Журнал «Если», 2004 № 02

— Кстати, почему она оказалась вооружена?

Пасторелли сокрушенно поцокал языком.

— Закон, запрещающий послам носить оружие, не поддается однозначному толкованию. Оружием можно посчитать деталь латной рукавицы, сапога… словом, все, что придет на ум…

— То есть, по мнению посла, смертоубийственная штучка может не являться оружием. Сигнальное устройство, усовершенствованный эквивалент ракетницы…

— Или передающий лазер.

— О'кей, в детстве я сама увлекалась научной фантастикой, и писатели до сих пор приходят ко мне за советом.

Он едва заметно пожал плечами, и дальнейший путь мы продолжали в молчании: как большинство итальянцев, Луи считает дурным тоном беседовать, когда руки заняты.

— Только не говори, что никто не ожидал покушения.

Луи что-то проворчал.

— В том числе и профессиональные параноики, — продолжала я.

— Но ведь настоящей войны у нас давно не было, — уклончиво пробормотал он. — Думаю, поэтому все оказались столь беспечны… Кстати, если дело дойдет до схватки между Землей и космической базой Лагвы, на кого бы ты поставила?..

— Надеюсь, вся эта трагедия записывалась?

— Разумеется.

— Но не транслировалась?

— Произошла семисекундная задержка вещания: кому-то удалось навалиться на переключатель, едва началась пальба. Всех присутствующих заставили дать подписку о неразглашении, кого-то посадили под замок, так что у нас есть три дня, прежде чем это выйдет наружу… хотя я и на это бы не поставил.

— Ты там был?

— Да. Я пытался достать тебе приглашение, но…

— Неважно. Забудь. Так или иначе, подобные вечеринки не в моем стиле, даже если обходятся без двух трупов… — начала я, но, заметив, что Луи слегка поморщился, осеклась: — Больше двух?

— Три выстрела. Третий человек еще жив, но едва-едва. Он стоял подальше, и луч оставил в его груди вмятину диаметром двадцать сантиметров и глубиной — два.

— Кто он?

— Алистер Понци. Из Администрации.

— Что он там делал?

— Там — не знаю. Но он провел две последние успешные кампании по выборам президента.

Я долго молчала, переваривая услышанное.

— Значит, можно с полным основанием сказать, что Впокга/ро/тжж прикончила едва ли не всю верхушку в этой стране.

— Близко к тому, — мрачно согласился Пасторелли.

— Подобные совпадения позволяют стереть клеймо позора с паранойи. Это просто обязано быть совпадением. Не так ли?

— И на это я бы тоже не поставил.

— Что Лагва знает о нас?

— Понятия не имею. Они слушали наше радио, ловили телепередачи, но ни одна из жертв не стремилась мелькать на экране. В отличие от президента; тот берет на себя эту обязанность, поскольку хорошо смотрится на «картинке». Секретная служба ожидает, что на него время от времени будут покушаться, в конце концов, это часть его работы. А вот Тоуи, Мэлидон и Понци… — Луи покачал головой.

— А Тоуи сказал что-то перед тем, как в него выстрелили?

— Не знаю. Я стоял недостаточно близко, чтобы услышать, но, думаю, в его булавке для галстука был спрятан микрофон. Спроси лучше Сергея: наши допустили его к расследованию.

Я откинулась на сиденье и улыбнулась, впервые за все утро. Сергей Иванович Арсеньев был одним из последних великих чиновников КГБ до распада СССР. Сплетники, утверждающие, будто он по-прежнему облачен в тот же костюм, что и тридцать лет назад, безбожно врут. Сейчас он носит «ливайс» и меховую шапку.

Я познакомилась с ним, когда он явился на одну из моих лекций о диалектах индейцев навахо: вообще он отличался чисто русским ненасытным любопытством, невероятной способностью к языкам и поразительной памятью — лучшей я ни у кого не встречала. Он занимал какой-то невеликий дипломатический пост, но чем занимался на самом деле, было никому не ведомо. Кроме, вероятно, наших спецслужб, которые, надо сказать, относились к нему с уважением — если сотрудникам спецслужб вообще знакомо такое понятие.

Я отнюдь не была уверена, что мы сможем распутать эту долбаную головоломку, но хоть по крайней мере получим удовольствие, работая мозгами.

* * *

Впокга/ро/тжж держали в резиденции вице-президента. Охраннику у ворот не понравились мои джинсы и футболка с надписью NARAL [13] , так что пришлось почти целую минуту говорить в его булавку для галстука. За это время подошел Сергей.

— Сара! Ужасно рад встрече! Как поживает Ивен?

13

Национальная лига действий за право на аборт.

— Лучше некуда.

В свободное время Сергей выращивает кошек — в основном, снежных барсов и дальневосточных тигров.

— А как Впокга/ро/тжж, если, конечно, от нее что-то оставили для допроса?

Сергей кисло улыбнулся и повел нас в коридор, забитый докторами наук в умопомрачительно дорогих костюмах.

— Ваши ребята разрешили мне побеседовать с ней. Но она не желает разговаривать. Совсем.

Он употребил лагвианское местоимение, означающее «взрослая женщина, не беременная, чья сексуальная ориентация — не ваше собачье дело». И все это в двух слогах: лагвианцы просто чудеса творят с местоимениями.

— Не помешало бы узнать ее имя, — сказала я. — «Впокга/ро/тжж» означает всего лишь «пилот одноместного корабля». Возможно, у них табу на произношение имен вслух.

Случайно услышавший эти слова известный астрофизик презрительно фыркнул:

— Это высокоорганизованная раса: вы серьезно воображаете, будто…

Я заткнула его непристойным выражением, а заодно напомнила, что табу имеются у всех. Недоуменно моргнув, он отстал. Я поспешила дальше: походка Сергея мало чем отличалась от наступления марсианской боевой машины, хотя бывшие жены, скорее всего, вовсе не поэтому дали ему прозвище «Треножник».

— Разумеется, это может быть и ее настоящим именем, — сказал Сергей. — Но страшно подумать, как подобные имена характеризуют их общество. Я встречал множество Смитов, Куперов и Флетчеров, но никто из них не занимался изготовлением подков, бочонков или стрел… и ни разу не видел человека, по имени Программист или Астронавт.

Он устало покачал головой.

— Правда, я пробовал говорить с Впокга/ро/тжж на лагвианском, но со стороны это звучало, наверное, как лепет младенца. Да ты сама знаешь.