Злобный леший, выйди вон!

«А если волки снова забрели в наши края?», – думал он.

Всякие мысли и твари лезли в его голову: кикиморы, оборотни, гнильцы, ведьмы и другие существа, что потирают когтистые лапы, издали наблюдая за одинокой телегой, груженной можжевеловым вином.

– Что стоишь, Фарсин? – спросил его пьянющий паломник, известный под именем Пробка, потому как, там, где бутылка, там и Пробка.

– Жду вот.

– Чего ждешь, Фарсин?

– Товар жду.

– А что за товар, ты мне можешь сказать?

– Вино можжевеловое.

У Пробки перехватило дыхание. Он схватился за грудь и попятился назад.

– Это что же, то самое? Из Венева? То самое? С медовым вкусом?

– Ага.

– И что же, где оно?

Хозяин повернулся в сторону дороги, которую закрывала снежная завеса.

– О, Боги. А если что случилось? – завопил Пробка.

– Вот я и об этом думаю. Уже купец должон быть здесь давно, да вот нет его.

– Это плохо, это плохо. Как же медовый вкус-то? – запричитал Пробка и скрылся внутри.

– А может он решил меня обокрасть? – заговорил сам с собой Фарсин.
– Взял деньги и утек, как угорь в траве. Он ведь мог. Я его брата знаю, не в первой. Зачем же я наперед платил? Ох, дурак, дурак…

Внутри что-то загремело. Люди заговорили громко и скоро, перекрикивая друг друга. Громче всех вопил Пробка, его верещащий, как у степной птички, голос можно отличить даже среди хора опричников. Толпа загудела в ответ на его крики и ринулась наружу.

– Что случилось? Куда вы все? – спросил хозяин пробегающих мимо мужиков.

– На поиски. Не гоже, чтобы купец пропал ни за что ни про что. А особенно вино можжевеловое, верно я говорю? – сорвался на «ю» Пробка.

– Верно! – на десять голосов ответили мужики.

Пробка дотянулся до уха Фарсина и сказал ему шепотом:

– Я пообещал им, что несколько кружек этого вина достанутся им даром, если они найдут купца с телегой.

– Как ты можешь моим товаром распоряжаться? Ты, что?

– Эй, не гневись. Зато найдем телегу и приведем сюда, разве это того не стоит?

– Ты погляди, на них! Они же не в ту сторону побежали.

Пробка обернулся и пустился следом за оголтелой толпой, пытаясь наставить их на путь истинный. Хозяин вздохнул, зарыл носком сапога темное пятнышко золы в мягкую снежную перину и побрел внутрь.

Среди перевернутых скамей, тарелок, чашек, стульев и прочей утвари можно было спрятать много всего ценного, но от наметанного взгляда трактирщика не ускользнуло, что среди хаоса, оставленного после себя, собранной в один миг поисковой командой во главе с Пробкой, не осталось ни одной монеты.

– Ну конечно. Скрылись, чтобы помочь мне, и ни гроша не оставили. Чтоб я их еще раз пустил сюда, - зарекся Фарсин и принялся за работу.

Когда он поставил на место последнюю лавку, во дворе послышался шум. Фарсин вновь вышел на улицу. На дворе, один за другим, высоко задрав косматые, немытые, покрытые белыми хлопьями, головы появлялись мужики. А следом за ними во двор въехала телега, на козлах которой сидел купец, а подле него и герой, который организовал поиски – паломник Пробка.

– Фарсин, - обратился к хозяину первый мужик, - ты это, если что… это я первый телегу увидел.

– А вот и нет, это я провалился с дороги, а оттуда и увидел телегу!

– А кто тебя столкнул с дороги? – спросил третий.

Тут мужики принялись выяснять, кто же первый увидел телегу, сошедшую с дороги. Каждый считал, что эта честь принадлежит ему. Спор прервал визг Пробки.

– Тихо все!

Мужики обернулись.

– Надо бы обогреть купца, смотрите, как околел. Давайте-ка заведем его внутрь, а там и поглядим, кто и что первый увидел.

Мужики закивали головами, помогли купцу спуститься и повели внутрь, поближе к огню. Пробка подошел к Фарсину и сказал:

– Ты же понимаешь, что это из-за меня нашелся купец, да? Мужики могут спорить, сколько угодно, но мы-то знаем, кто виновник находки.

– Иди уже в дом.

– А ты?

– Я тут управлюсь.

– Тебе, быть может, помочь?

– Иди, я сказал.

Как только Пробка ушел, Фарсин отвел лошадей в конюшню, поставил перед ними сена и вернулся обратно в дом, чтобы узнать, что стряслось с купцом. Не успела входная дверь за ним закрыться, как низкая, тощая тень выскользнула на улицу и, воровато озираясь, прокралась к телеге.

– Я все-таки должен снять первую пробу, а как же иначе? Это ведь благодаря мне, нашлась телега, а как же, – рассуждал Пробка.

Он едва не поскользнулся на ледяной винной корке, что блестела на деревянном полу.

– Ай-ай-ай, сколько добра пролилось. Ну, ничего. Сколько доехало и на том спасибо.

Пробка достал из под выцветшего армяка видавшую виды кружку, и протер для виду. К слову, кружку эту, он ласково называл «Рученька моя».

– Ну что, Рученька, в какую первую заглянем? Я тоже, думаю, что в ту, что побольше. А ну-ка!

Он облизал обветренные губы и потянулся к самой крупной бочке. Не успел он ее коснуться, как крышка вылетела и из бочки показалась лохматая голова.

– Ой, – крикнул он, упав назад. – Вы кто такой?

– Я?

– Ясно, что вы! Я вот паломник Пробка, по праву первого нашедшего хотел вина испробовать, а тут уже кто-то есть в бочке.

– А я это…

– Ты винный бес? – испугано спросил, паломник.

– А? Да. Бес и есть.

– Брешешь! Винные бесы в погребах живут! Это я точно знаю, ни раз я с ними встречался.

– Так я же в новый погреб еду. Вот и забрался сюда.

– Ох и брешешь, дорогой мой. Винный бес существо семейное. Без своего выводка никуда не пойдет.

– А ты открой другие бочки, дражайший.

Пробка покосился на существо, сидящее в большой бочке, и приоткрыл крышку той, что поменьше. Из бочки на него смотрели два маленьких глаза из-под слипшихся темных волос.

– А! – закричал он. – Еще бесы!

Три оставшиеся бочки зашевелились, но лишь у одной из них вылетела крышка, и на свет явилось еще одно существо.