Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…
Шрифт:
Во-первых – она призывала к бдительности и концентрации.
Во-вторых – она содержала девяносто девять процентов хлопка.
В-третьих – я к ней просто привык.
Нинель Осиповна попыталась обвинить колобка в инфантильности, но я отстоял аппетитного героя.
Глава 3 Наивный испытуемый
В научно-исследовательских просторных интерьерах с живыми пальмами, с полуживыми вахтерами, с искусственными бризами, пассатами и муссонами я путешествовал соло.
Нинель Осиповна,
Я держался скромно, как подобает наивному испытуемому.
Я следовал неофитом вдоль пугающих знаков и строгих указателей.
Я подчинялся межведомственной дисциплине, охране труда, здоровья и порядка.
Желто-черные круги.
Красно-белые квадраты.
Разномастные с подсветкой треугольники, не скупящиеся на восклицательные знаки.
Мобильником не пользоваться!
Босиком не бегать!
Здесь работают с лазерами!
Осторожно: магнитное поле!
Какая-то вибрационная хренотень, плохо влияющая на ручные часы!
Без респиратора – кранты!
На троих кислоту не разливать!
Не стой под рентгеном!
Скользко!
Очень скользко!
Мокро!
Сыро!
Опасно!
Опасно!
Не влезай – убьет!
Не лезь – убьют!
Не перечь – побьют!
Запрещено – пересекать! открывать! закуривать! курить! стрелять! прикуривать! бросать окурки! подбирать бычки!
Категорически запрещено есть, кушать и жрать в помещении! пить из-под крана! спать на рабочем столе! Думать в неслужебное время!
Я держался скромно, как подобает наивному испытуемому.
И не мог разобраться в изобилии табличек.
Но догадался, что большую часть ученые остряки навесили для смеха.
Строго запрещено – входить!
Строго запрещено – выходить!
Я следовал неофитом вдоль пугающих знаков и строгих указателей.
Запасной вход.
Запасный выход.
Я подчинялся межведомственной дисциплине, охране труда, здоровья и порядка.
Вход.
Черное на красном.
Выход.
Красное на черном.
Выглядывающие, стоящие, бегущие, идущие делились на две неравные группы: мужчины, в основном в халатах – синих, белых, черных, составляли большинство – и женщины, на разных стадиях беременности, – в явном меньшинстве.
Большинство игнорировало меня как чужеродное, малозначительное недоразумение.
Меньшинство пыталось устроить мне познавательные экскурсии.
– Хотите взглянуть на митохондрию?
– Вас интересует структурная интерференция?
– У нас, и только у нас можно пообщаться с вирусом бизоньего гепатита!
– Не упустите шанс ознакомиться с самым большим в ближней Европе автоклавом!
– Мы работаем на спектрометрах девятого поколения!
– Наша технология безоболочного слияния обещает революцию на клеточном уровне!
– Удаление гена старости у мотыльков-однодневок!
– Холестерин
без масло-сливочной составляющей!– Незабываемый сеанс одновременного совокупления тысячи дождевых червей!
Я отклонял все эти заманчивые предложения.
Еще не хватало предстать в ореоле мученика, затраханного лабораторными вакханками.
Опасность!
Внимание – опасность!
Чем ближе фуршетный зал, тем плотнее движение.
Теперь на меня не обращают внимания и женщины.
Все устремлены к выпивке и снеди.
Я тоже не откажусь от литра холодного пива, от калорийного закусона, от шампанского.
– Извините.
Я поправил фотоаппарат.
– Извините.
Куда они так все несутся – оголодали, что ли?
– Извините.
Доцентша заверяла, что зал, в котором отмечают научные достижения, уникален: это единственное помещение Центра без тотального контроля.
– Извините.
В таком случае предстоящий фуршет идеально подходит для оперативно-хулиганского мероприятия.
А вот и Нинель Осиповна.
Сколько помады, сколько туши для ресниц, сколько пудры, сколько теней, сколько румян потрачено зря…
Но роскошное платье с декольте затмевает мои джинсы с кожаным ремнем, сорочку, маечку с улыбающимся колобком и хлопчатобумажные носки в цвет подведенных глаз.
Глава 4 Несветский раут
Ученые суетливо фуршетились в просторном зале.
Где-то процентов семьдесят пять сильного пола и двадцать пять – слабого.
Возраст семидесятипятипроцентной доли колебался от восемнадцати до восьмидесяти.
Двадцатипятипроцентную в основном составляли мымры и грымзы.
Кроме столов с пищей, насыщенной фосфором и другими элементами, способствующими теоретической и практической деятельности во имя продовольственной безопасности страны, виднелись пластиковые доски на треногах.
Иногда кто-нибудь пьющий или жующий начинал пачкать ближайшую доску жирным фломастером, и у импровизированной абракадабры из формул и схем на пару минут происходило кучкование.
Совмещение пустого трепа с обоснованными выкладками никого не раздражало, как и нарушение всех правил этикета в одежде.
Что бы подумал Верховный Главнокомандующий, ежели бы на заседание Генерального штаба адмирал с Тихоокеанского флота заявился бы в тельнике, а отвечающий за стратегическую авиацию забыл бы отстегнуть использованный парашют!
Так вот, на этом рауте без комплексов господствовали произвольные моды и пренебрежительные тенденции.
От гонористых смокингов до прожженных кислотами халатов.
Не наблюдалось только нудистов.
– Это что – бал-маскарад? – спросил я увлеченную поеданием сырного канапе Нинель Осиповну. – Или ученый карнавал?
– Глупышка… Здесь встречают не по одежке и провожают не по должности и не по званию… Критерии в нашей среде другие… Каждый знает себе цену…
– А я насколько потяну?