Злобный леший, выйди вон!

– Да, - подтвердил ученый, - от вас мы просим лишь одного, вести себя смиренно и делать то, что вам скажут, дабы не навлечь никому ненужного гнева.

– Это уже две вещи, господин Китсерон, - заметил пятидворец, который не утруждал себя заучиванием иноземной фамилии.

– Вы правы, - согласился ученый. – Уверен, вы справитесь с двумя. Я прав?

– Отчего же не справиться? Мы столько лет жили, не поднимая головы, что ради нынешних благ еще поживем тихонько. А, мужики? Верно говорю?

Пятидворники дружно забормотали.

За пару дней до приезда наместника, явился некий человек, величаво называющий себя княжьим поверенным. На самом деле, по чину это был не самый крупный приказчик, как говорилось в его грамоте, которой он махал налево направо. Он заявил, что обязан убедиться в готовности деревни к приезду нового хозяина, а потому должен провести смотр. На вопрос Олега «Смотр чего?», он так и ответил:

– Чего душа пожелает.

Выяснилось, что душа желала больше всего осмотреть погреба с бокучарской медовухой, с которой его оставили наедине. На следующее утро он покинул деревню, восхваляя прекрасных крестьян, чье сердце чутко, а руки трудолюбивы. На этом смотр кончился. Деревня подготовилась к приезду ценой двух бутылок медовухи.

В назначенный день, рано утром, Олег с Теодором Кительсоном направились к придорожной землянке, где решили дождаться приезда наместника. И только ближе к обеду, когда друзья занялись хлебом с салом, на дороге поднялся шум. Из-за леса выехала вереница телег. Впереди колонны ехала карета. Она явно уступала в цене тем каретам, что Олег видел у постоялого двора «Под черным камнем». Древесного цвета, с редкими черными вставками, без вычурных узоров и лишенная сказочных сюжетов, карета остановилась у самой землянки.

– Доброго вам дня, - крикнул извозчик, - не подскажете, до Лысовки то верно едем?

– И вам доброго. И правда, верно, - подтвердил Олег.

– Благодарствую, - кивнул головой извозчик.

Олег вышел на дорогу и встал перед лошадьми. Теодор Кительсон скрестил руки на груди, но не стал вмешиваться.

– Вы чего это? – спросил извозчик.

– Скажите мне, не новый ли наместник это едет в деревню?

– А вам это для чего знать-то надобно?

Телеги остановились позади кареты. Извозчики засвистели. Кони зарыли копытами землю.

– Простите моего друга, - вмешался Теодор Кительсон, - дело все в том, что мы советники прежнего наместника, а потому хотели первыми увидеться с новым головой.

Дверь кареты распахнулась. Извозчики замолчали и сели смирно, как по команде, которой не было.

– Сижу и гадаю, отчего слышу голоса знакомые?
– сказал человек, спрыгнувший с телеги прямо в грязь.

– Василий! – воскликнули оба встречающих.

– Олег, он же Увар. И Захар здесь. Рад вас видеть! Очень жаль, что Бокучар скончался, скорблю вместе с вами, - сказал купец и снял шапку.

Извозчики сделали точно также.

– Пошли в карету, доедем вместе. Хотя нет. Хочу пройтись. Это ведь Лысовка виднеется?

– Она самая.

– Тогда вперед. По пути и поговорим.

***

Крестьяне застыли у окон и заборов. Сотня глаз следила за троицей, что шла в голове колонны.

– Даже не переживайте, - успокаивал друзей Василий, - ничего я менять не буду. В худшую сторону уж точно.

Теодор Кительсон посмотрел на Олега.

– Как хорошо, правда? – спросил ученый.

– Правда, - ответил нехотя Олег, - но все же что-то поменять вы хотите?

– Да. Ведь я теперь наместник и имею на это право.

Теперь Олег посмотрел на ученого.

– Но изменения будут на пользу всем крестьянам. К слову, вижу, их намного больше, чем говорили, но это даже к лучшему. Я хочу наладить производство меда, а для этого нужно много народу. Бокучар совсем запустил это дело. Прошу прощения, если обидел этими словами.

– Все хорошо, - сказал ученый.

– Так вот почему в телегах столько бочек? Это все для меда? – спросил Олег.

– Именно так. Но не можем ли мы скрыться где-нибудь от всех этих любопытных глаз и ушей? Есть тут спокойное место?

– Усадьба наместника, само собой, - указал ученый на виднеющуюся крышу.

– После вас, - сказал Василий и пошел следом за друзьями.

***

– Если я верно прочитал все признаки, то поездка за море удалась? – спросил Тео, после того как закрыл за собой дверь.

– Разве пустые бочки говорят об успехе предприятия? Или покупка не самой дорогой деревни вам сообщила об этом?

– Скорее то насколько темна ваша кожа. Где же зимой можно схватить такой загар?

– Ох, правда, я слишком темный, - засмеялся Василий. – Да, все верно. Поездка моя прошла более чем успешно. Новые друзья, новые связи, новые идеи. Все прошло замечательно, но пора и за работу!

– Примите наши поздравления, - сказал ученый.

– Вы присоединяетесь к поздравлениям?
– спросил купец Олега.

– Почему бы и нет, - пожал плечами тот.

– Поймите меня верно, - продолжил купец, - сейчас для меня важно ваше ко мне доверие. После того, как я обещал не нарушать мирной жизни здешних крестьян, думаю, я его заслужил?

– Вполне, - ответил Теодор Кительсон, - если бы мы сказали крестьянам, что вы не тронете их уклад, они бы вас донесли до крыльца на руках.

– Святые златцы, чего не хватало! Пусть работают с прежним усердием – это все, что мне нужно. Но скажите, могу ли я верить вам?

Хоть купец спросил обоих, Олег ощутил вопрос именно в свой адрес.

– Пока держите свое слово, мы будем такими же верными советниками вам, какими были для Бокучара, - сказал Олег.

– Этого достаточно, - сказал Василий и протянул руку.

Крепкое рукопожатие скрепило устный договор.

– Но советники мне не нужны, - сказал Василий.

– Тогда к чему были вопросы о доверии? Неужели наместника так сильно волнует доверия крестьян?

– Я не собираюсь делать вас крестьянами. Об этом не было и слова. Конечно, я выслушаю все ваши замечания, но после этого…

– Валите на все четыре стороны, - закончил за него Олег.

– Откуда такая злоба, мой друг? Вам не надо никуда валить, я прошу вас…

В этот миг в дверь постучали.