Злобный леший, выйди вон!

Олег сел на стул в углу комнаты. Закат скользнул по стене и исчез.

– Я всегда остаюсь один. Всегда. Тео не верит в судьбу, но что же это тогда такое? Какая злая сила забирает дорогих мне людей?

– Прости, - продолжил он, когда справился со слезами, - не только людей.

Злобу сменило отчаяние. Олег вцепился в волосы, чтобы боль телесная вытеснила боль душевную. Он сжал голову до того, что в ушах раздался глубокий отзвук сердца. Три удара, а за ними тишина. Следом еще три удара и опять тишина. Олег решил, что от волнения сердце потеряло привычный ритм. Только он опустил руки, чтобы нащупать пульс, как в дверь постучали. Три раза.

– А? Кто там?

– Там это, господин Китель пришел, - замялась стряпчая, потому как ей было не по силу выговорить иноземное имя.

– Явился. Скорее зови его сюда.

– А он того… тюкнулся и лежит там.

– Чего? – спросил Олег и выбежал из комнаты.

– Тюкнулся говорю, вон он.

– Скорее, помоги мне его поднять.

 Вдвоем они занесли ученого в спальню, и погрузили в кресло. Стряпчая покосилась на темную фигуру в кровати и спросила:

– Помер батюшка?

– Типун тебе, баба! Иди отсюда! Пироги лепи, или еще что-нибудь!

– Так ночь на дворе, какие пироги?

– Тогда спать иди, чего стоишь?

Теодор Кительсон приоткрыл глаза.

– Это заняло больше времени, чем я ожидал.

– Ты что же шел пешком?

– Было настроение прогуляться. Но как Леший?

– Еще дышит.

Прогноз Олега уместился в одном слове «еще».

– Помоги мне, - сказал ученый, и попытался встать, опираясь на ручки кресла.

– Неужели такая слабость от пешей прогулки, друг? Или это оттого, что ты слишком далеко от Златовласки? Что же ты ее не взял с собой?

– Потому что ее больше нет, - ответил ученый и начал осмотр.

– Куда же она делась?

Теодор Кительсон не ответил. Он весь погрузился в мысли и спустя пару секунд вернулся в кресло.

– Ты сам знаешь, он не доживет до утра, - сказал Теодор Кительсон, отвечая на немой вопрос Олега. – Я давно заметил, что деревянные наросты прорастают кожу и вплетаются в мышцы. Судя по его дыханию, которого почти нет, пораженная диафрагма не справляется.

– Мы настолько бессильны? – спросил Олег.

– Олег. Вижу, ты зол на все на свете, но поверь, если бы я мог помочь, я бы не сидел, сложа руки. Но это все, что нам остается. В последнее мгновение быть рядом. Если угодно, то да. Мы бессильны.

Устами ученого прозвучала правда, которую Олег боялся осмыслить. Держать слезы сил не осталось. Он сел на стул у кровати и заплакал.

Из-под одеяла раздался треск, за которым последовал глубокий вдох умирающего.

– Что это Тео?

– Тело борется.

– Это же хорошо! Есть надежда!

– Увы. Ты помнишь, что каждый раз, как он разрывал наросшую кору, он кровоточил? Так вот, теперь это кровотечение внутри. И добраться до него мы не сможем.

– Боги...

– Если они есть, то только они и могут нам помочь. Но думаю, что сегодня ночью они заняты своими, только им известными делами. Что им, до нас, смертных.

– Тео, не время для твоих толков.

– Прости. Послушай дыхание над его ртом, - сказал ученый.

– Будто бурлит что-то вдалеке. Это плохо?

– Крупны сосуд, или несколько мелких разорвались и кровь теперь изливается прямиком в легкое. Осталось немного.

– Как ты можешь так спокойно говорить? Неужели тебе все равно?

– Я бы пополз за лекарством от его недуга, если бы оно было…

– Ты просто мог прийти, когда был нужен, но не пришел, - сказал Олег, но не смог посмотреть в глаза ученого.

– Олег, я не мог оказаться рядом только по той причине, что на меня напали.

– Кто, интересно?

– На вид, какая-то богатая женщина. В кошелек я ей не смотрел, но судя по одежде, она не из бедного сословия. Может купчиха, хотя в ваших краях это не очень принято.

– Или наместница.

– Что?

– Нет, продолжай. Она напала в одиночку? Чего она от тебя хотела?

– Да, напала в одиночку, но тут кроется подвох. Она оказалась коконом, для того, что скрывалось внутри. Помнишь, как ты побывал внутри старой ивы? Там была членистоногая ведьма.

– Паучиха?

– Да. Несчастную женщину разорвало на куски, и передо мной во всей своей мерзкой красе предстала Паучиха. Она искала то же, что и тогда. Книгу. Ведьмин том.

– Которого у нас нет.

– Я тоже так думал.

– Погоди, та книга...

– Да. Думаю, что Златовласка была лишь инструментом. Своего рода писчим пером для Ивовой Ведьмы. Если так, то неудивительно, что кроме «красиво», она ничего и не могла уразуметь. Но давай по порядку, - сказал ученый и поведал о случившемся.

– Получается, что ведьма хитростью выманила Лешего подальше от леса, - сказал Олег, когда Теодор Кительсон завершил рассказ.
– Выманила, чтобы добраться до ведьминой книги. Опять эти ведьмы! Перебить бы их всех! Хорошо хоть Паучихи больше нет.

– Погоди, Олег. Мы не знаем, ведьма ли организовала нападение наместников.

– Ты еще сомневаешься? Все наместники мертвы! Все их мечники мертвы! Леший ранен. Она одна сбежала с поля боя.

– И все же, нельзя быть уверенным. Но ты я гляжу, все решил для себя.

– Да.

Вновь раздался треск, и следом тяжелый, хрипящий вдох.

– Он не сдастся так просто, - сказал Теодор Кительсон.

– Но где теперь та книга? – спросил Олег.

– Признаюсь, я выкинул ее по пути. И не один раз.

– Как это «не один раз»?

– Я и сам не пойму. Она чудесным образом вновь оказывается в моих руках. Я закинул ее в свежий сугроб, а спустя пару десятков шагов обнаружил у себя под мышкой. Последний раз я выкинул ее в поле, недалеко от землянки. Она еще не вернулась.

– Но ты пытался ее открыть?

– Конечно. Но после того, как книга вылетела через окно убежища, она превратилась в сплошной твердый кусок ведьминого колдовства. Монолит, а не книга.

– Кусок, но не колдовства, - сказал Олег. – Значит, она не открылась?