Журнал «Если», 2008 № 01

— Правильно делаешь. А на месте взрослых я бы и вовсе вдоль дороги ограду поставил.

— Ага… удержит она, как же.

Там, где лента магистрали сливалась с горизонтом, возникло неприметное поначалу движение, блеснули притушенные солнечным днем фары, запоздало возник нарастающий звук мотора. Черный автомобиль мелькнул и исчез. Придорожный столбик сменил окраску, засветившись зеленым.

— Хотите, можно на ту сторону сходить, — предложил гид. — Только там ничего интересного нет.

— Погоди. Ты вот что скажи: если машина кого собьет, она что же, не останавливается?

— С чего ей останавливаться? Нешто там люди сидят? Говорят, будто там вовсе никого нет, сама по себе едет.

— Я слыхал, что если встать у дороги и голосовать… ну… стоять с поднятой рукой, то машина может остановиться. Это правда?

Мальчишка в сомнении пожевал губами, потом вздохнул и сплюнул в придорожную пыль.

— Я так и знал, что вы будете про это спрашивать…

— И все-таки?

— Я откуда знаю? Мне еще жить не надоело… Говорят, правда.

— А сам видел, как другие уезжали?

— Не… Сам не видел.

— И никто из тех, кто уезжал, назад не вернулся?

— Может, кто и возвращался, только мы про такое не знаем. Наши вообще редко уезжают, все больше приезжие, вроде вас.

На этот раз звук послышался с другой стороны. Неспешный, деревенский. Скрипели колеса, глухо тупали по твердому копыта волов. Повозка, которую они разглядывали издали, достигла наконец стоящих при дороге людей.

— Здрасьте, дядька Маган! — громко поздоровался мальчишка.

Усатый возница прикоснулся двумя пальцами к полям шляпы, молча кивнул. Повозка проследовала мимо, один из волов на ходу ронял лепехи жидкого навоза.

— Что же, с той стороны машины никогда не едут?

— Нет, конечно. С чего бы им с той стороны ехать?

— А с этой с чего?

— С этой они всегда едут. А зачем да почему — вы лучше не думайте, а то с непривычки с ума сойти можете.

— Вы, значит, привычные…

— Мы — привычные. Вон хуторские знай себе катаются в город да обратно, но только по этой обочине. У них в город и дороги другой нет; зачем, если тут такая благодать. Они так полагают, что с паршивой овцы — хоть шерсти клок. А если спросить у мужика, зачем ему дорога, так он и в хрюкало заехать может.

— Чистит дорогу кто? — спросил Тирлич, скользнув взглядом по навозным лепешкам.

— Она сама чистится. Вот увидите, через полчаса от этих лепех и следа не останется. Вы только не вздумайте на дорогу ничего кидать. Говорят, она мстит тем, кто нарочно гадит. Волам ничего не будет, а человеку не простит.

— Как она может мстить?

— Так и может. Задумается человек и попрется на красный. А машина тут как тут, да и не одна. Косяком пойдут, так что тело никто достать не может, пока его дорога нацело не сожрет.

— Жуткие вещи ты рассказываешь…

— Уж какие есть. Не я их придумал.

Тирлич взглянул на часы.

— Пожалуй, мне пора. Номер в гостинице, должно быть, уже готов. Пойду отдыхать.

Он достал пару серебряных монет, протянул их провожатому. Пацан, не ожидавший такой щедрости, просиял.

— Знаете, что еще здорово? Ночью сюда прийти. Особенно, если тучи низкие. Машины фарами издали светят прямо на облака: вжик! — как молния или зарница. Тут до вас был один, так он говорил, что в жизни ничего красивее не видал. Хотите, я вас отведу? Хоть бы и сегодня ночью…

— Честно говоря, не знаю. Устал с дороги.

— Тогда вот что сделаем. Я вам покажу, где живу, а вы, как надумаете, стукните мне в окошко. Я мигом выскочу и провожу.

— Ты прирожденный чичероне, — сказал Тирлич.

Судя по всему, мальчишка не знал этого слова, но возражать не стал. Не ожидая особой платы, он проводил Тирлича до дверей гостиницы, указав по дороге свой дом и отметив крестиком окно, в которое следует стучать, когда потребуется ночная экскурсия.

— Как тебя зовут, чичероне?

— Корш, — кратко ответил пацан.

— Парни тебя Коржиком не дразнят?

— Я им подразнюсь… — пообещал Корш, показав неожиданно большой костистый кулак.

— Тогда я тоже остерегусь дразниться.

— Дразнитесь как угодно. Вы только без меня ночью к дороге не ходите.

— А что так?

— Место смутительное, мало ли что может случиться.

— А с тобой, значит, не случится.

— Со мной — не случится. Я против ейных прелестей стойкий.

— Ну, тогда я спокоен, — Тирлич одарил Корша дополнительной мелкой монеткой и вошел в гостиницу.

Номер и впрямь был готов. Тирлич оглядел выделенные ему апартаменты и заторопился объясниться с хозяином.

— Я же просил дешевый номер, не дороже талера за ночь. Поймите, я не миллионер, царские палаты мне не по карману!

— Не извольте беспокоиться! — вскричал владелец заведения. — Все, как заказывали, ровно талер в сутки. Лишнего не беру.

— Сколько же тогда стоят дешевые номера?

— Талер в сутки, — отчеканил хозяин. — В моей гостинице любой номер стоит такую сумму. Но для уважаемых туристов — лучшие комнаты.

— Странно, — сказал Тирлич, но спорить не стал. В конце концов, хозяину виднее, почем сдавать номера. Если он до сих пор не разорился, то знает, что делает. А у приезжего постояльца есть более интересные темы для размышления.

О таинственном шоссе рассказывали во всех странах и землях. Рассказы рознились как раз настолько, чтобы всякий понимал: все это сказки, и не надо требовать от них большего. Притча, аллегория, иносказание… при чем тут плотная лента автобана, белый пунктир разметки, светофоры странной конструкции и автомобили, стремительно летящие из ниоткуда в никуда?

Из пункта N в пункт N выехал автомобиль. Спрашивается, зачем он это сделал, что ждет его в пункте назначения и почему навстречу ему не выехал другой автомобиль? В школьных задачниках непременно кто-нибудь выезжает навстречу.