Зимняя любовь
Шрифт:
Этот вопрос она задала неуверенным голосом, будто в пустоту.
– Не знаю, – наконец хрипло отозвалась Оля. – Но папа тебя очень любит.
– Думаешь, он догадывается? – взволнованно спросила Ксения Борисовна.
Оля молча слезла с подоконника и легла рядом с мамой. Вдвоем они уставились в потолок, по которому время от времени проползал свет фар.
– Неужели ты ничего не видишь вокруг, мамочка? – тихо проговорила Оля, так и не решившись обнять ее. Хотя изначально был такой душевный порыв.
– Первая любовь накрыла такой сильной волной, – так же негромко проговорила
Свет фар снова лениво прополз по потолку, осветив старомодную люстру. Оля всегда знала, что папа любит маму сильнее, чем мама его. Бывает, что любят неравноценно. И как им теперь жить? Дальше отдаляться или попробовать вновь сблизиться? А если Оля станет тем самым тросом, который не даст родителям разбежаться? Как все сложно у этих взрослых! Хотя Оля тут же вспомнила пропавшего Женю и нахмурилась. Сколько неприятных мыслей в голове. Каждая – как скрип по пенопласту…
Юрий Михайлович снова вернулся поздно. На кухне тускло горел светильник. Оля сидела перед ноутбуком и помешивала ложечкой горячий чай.
– Птенчик мой! – позвал папа.
Оля обернулась и растерянно улыбнулась.
– С Нортоном гуляла? – спросил Юрий Михайлович.
– Да, гуляла! – кивнула Оля.
– Уроки делаешь? Чем-нибудь помочь?
Оля только головой покачала и поспешно закрыла вкладку со страницей Жени Потупчика. Ох, этот ненавистный статус «заходил вчера в 7.24»…
– На улице так холодно, – шепотом проговорил Юрий Михайлович. – Кажется, сейчас чашка горячего чая – чуть ли не единственное, что может сделать тебя счастливым.
Оля откашлялась.
– А мама где?
– Мы болтали в моей комнате, и она уснула.
Отец кивнул и вышел из кухни. Оля поднесла ко рту чашку и, обжегшись, едва не уронила ее на стол. Говорит, это – единственное, что может сделать тебя счастливым? Нет уж, все-таки каждому – свое. Оля сердито отодвинула горячую чашку и, подперев подбородок рукой, снова с тоской вернулась к недавно закрытой вкладке…
Юрий Михайлович неслышно вошел в комнату. Желтый свет по-прежнему неровными полосами ложился на стены и потолок. Старый уличный фонарь за окном мерцал сквозь густо падающий снег. Ксения Борисовна лежала на кровати, отвернувшись к стене и поджав ноги. Юрий Михайлович взял с кресла плед и бережно накрыл им спящую жену. Точно так же, как делал это двадцать лет назад.
Глава девятая
С неба сыпал снег вперемешку с дождем. Леденящий ветер пробирался под короткую дубленку из овчины, а мокрые хлопья летели Оле в лицо. В ту минуту даже стало немного жаль, что уроки уже закончились. В школе сухо и тепло…
– Ну и погода! – проворчала Синицына. – Промозгло! Противно! На моей новой куртке такой классный меховой воротник. А из-за дождя на плечах будто драная мокрая кошка лежит.
Рина обеспокоенно завертела головой.
– Ну-ка, Оля, посмотри, нет тут никого поблизости?
– Кого? – удивилась Оля, тоже глядя по сторонам.
– Власова?
– Нет!
– Филимонова?
–
Не вижу!– Ну, слава богу! – вздохнула Рина, на ходу расстегивая рюкзак. Достала из него большую шапку с помпоном и водрузила на голову. К тому времени волосы у нее уже успели намокнуть и теперь светлыми сосульками облепили лицо.
– Почему бы шапку в школе не надеть? – резонно спросила Оля, глядя на подругу. Большой бордовый помпон Рины сразу же побелел от снега.
– Ага, смеешься? Эта шапка у меня с восьмого класса, я новую нормальную с утра не нашла. Видела, рядом с нами Власов и Филимонов одевались?
– Ну и что?
– Вадик до сих пор на тебя поглядывает…
– Пусть поглядывает! – нахмурилась Оля. Внимание Вадика все-таки ее напрягало.
Рина только тяжело вздохнула. Поскользнулась и схватила Олю под локоть.
– Ненавижу такую погоду! Льет и сразу мерзнет. Кстати, о Власове…
Теперь настала очередь Оли тяжело вздыхать.
– В эту пятницу он к себе кое-кого из параллели зовет. Закрытая тусовка. Но мы – в числе приглашенных! – У Рины лихорадочно заблестели глаза.
– Какая честь!
– Я подозреваю, что это из-за Вадика. Он уломал Егорыча включить нас в список гостей. С тех пор как ты появилась в нашем классе, мой бабсовет стал пользоваться успехом. Спасибо тебе!
Рина широко улыбнулась. Снова поскользнулась, и шапка забавно съехала ей на глаза.
– Честное слово, не за что! – угрюмо отозвалась Оля.
– Ты ведь пойдешь с нами в пятницу? Пообещай!
– Не могу я такого обещать! – смутилась Оля. Ведь она точно не горела желанием быть в одной компании с Власовым и Филимоновым. Кстати, интересно, что между Егором и Цветолиной? Вчера они с Вадиком оставили сладкую парочку под лестницей. Не просто же так! Наверняка целовались. Вот если бы Константинова тоже пришла…
– Пообещай! Пообещай! – канючила Рина. – Нас только из-за тебя Вадик пригласил!
– Мне очень жаль, Рина! Я не могу. Прими мои соболезнования…
– Ты еще и смеешься? Господи, ты над нами издеваешься! Лисин ей не нужен, Филимонов тоже… Вот же вбила себе в голову этого выскочку Потупчика! Если бы ты ему так нравилась, он бы нашел какой-нибудь способ связаться с тобой из больницы! Ой…
Ноги Рины в модных демисезонных сапожках заскользили по блестящей замерзшей луже. Синицына повалилась на асфальт, прихватив с собой Олю. Вдвоем они растянулись на льду.
– Больница? – ахнула Оля, при падении больно ударившись коленом. Но девочка не обратила внимания на боль. Так же, как и на мокрый снег. Он будто в один миг прекратился. – Какая еще больница?
– Я тебе ничего не говорила! – прохрипела Синицына. – Блин, Воробьева, слезай с меня! Какая ты тяжелая! Не налегай больше на пиццу в школьной столовой.
Но Оля и не думала слезать с одноклассницы. Грозно нависла над Риной:
– Что за больница, я спрашиваю?
– А ты пойдешь с нами в пятницу к Егору?
– Рина!
– Пообещай!
Оля, сурово сдвинув брови к переносице, молчала. Снег продолжал валить крупными мокрыми хлопьями.
– Я заболею и простужусь! – жалобно отозвалась Рина.