Злое счастье

— А на кой они мне? — удивился Рыжий. — Что я с ними делать буду?

— Видели же, что мы не купцы, — подхватил Тайго. — Трое воинов, возница, две женщины и ребенок. Истинно, подонки! Они-то уж точно никого не пощадили. Даже Бессет.

Хелит не стала даже думать о том, что могло случиться с ними, не будь рядом опытных воинов. И пока мужчины вчетвером оттаскивали в сторону бревно, перегородившее дорогу, успокаивала рыдающую девочку и казнила себя за то, что вытащила ребенка из относительно благополучного Алатта. Там самыми страшными врагами у Бессет были только пауки да особо царапучие кошки.

Какая ж ты мать после этого? Своих бросила и чужого чуть не погубила. И то, что своих бросила не по своей воле, совершенно её не утешало.

Больше в пути ничего такого страшного не случилось, но Хелит все равно тревожно всматривалась в придорожные кущи, нервничала и старалась держаться поближе к Мэю. Как испуганный щенок к ногам огромного матерого волкодава.

— Бояться — это нормально, — утешал её Рыжий. — Я тоже боюсь, мне не хочется умирать в мучениях и позоре, и, поверь, до сих пор я каждый раз заставляю себя не думать о смерти и своем страхе. Но ты — женщина, тебе не зазорно бояться вооруженных до зубов негодяев, головорезов и насильников. А вот в Галан Мае я буду за тебя спокоен, как нигде. Сэнхан держит вотчину — во как!

Кулак у Мэйтианна внушительный, даже без перчатки.

— Скоро начнутся праздники «чаш», вино станет литься рекой, будет весело. Сэнхан бережно хранит старые традиции и обычаи, а потому до самого Тэном'ани ты будешь лишь развлекаться да пить вино, — расписывал он прелести галан-майского житья. — Заодно перезнакомишься со всеми домочадцами.

Говорил без особых эмоций с налетом напускной веселости, словно не о своем родном доме рассказывал. Тайгерн напряженно вслушивался и все ждал, когда у Мэя перехватит дыхание, выдавая затаенную обиду. Не дождался. Отболела давно, взялась рубцом старая рана? Не верится как-то.

— Приехали! — скомандовал Рыжий, делая знак остановиться, подняв руку.

Граница Тир-Галана проходила по весело журчащему ручейку, через который был перекинут каменный горбатый мостик. Такой старый, что камень позеленел, а опоры и перила сплошь покрывала алая шкура дикого винограда и хмеля, успевшая уже изрядно поредеть. На мосту их ждал черноволосый мужчина в широком сером плаще. Его белая лошадь мирно паслась возле ручья, а он сам облокотился на поручни и глядел в водный поток. Но едва он увидел путников, то бросился навстречу. Потому что Мэй хоть и спешился, но не сделал в сторону мостика даже малого шажка.

— Мэй!

— Энхи!

Братья крепко обнялись. Они не виделись так давно, что успели утратить всякую надежду на встречу. Темная шевелюра Сэнхана чуть отливала медью и на фоне огненных прядей Мэя казалась жгуче черной. Красиво!

Мэйтианн попытался изобразить поклон, но брат страдальчески изогнул брови.

— Прошу тебя! Не делай так!

На скулах Тайго играли желваки, он едва сдерживался, чтобы не выругаться богохульно и страшно. Лойс! Нет! Финигас, что же ты с нам сотворил, старый негодяй?! Твой первенец не может ступить на землю предков, второй сын ест себя поедом за это, а младший и нелюбимый последыш бессилен что-то изменить.

— Я так рад тебя видеть, — облегченно вздохнул Сэнхан.

— Я тоже, — признался Мэй и, отодвинув от себя брата, внимательно его рассмотрел с головы до ног. — Ты весь заматерел.

— А ты все такой же.

— Старый — я, — вздохнул лукаво Рыжий. — Усталый старый пес, которого уже трудно научить новым фокусам. Смотри, кого я тебе привез, — он указал на Хелит, сделав приглашающий жест, мол, не бойся, братец у меня что надо. — Леди Хелит гэл-Оллес из семейства Гвварин.

Сэнхан с нескрываемым интересом взглянул на девушку. Глаза у него были ярко-зеленые, внимательные, чуть грустные. Поздоровались сдержанно.

— С ней маленькая свита из Алатта: благородный ангайский воин и две фрейлины, — продолжил Мэй. — И не гляди, что леди Бессет малого роста и на вид дитё дитём, кусается она, что моя Ро. Особенно — за коленки.

— Я буду осторожен, — хмыкнул тир-галанский владетель и пообещал: — Повыше стану поднимать ноги.

— Это правильно. Алаттские девы отличаются диким нравом.

Бессет зарделась от смущения, не спуская вопросительного взора с Сэнхана, высунувшись из окна кареты чуть ли не по пояс.

— Невелика свита у твоей… леди Хелит, места всем хватит, — ответствовал тот. — Милости просим в Тир-Галан!

Повозка прогрохотала по мосту, Тайго с Ранхом тоже перешли на другую сторону. Остались только Сэнхан, Мэй и Хелит.

— Ты уверен, что не хочешь…? — спросил владетель Галан-Мая, не смея глядеть в глаза Рыжему.

— Нет, — твердо молвил тот. — Даже не проси. Мне давно надо возвращаться, а то вот-вот поползут слухи, что я сбежал от войны. Этим гадам, — он кивнул в направлении столицы, — только дай повод облить дерьмом. Но Хелит мне сохрани.

— Не переживай, Мэй'тинли, тебе не о чем беспокоиться, — заверил его Сэнхан.

— Знаю!

Прощание вышло таким же коротким, как болезненный, почти жестокий поцелуй Мэя, клеймом легший на губы Хелит. Обычаем полагалось сделать друг другу подарки, пусть даже на словах.

— В дар тебе даю себя самого. Храни меня! — сказал он.

«Себя» у Хелит было столь мало, что дарить такую малость было просто неприлично, и она подарила ему свои сны. Много? Мало?

Униэн никогда не затягивают прощаний. Всего, что хочется сказать, все равно не скажешь. Только душу рвать в клочья. Была бы еще душа живая, а то ведь далеко не у всех такое сокровище.

Рыжий огненной птицей взлетел в седло Сванни, махнул рукой и умчался не оглядываясь.

— Прости меня, красавица, — сказал он шепотом безжалостно пришпоренной кобыле.

Конечно же, Сванни его простила.

Как ни странно, владелец постоялого двора сразу узнал Рыжего и чуть ли не в ноги пал. Как только решился?

Дело было на землях Лайхина Глайрэ'лига — вечного соперника семейства Джэрэт во всем, что касается влияния при дворе. Мэй в самом деле торопился, а потому решил немного сократить путь, и свернул с алхавского тракта гораздо раньше, чем следовало. Знал, что рискует шкурой, но решил еще раз испытать свою кособокую удачу и расположение Небесного Игрока. Мэй ехал малолюдными в эту пору дорогами, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, насколько это вообще возможно. Всадника на роскошной вороной кобыле с мечом у пояса и княжьей выправкой тяжело спутать с обычным путником, пусть даже благородной крови. Обитатели глухих хуторов, никогда не видавших нобиля знатнее, чем местный барон, безропотно гнули спины перед рыжим незнакомцем, предлагая ужин и более-менее теплую постель. Тем более что Мэй всегда платил за услуги полновесным серебром. Спать, он почти не спал. Злая бестия — бессонница быстро отыскала тропинку обратно, заняв под боком место Хелит.

— Чего изволите, благородный лорд Джэрэт? — спросил хозяин, усаживая Рыжего на самом почетном месте — в нише рядом с очагом.

— Кашу с мясом и вина, — буркнул Мэй и добавил: — Вина много.

— Какого вина пожелаете?

— Любого, какого не жаль.

Он очень надеялся, если не напиться, то забыться. Но не дали. Как всегда.

Едва Рыжий успел переполовинить глубокую тарелку с горячей кашей, и опрокинуть в себя здоровенную кружку крепкого местного поила, по ошибке именуемого вином, как перед ним появился сам князь Лайхин по прозвищу Волчара. Не так чтобы внезапно, и не из вспышки белого колдовского пламени, а как все нормальные люди вошел в двери, кинул хозяину постоялого двора серебряную монетку и сразу направился к столику Рыжего. Прозвище давалось недаром. Пепельно-серые волосы, светлые холодные глаза, длинный нос и тонкогубый широкий рот делали Лайхин похожим на матерого лесного хищника. А уж силен был и вынослив, как мало кто из униэн. Истинно, не просто волк, а волчара.