Злое счастье

Кананга раскинула руки и начала медленно вращаться вокруг своей оси, выкрикивая необходимые для чар слова на скрипучем языке. Теперь она вся светилась синим…

— Хан'анх! Посмотрите!

Ай да принцесса-ведьма! На лагерь униэн двигался исполинский смерч. Эйген не мог нарадоваться.

— Приготовиться! — приказал вигил, надевая на голову шлем с ярко-оранжевым плюмажем. — Едва вихрь пройдет по их берегу, атакуем!

«Вот значит, как!» — почти восхищенно подумал Мэй, разглядывая смертоносный вихрь. Он аккуратно вытащил из ножен меч и подошел ближе к реке, готовясь принять свой последний бой.

«Сомнительно, чтобы Кананга направила смерч прямо на меня», — рассуждал Рыжий, глядя, как на противоположном берегу, на взгорке строится перед атакой конница дэй'ном. — «Они пойдут следом. Ну что же, возможно, так оно будет правильнее всего». Ветер уже рвал на Мэе плащ, бросая пригоршнями в лицо пыль и песок. Он пригибал князя и его воинов к земле, недвусмысленно напоминая, что перед могущественным колдовством следует склонять и головы, и колени. Чтобы там не пытался предпринять фрэй Гвифин, как бы не воздымал он руки и не старался перекричать гул бури, а все же понимал, что итог будет один. Смерть есть смерть, ничего тут не поделаешь.

Об одном лишь жалел Рыжий Мэй, о том, что не успел ответить на последнее письмо Хелит. А так… вроде бы никому ничего важного не успел задолжать.

Глава 9 Душа воина

В низкий потолок, черный от копоти, он вглядывался до рези в глазах, а мысли ворочались в голове, как мухи, завязшие в смоле. Не было ни удивления, ни страха, лишь мутный густой поток мало связанных меж собой образов. Вполне резонный вопрос: «Где я?» всплыл как бы промежду прочим и не слишком взволновал… поначалу. Мэй попытался припомнить события, предшествовавшие его появлению в грязной хибаре с прокопченным потолком. И понял, что воспоминания отсутствуют.

«Ито Благая! Избавь! Только не так, как с Хелит…!» — взмолился Рыжий и с облегчением понял, что все не так безнадежно. По крайней мере, все, что случилось до того, как ветер со всего маху отшвырнул его спиной на песок, Мэй отчетливо помнил. Как воины глядели на своего князя, надеясь услышать от него слова поддержки и утешения, он отчетливо помнил. Но Мэй не мог ничего сделать, чтобы спасти себя и их. Воронка всосала речную воду и продолжала приближаться. Вокруг все ревело и вращалось. Небо стремительно падало на землю, крошилось и взлетало. А тем временем с той стороны реки вперед устремились конники дэй'ном во главе с самим Верховным вигилом.

И вдруг в ядро исполинской тучи породившей воронку-убийцу ударила молния. Мэй отчетливо видел, как сияющий росчерк белого пламени вонзился в кипящую гущу бешено вращающихся облаков и там взорвался ослепительной вспышкой. А затем земля поднялась стоймя и вмазала Рыжему по хребту и затылку, напрочь выбивая сознание, как турнирное копье в рыцарском поединке выбрасывает побежденного на истоптанный песок арены.

— Кто здесь? — шепотом позвал Мэй.

— Ай! — пискнул кто-то из темноты.

Тоненький писклявый голосок принадлежал ребенку.

— Иди сюда! Не бойся, — позвал Мэй малышку-невидимку.

Маленькая нэсс была похожа на бродячего котенка: круглые глазенки, крошечный носик и торчащие из спутанных волос ушки. Рыжий поманил кроху пальцем, стараясь не делать резких движений, чтобы не испугать. Он уже давно заметил, что детишки нэсс его боятся. То ли дело в высоком росте, то ли в ярком цвете волос. У нэсс, особенно солнцепоклонников было множество предрассудков по поводу рыжеволосых. Их считали существами, отмеченными Богом и сторонились, не зная, чего ждать от таких людей.

— Ты кто? Как тебя звать?

— Тигли, — пролепетала девочка, смущенно улыбаясь.

— А сколько тебе годиков?

Малышка показала растопыренную ладошку.

— Большая уже. Позови маму, Тигли, — попросил ласково Мэй. — Будь хорошей девочкой.

Голова болела и кружилась, побаливало в груди, но в остальном Рыжий чувствовал себя неплохо. Он лежал на узком низком ложе, застеленном тряпками, а рядом стояла надтреснутая кружка с водой. «Значит, эти нэсс — не враги и не служат дэй'ном», — с облегчением решил Мэй.

Бесконечная война, тянувшаяся между униэн и дэй'ном, регулярно задевала нэсс. Если пленников-униэн дэй'ном безжалостно убивали, то нэсс попадали в рабство, которое еще хуже смерти. Дэй'ном вырезали нэсс целыми городами без всякой пощады, но все равно среди последних находились желающие сражаться под знаменами Чардэйка. И таковых было немало. В этом смысле, ангай считались людьми более последовательными. Они либо воевали с дэй'ном, либо придерживались нейтралитета. Что было, на взгляд Мэя, честнее. Поэтому ангай он всегда доверял больше. А нэсс… они всегда недовольны, всегда хотят урвать для себя побольше и не могут противостоять искушению переметнуться к более сильному. Как там сказало в их священных книгах? «На пять отречений — одно покаяние». Можно пятикратно обмануть и предать, и все это зло искупается искренним раскаянием. Ну, разве не странные они создания?

Девчушка привела не маму, а папу. И им оказался никто иной, как недавний переселенец Шиан по прозвищу Медведь, встреченный Мэем на берегу Бэннол. Дядька зарос неимоверно густой бородищей чуть ли не по самые глаза, наглядно демонстрируя, откуда пошло его прозвание.

— Здравствуй, добрый князь! — торжественно молвил нэсс и поклонился.

— И тебе доброго… утра, Шиан!

Мэй сам не ведал, откуда пришло ощущение царящего снаружи избы раннего утра, но оно было отчетливым, как будто он своими глазами видел косые теплые лучи, пробивающиеся сквозь облака. Участок, дарованный поселенцам, лежал гораздо ниже по течению Бобрового ручья, чем-то место, где на Мэя налетел вихрь. Далеко же его занесло!

— Эк… оно, — хмыкнул удивленно тот. — Верно, говорят, память у тебя нечеловечья. Не думал, что ты запомнишь меня, добрый князь.

Это невежи и хамы из Лот-Алхави без устали твердят на все лады, что все нэсс на одно лицо. Все разные, если смотреть в глаза, а не мимо из предубеждения и нежелания снизойти к простому человеку с высоты княжьего трона. А Мэй не гнушался и не ставил в один ряд честного пахаря-переселенца и разбойника-живодера, чем грешили многие из униэн. Некоторым нравится считать лично своей заслугой унаследованное от пращуров удивительное долголетие, а ко всем остальным народам относиться с легким пренебрежением или, паче того, презрением. Когда более никаких заслуг не числится, кроме крови текущей в венах, тогда — да, можно задирать нос.

— Всего ничего времени прошло, чтоб мне запамятовать нашу встречу, Шиан, — смешок у Мэя получится сиплый.

Нэсс аккуратненько присел рядом на чурочку, а малышка прижалась к его ноге.

— Мы тебя в ручье нашли. Думали, помер совсем.

— Я — живучий.

— Вот и я бабам сказал, чтоб не выли, а несли в дом. Унияне крепки телом, и там, где униэн плох — нэсс сдох.

Мэй и раньше слышал эту смешную присказку, но сейчас она его по-особенному развеселила.

— Зашибся ты изрядно, однако ж, ни единой косточки не сломал, — продолжал Шиан. — Бэгор — наш благословенный госс [15] тебя оглядел, пока ты беспамятный лежал.

15

госс — священнослужители культа нэсс-солнцепоклонников.