Я… я думала, он использует меня, чтобы получить нужные сведения. И… хоть это меня и не красит, я хотела наказать его, оскорбить, — она вновь заглянула мне в глаза: — Спасибо, что не дала мне совершить эту ошибку.
— Для этого и нужны сестры, — улыбнулась я. — Но почему ты изменила мнение?
Гарима покраснела еще больше, смущенно закусила губу и с ответом не торопилась. Я не подгоняла, догадываясь, что ей трудно признавать неправоту.
— Его воспоминания попали в кристалл, — тихо сказала, наконец, сестра. — После нашего с тобой разговора, я заглянула в них. И тогда поняла, как ошибалась, как была к нему несправедлива.
Я осторожно расспрашивала, Гарима застенчиво отвечала. Она была немногословна, но лучилась счастьем, и становилось ясно, что отношения с красавцем-воином у нее налаживаются. Единственной бедой оставалось невольное участие господина Тевра в делах принца. Гарима верила, что это удастся утаить, защитить доброе имя воина. Он терзался муками совести, хоть его вины не было, и переживал из-за того, что так навредил стране. Он считал себя едва ли не предателем Империи. Примириться с собой, со случившимся ему помог жрец Тимек. Он навестил Гариму как раз тогда, когда она принимала господина Тевра. Сестра завела разговор не о новостях, а о сарехских заклятиях, о которых жрец знал немало. Пожилой гость, не догадываясь, что познакомился в лице воина с одной из жертв северной магии, несколько раз подчеркнул, что зачарованные люди не властны над собой. Господина Тевра это немного утешило.
Потом мы говорили об Императоре и новостях столицы. Я интересовалась всем, уточняла, силилась сосредоточиться и осознавать ответы. Но многодневная усталость брала свое, я была удручающе рассеянной и чувствовала себя больной. Несмотря на это всячески растягивала разговор, отодвигала миг прощания и очень огорчилась, когда Гарима встала, упомянув скорую встречу с господином Тевром.
Сестра почувствовала, что я тянула время, даже спросила, все ли у меня в порядке. Я изобразила улыбку, кивнула и пожелала ей хорошо провести день. Портить Гариме свидание с воином хотелось меньше всего на свете. К тому же признаться, что ее тепло отгоняло призраков, я не могла, как и сказать, что во время завтрака видела сидящего на месте Абиры Ингара. Сарех мерзко улыбался и, скрестив руки на груди, оскорблял меня и сестру, если в разговоре возникала пауза. В беседке в то утро были и другие призраки, но они вели себя скромней в присутствии Доверенной. Меня это, правда, не успокаивало. А к отвратительному не проходящему чувству собственного осквернения добавился страх сойти с ума.
Я ждала появления Фераса как спасения. Ведь ему удалось прогнать призраков, заглушить их голоса. Но воин прислал записку, приносил извинения
за то, что не придет, ссылался на работу. Я напилась успокоительного и попыталась заснуть, но, видимо, слишком часто прибегала к лекарству. От этого оно слабо действовало, и сном болезненное полузабытье не называлось. В бреду я много плакала, отмахивалась от разных пугающих видений и молила Маар лишить меня дара. В какой-то миг поняла, что из-за этой силы все мои горести, из-за нее не могу избавиться от образов убийц, Ингара и Сегериса.Я молилась так самозабвенно, что, очнувшись незадолго до рассвета, верила в исполнение своего желания. Вскочив с кровати, бросилась к зеркалу, но глаза оставались такими же карими, как и прежде.
— Что-то случилось, госпожа? — спросила появившаяся на пороге Суни. — Я могу вам чем-то помочь?
Помочь она мне не могла. Это знала я, знали злобствующие призраки. Но ее тревога была такой искренней, что я не сдержала слезы и, уронив лицо в ладони, плакала навзрыд. Суни обнимала меня, шептала что-то успокаивающее. К сожалению, голоса высмеивающих мою слабость призраков были громче.
Немного легче стало в присутствии Гаримы — призраки побледнели, в беседу не вмешивались и даже дали недолго поспать у бассейна. Во сне я вновь молила Великую, на сей раз о помощи, просила направить меня. Проснулась, шепча ее имя, поспешно отвернулась от Гаримы, спряталась от ее пытливого взгляда. Сестра пока не настаивала на ответах, знала, что я расскажу, когда буду готова. До начала ритуала такой миг не наступил, а после нас поглотил вихрь золотого песка кристалла.
Искрящиеся потоки силы бережно подхватывают моих воронов и змей Гаримы и поднимают к самой вершине кристалла. Удивительное ощущение полета, невесомости. Не пугает даже то, что теперь я вижу глазами крупнейшей из своих птиц, чувствую упругий ветер в крыльях и слышу шум волшебного песка, ударяющегося о стенки кристалла изнутри. Я с удовольствием вдыхаю горячий воздух раскинувшейся подо мной пустыни и с любопытством слежу за тем, как из золотого песка проступают города, озера, реки, Жемчужное море…
На необъятной карте сияют точки даров и белые стержни кристаллов. Они разнятся по яркости света, и я не удивляюсь тому, что кристалл Ратави один из сильнейших. С его ровным и спокойным светом могут соперничать лишь два кристалла на юге страны, но все три вместе проигрывают в яркости кристаллу на востоке. Как ни стараюсь, но вспомнить хоть какой-нибудь крупный город в этой части страны не могу. Я, как завороженная, рассматриваю великолепный, манящий стержень и замечаю тонкие серебряные нити, связывающие его с другими кристаллами. И вдруг понимаю, что смотрю на сердце Забытого города и что должна попасть туда. Связь с великой Маар там сильней всего, там она точно услышит мою молитву и лишит меня дара.
— Кристалл Забытого города прекрасен, — голос Гаримы звучит иначе, глубже, красивей, несмотря на едва слышное шипение. — Но мы ищем сестру.
— Ты права, — я заставляю себя отвернуться от сияющего стержня и смотрю на Империю.
За Жемчужным морем всего три дара, и ни один не откликается теплом. Россыпь золотистых точек на карте изначальной Империи создает мираж богатого выбора, но будущая Передающая Ратави находится почти сразу. Ее дар привлекает наше с сестрой внимание так сильно, что другие даже не интересуют. Мы с Гаримой парим над скованным мехенди даром, и Доверенная шепчет:
— Ты тоже чувствуешь это?
— Что? — так же тихо спрашиваю я, хоть и могу поклясться, молодая женщина нас не слышала.
— Прислушайся… к ее сердцу, — медленно и неуверенно советует Гарима.
Долгая минута тишины, я вслушиваюсь, но все же признаю, что ничего особенного не заметила.
— Это нестрашно, — задумчиво отвечает мне большеглазая змея голосом Гаримы. — Мы нашли ее.
— По карте можно понять, где она. Даже жаль, что мы не знаем, как ее зовут, — вздыхаю я. — Ждать Передающую без имени… мне от этого не по себе.