Злобный леший, выйди вон!

– Где мои родители?

Давно забытый страх вернулся к Сизому. Глаза его не могли скрыть удивления, но он попытался принять самый непонимающий вид.

– Олег, ты, что такое говоришь? – спросил он и наклонился к лицу мальчика.

– Где мои родители?

– Я твой родитель. И Настасья. Мамка же твоя была, пока не умерла. Грудью тебя кормила. Ночами стерегла. Ну же! – предпринял он попытку вернуть мальчика в привычный, лживый мир.

Олег повернулся к Сизому. Темные глаза мальчика в угасающем свете дня казались абсолютно черными. Сизый был готов поклясться, что в бездне глаз был кто-то еще.

«Я не могу сказать правду. Не могу», - думал Сизый.

– Хорошо, мальчик. Слушай...

Часть I - Глава 2

– Ну вы, сурунча! Ну-ка бросили свои костлявые попы на пол, пока я вас в печи не запекла и не съела.

Дети умолкли и уселись на расстеленное тряпье. Все знали, что бабка Чаруха не собиралась никого есть, потому что зубов у нее не осталось, и питалась она лишь супом из крапивы да солнцем. Но прутиком, который бабка носила с собой, получить никто не хотел.

– Бабушка, - позвал ее рыжий мальчик.

– Прикрой свой грязный ротик, мальчушка. Пока шла, помнила... - Зачесала старуха седую голову. - Ах, чтоб тебя, кочерыжка ты рыжая! Выбил мыслю мою. О чем я вчера вас учила? – спросила она, усаживаясь на единственный стул в избе.

– Как лишнего обмануть, - сказала самая маленькая, но при том самая умная девочка по имени Марыська.

– Лешего, а не лишнего, Марыська. Лешего обмануть значит, - зачесала нос Чаруха, - И как же я сказала его обмануть-то?

– Надо ниточку белую взять, и если лишне… Ой, лешего встретишь, надо его завести туда, где рядышком три сосны растут. И пока он будет блуждать там, дух глупенький, надо ниточкой те три сосны обвязать. Так и просидит он там, пока ниточка не развяжется, али порвется.

– Али порвется, - повторила старуха, продолжая чесать нос.

– Бабушка! – опять позвал ее рыжий мальчик.

– Я тебе что сказала!
– закричала Чаруха и замахнулась кнутом.

– Так, - продолжила она, - стало быть, обо всех духах, что пониже я вам уже рассказала. Вот ты, Митика, и повтори все чудцов, что в лесах наших водятся.

Рыжий мальчик встал и, блуждая взглядом по комнате, перечислил младших духов, которых помнил:

– Леший… Домовик… Водяной… Горняк…Банник, - старательно вспоминал Митика.

– Навозник, - шепнул ему курчавый мальчишка. Голые ноги его покрывали синяки и ссадины. Большую часть он получил в награду за длинный язык.

– Навозник, - повторил Митика.

– Что? Навозник? Я тебе дам навозник, ты будешь у меня сам навозником, - взбеленилась Чаруха и похромала к рыжему мальчишке, чтобы приласкать прутиком.

– Это не я, Бабушка. Это всё…

– А ну молчать, ты все утро мешаешь мне учить вас уму разуму!

Прутик свистнул. Митика свернулся зародышем и получил удары по рукам и шее.

– Не смей сочинять больше моего… Сочинять не смей, против моего! – поправилась бабка.
– Понял?

– Понял, бабушка, - ответил Митика в спину Чарухе. Вдобавок, он процитировал отца, когда тот бывал не в духе, но слух бабки уберег ее от сказанного.

– Кого он еще не сказал?

– Мертвяк! – взвизгнула, поморщившись, дочь мукомола.

– Мертвяк не дух совсем, а плод чар темных. Дух по своей воле бродит да пакостит потехи ради. Мертвяк же просто блуждает около кладбищ, не ступая далее, потому как рассыпаться может. И также леший за лес не выходит, боится он света белого. Всего белого боится, потому и нужна нам ниточка. А прежде всего лучше не ходить в лес да по дорогам безлюдным, чтобы беды не накликать. Леший то за Глухой Бор не выйдет, и вы к нему не ходите. И вообще, как я вас учила? Ну-ка, хором! – сказала бабка и поднявла прутик вверх, готовая махать им в такт детских голосов.

– В поле помогай, за поле не блуждай. Наместника люби, князя береги!

Старуха отмахала в воздухе прутиком, довольная очередным отработанным златцем.

– Вот теперь вы молодцы! Даже ткнуть веткой никого не хочется. Так и быть, дам вам угощение. Заслужили.

Несколько лет тому назад к Бокучару прибыл по приказу князя видный ученый. Долго они толковали об устройстве деревни, о том, как ее развивать и увеличивать доход. Но из-за преклонного возраста и примерзкого характера, Бокучар не согласился на перемены. Любые изменения сопровождаются известным риском, а стало быть, это могло не только не принести доходов, но и повлечь к большим убыткам. Тогда, чтобы предотвратить катастрофу, которая неминуемо надвигалась из-за бездарного правления наместника, ученый предложил следующее: «Необходимо внушить детям, что нынешний устой жизни самый что ни наесть верный. Матроны и мудрые старцы, в зависимости от того, кого в деревне в достатке, должны будут рассказывать детишкам о том, какие опасности их ждут за пределами пахотных полей. Также надо использовать побольше простых считалок и стишков, чтобы неокрепшие умы окрепли так, как это выгодно князю и наместнику. А чтобы детей сильнее завлекало «обучение», их подкармливать следует сладостями из нагретого сахара. Таким образом, будет убито целое семейство зайцев. Дети, за которыми нужен уход, получат его в виде стариков-учителей. Старики получат жалование в один златец в месяц за «учение». Родители будут спокойны, зная, что их дети не сгинут в окрестных болотах, пока папка с мамкой до вечера в поле. И что самое главное - наместник и князь получат целое поколение детей, выращенных так, как им, стоящим над всей мирской суетой, выгодно. Проще простого».

– Ну подходи теперь по одному детишки.

Поразмыслив немного, старуха добавила:

– Каждый пусть скажет еще по одному злобному духу, что караулит вас у дорог, и тогда получите сладость сахарную.

– Злыдень, - начал толстощекий мальчик, которому не было еще десяти лет.

– Лесавки!

– Луговой!

– Игоша!

– Кладовик!

– Страшило!

– Кикмора, - сказал Митика.

– Эгей, да тебе, я смотрю, кнут не помог. Кикимора не дух никакой. Это слуга ведьм и колдуний, которую те призывают для дел темных. Бездушная кукла, которая не знает ни боли, ни усталости. Вот пока не выполнит волю хозяйки так и бродит по лесу окаянная в поисках грибов чудных да трав лиходейных. Ну, коли другого не знаешь, бери конфету, кочерыжка ты рыжая.

Дети подходили по одному и называли духов и чудцов. Последней подошла маленькая Марыська.

– Ну а ты кого мне скажешь?

– Двоедушник!

– Ох, кого ты вспомнила, головастик ты этакий. Ну, держи угощение.

Старуха дала Марыське конфету, но вопреки ожиданиям мешок не опустел. На дне лежала еще одна конфета. Старуха подскочила со стула и бросила мешочек на пол.

– Осталась! Одна сладость осталась!

Дети отодвинулись подальше к стене.

– Кто сбежал из вас сурунча поганая, а? Кто, отвечайте! – кричала Чаруха опасаясь получить плетей на свою старую спину за побег с «учений».

Митика поднялся и сказал:

– Я вам с самого утра хочу сказать. Олега нет. Он не пришел.

***

Олег, пригибаясь, бежал через пшеничное поле. Сквозь колосья он видел дозорную вышку на краю поля и мечника, что сидел наверху и грыз сухари. Тяжелые дождевые облака налетели с востока и закрыли собой яркое, но уже не такое теплое, осеннее солнце. Мальчик отсановился и присел на корточки.

– Грозы мне только не хватало, - сказал он.

Олег поправил старый меч, который был ему явно не по годам. Кожаный ремень, пришитый к ножнам, он перекинул через плечо. Мальчик проверил содержимое дорожного мешочка, привязанного к поясу. Мешочек был под завязку набит чем-то мягким и влажным. В кармане он нащупал свернутый клубок белых ниток.