Зимний излом. Том 1. Из глубин

Робер угрюмо глянул на суетившихся конюхов, и те, не дожидаясь окрика, замахали вилами еще чаще. Пять минут сюзерен подождет, не стоять же Моро целый день среди навоза. Эпинэ поймал довольный взгляд Карваля – радуется, что его «Монсеньор» не мчится к королю, задравши хвост. Любопытно, что б выбрал Никола, окажись он между Альдо и Алвой?

Повелитель Молний вздохнул, предвкушая очередной неприятный разговор. Конюхи уйдут, и верный вассал в сотый раз спросит, когда они вернутся в Эпинэ, а сюзерен в сто первый ответит, что не сейчас, и спрячется за присягу, хотя дело в другом. Нельзя бросать Олларию на милость обалдевшего от победы вертопраха и падальщиков, которых становится все больше.

Глупо звякнули вилы. Конюхи закончили работу, и Робер кивнул – уходите. Здоровенные дядьки бочком скользнули за дверь, казалось, они боятся не столько Моро, сколько чего-то, чего сами не понимают. Иноходец тоже многого не понимал и еще большего боялся. Боялись многие – заливающие страх вином солдаты, ошалевшие от ужаса горожане, шарахающиеся от людей псы. Боялись и ждали то ли зимы, то ли беды, то ли того и другого.

– Никола, – окликнул Робер, – принесите воды. Я его держу.

Карваль без лишних слов приволок четыре ведра, вылил в каменную колоду и поспешно отступил. Робер выпустил недоуздок, Моро передернул ушами, но к воде не потянулся. Не хотел, чтобы видели его пьющим, сдавшимся, предавшим. Людям бы такую гордость и такую верность! Эпинэ едва сдержал желание потрепать лоснящуюся шею. Нет, Повелитель Молний не боялся, что конь его покалечит, просто это было чем-то, на что он не имел права. Все равно что лезть в постель к жене угодившего в беду друга. Может быть, потом, когда он расплатится с долгом, он и попробует приласкать Моро. С разрешения хозяина...

– Идемте, Никола. Что нового? Дождя нет?

– Нет... Курше повесил пятерых мародеров. На сей раз из полка Окделла. Бывшие люди Люра.

Пятерых поймали, а пять тысяч живут в свое удовольствие. Лэйе Астрапэ, ну как объяснить Альдо, что король в своей стране не завоеватель, а хозяин. Грабят те, кто не надеется удержаться, но сюзерен уверен, что пришел навсегда, и делает глупость за глупостью.

Конечно, можно махнуть на все и вся рукой и удрать. Мятеж, ибо как еще назвать то, что случилось, захлебнется в своей и чужой крови, но к этому времени они будут далеко. Из Эпинэ можно попробовать договориться с Савиньяками или хитрюгой Валмоном, а не выйдет – удрать в Алат...

– Никола, я должен вам сказать раз и навсегда, что не уйду из Олларии. По крайней мере, пока не прекратятся грабежи.

А прекратятся они, когда «победителей» вышвырнут из столицы к кошачьей матери...

– Монсеньор! – Карваль резко остановился – борец за великую Эпинэ не мог на ходу говорить о том, что его волновало. – Монсеньор, я бы счел бесчестным бросить жителей столицы на произвол судьбы. Кроме нас их защитить некому. Ублюдки-северяне горазды только грабить и предавать.

У Никола во всем виноваты «ублюдки-северяне», хотя среди северян мародеров как раз и нет. Или почти нет. Уроженцы Придды, Ноймаринен, Бергмарк, Надора испокон веку шли в северные армии, а в принявшей сторону Альдо Резервной большинство составляли жители центральных графств, только для Никола все, что не юг, то север. Впрочем, для бергеров все, что не Торка, то юг...

– Карваль, – Робер взял генерала под руку, – я намерен просить у Его Величества особых полномочий для себя и место коменданта Олларии для вас.

Никола в ответ уставился на свои сапоги, и Робера осенило, что Карваль похож на молодого бычка, сильного, упорного и все равно смешного.

– Я готов, – маленький южанин, усугубляя сходство, с шумом выдохнул воздух, – но у вашего Ракана можно только требовать, иначе без толку.

Требовать тем более без толку потому, что Альдо вообразил, будто ему принадлежит весь мир. Сюзерена разуверит разве что армия фок Варзов в предместьях Олларии, да и то не сразу, но виноват не Альдо, а тот, кто начал, то есть герцог Эпинэ. Можно криком кричать, что ты не хотел, не собирался, не думал, толку-то? Это Создатель видит намерения, люди живут по другому закону: сделал – отвечай. Или беги, если у тебя нет совести.

– Не нужно было забираться за кольцо Эрнани, – не удержался Никола, – пускай бы сами выкарабкивались. Только раз зашли, нужно держаться и думать, как быть дальше.

– Да, – эхом откликнулся Повелитель Молний, – нужно думать.

И не только думать, но и делать. Спасать город, горожан и тех солдат, которые просто выполняют приказы. И растерявшихся тоже надо спасать, и запутавшихся в чужих делах и делишках, а еще есть Багерлее и ворохи доносов и жалоб в новой канцелярии.

2

– Заходи, – Альдо Ракан приветливо улыбнулся, и Дик невольно улыбнулся в ответ, – как дела?

– Хорошо, – выпалил герцог Окделл, потому что все действительно было хорошо, даже погода. Утреннее солнце заливало королевский кабинет золотом, играя на старинном оружии и начищенных до блеска подсвечниках. Дворец словно бы радовался возвращению законного хозяина.

– Я тоже думаю, что неплохо, – кивнул сюзерен, – а будет еще лучше. Да ты садись, нечего над душой стоять. Ты мне вот что скажи – ты по-прежнему живешь у Рокслеев?

– Да, – Дик с готовностью уселся на вызолоченный стул. – Они наши соседи и вассалы... То есть были нашими вассалами.

– И будут, – твердо сказал Альдо. – Ричард, пока это тайна для всех или почти для всех, но не для тебя. Я верну старые порядки. Не кабитэлские – гальтарские. Золотые земли вновь станут единой империей. Не будет никаких гайиф, гаунау, фельпов, только Золотая Талигойя от моря до моря. Ну, Повелитель Скал, что скажешь?

Дик был бы и рад что-то сказать, но слова куда-то делись, остались лишь восторг и неистовое желание немедленно броситься в бой. Альдо слов на ветер не бросает. Он обещал привести их до конца года в Олларию – и привел! Теперь последний из Раканов обещает возродить Золотую империю – и сделает это, а Ричард Окделл встанет с ним рядом. Сюзерен усмехнулся.

– Вижу, согласен, ну и слава истинным богам! Глава Великого Дома должен жить в собственном дворце, а не в гостях у вассала, пусть и верного. Кто захватил дом Окделлов?

Дом Окделлов не захватывал никто. Когда расширяли Триумфальную улицу, корона выкупила и снесла мешавшие здания, среди которых был и особняк с вепрями на фронтоне. Это было при деде Ричарда герцоге Эдварде, закладывать новый дворец Повелитель Скал не стал, предпочтя увезти деньги в Надор. Отец пустил золото Алисы на нужды восстания, но его все равно не хватило.

– Ты не знаешь, что за тварь прибрала к рукам твой дом? – сюзерен казался удивленным. – Или кого-то покрываешь?

– Ваше Величество...

– Я, конечно, твой король, – сюзерен откинулся в кресле и закинул ногу на ногу, – но прежде всего я – твой друг. Пока мы вдвоем, зови меня Альдо, а то я, чего доброго, позабуду собственное имя. Так кто вас ограбил?

– Дед сам продал особняк, – объяснил Ричард, – и его снесли. Когда строили дорогу.

– Понятно, – протянул Альдо, – и теперь у потомка Алана Святого в столице нет собственного угла. Впрочем... Ты почти год жил во дворце Алвы, как он тебе? Нравится?

– Да, – начал Ричард, но договорить не успел.

– Он твой. Со всеми потрохами. – Сюзерен взял перо и что-то быстро набросал на плотном листе. – Вот тебе дарственная, только мой тебе совет – выгони слуг. От кэналлийцев можно ожидать любой подлости.

Альдо Ракан в очередной раз был прав, слуги Ворона – враги. Особенно Хуан со своими головорезами, хотя бывший работорговец наверняка удрал, бросив и дом, и господина. Наживающиеся на чужих страданиях всегда были и будут трусами, бьющими в спину.