Злой лжец

Он придвигается ближе, и я ахаю, когда он хватает меня за лодыжку и дергает так, что мои ноги свисают с кровати.

— Что ты делаешь?

Он отвечает, приседая между моих ног и просовывая руки под мою задницу. Его теплые, сильные руки, прикасающиеся к моей коже, кружат мне голову.

— Обсуждение окончено. Пришло время поиграть с тобой. Я хочу твою киску на завтрак и твои сиськи у себя во рту, — отвечает он, прежде чем уткнуться лицом между моих бедер.

Мой рот открывается, когда он трется лицом о кружевную ткань моих трусиков и тянется рукой, чтобы погладить мою грудь.

Все, что я могу сделать, чтобы принять волнение желания, которое проносится сквозь меня, это дышать. Просто дыши и хватайся за простыню.

Он поднимает голову, чтобы стянуть мои трусики с бедер, и дергает за край моей большой футболки.

— Сними это. Я хочу пососать твои сиськи, — говорит он, и меня охватывает огонь, полный похоти.

Стыд от того, что я хочу, чтобы он коснулся меня, и желание к нему смешиваются в моем горле, горячее и запретное. Желание подавляет все, и его прикосновение ослабляет меня.

Он снова дергает футболку и улыбается. — Делай, как я говорю, Кэндис. — Угрожающая улыбка на его лице говорит мне, что он знает, что я загнана в тот же угол, в который он загнал меня несколько ночей назад, и я не буду протестовать. Не тогда, когда он смотрит на меня так, будто хочет поглотить меня целиком.

Я поднимаю край футболки и снимаю ее через голову, делая то, что мне говорят.

Меня охватывает румянец, когда моя обнаженная грудь подпрыгивает перед его лицом, а соски заметно твердеют.

Он проводит руками по моему животу, захватывает каждый сосок большими и указательными пальцами, а затем трет их по ромбовидным вершинам.

— Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе вот так, не наказывай себя, борясь с удовольствием. — Когда на его красивом лице появляется дерзкая улыбка, мое возбуждение нарастает в глубине души.

Через несколько секунд, когда я промокну, станет очевидно, что он прав. Мне нравится то, что он со мной делает.

Он наклоняется вперед и охватывает ртом мою правую грудь, посасывая ее, в то время как его другая рука обхватывает и массирует мою левую грудь.

Грубая, дикая потребность проходит сквозь меня, когда он начинает сосать сильнее, и мои соски становятся такими твердыми, что его прикосновения и его рот причиняют боль. Он начинает двигаться от одной груди к другой, пробуждая кончики языком, и вот тогда я сдаюсь и позволяю своему телу согреться под его тяжестью.

У него есть надо мной такая власть, что я забываю все причины, по которым я себе говорила, что не могу быть с ним.

Мне хорошо, и я… не хочу, чтобы он останавливался.

Дикий голод, который кажется примитивным, овладевает моим разумом и телом, разжигая желание между моих бедер.

Я выгибаю спину, дико хватаясь за простыни, хватая их кулаками и практически стаскивая с кровати.

— Бля, идеальная Кэндис, — рычит он. — Тебе это было нужно.

Я отвечаю бессмысленным стоном и тянусь к его плечам, когда он снова опускается к моей киске.

— Раздвинь для меня свои ноги, раздвинь их пошире, детка, — хрипло говорит он, просовывая палец в мой проход. — Ангел, ты такая мокрая для меня. Раздвинь свои ноги, позволь мне позаботиться о твоих потребностях.

Я раздвигаю ноги, чтобы он мог просунуть лицо между моих бедер. Когда он просовывает свой язык прямо в мой проход, звезды застилают мое зрение, и простыни больше не подходят. Мне приходится схватить его за плечи, и я впиваюсь в его кожу так сильно, что, я уверена, мои ногти должны врезаться в поверхность.

Я откидываю голову назад и прижимаюсь киской к его лицу, двигая бедрами, чтобы он мог взять меня глубже, и он это делает. Он вонзает свой язык глубоко в меня и начинает кружить вокруг моего клитора. Я едва могу удержаться, когда он это делает. Я знаю, что этот дьявол должен знать, что он делает со мной, поэтому я не должна удивляться, когда он внезапно начинает сильно сосать и без того чувствительную выпуклость.

Я кричу от удовольствия. Я должна. Ощущения слишком сильны, и вместе с ними приходит самый мощный оргазм, который я когда-либо испытывала в своей жизни. Я кричу снова, мое тело склоняется перед волнением, которое завладевает мной. Я не могу с этим бороться. Я не могу. Я не хочу.

Мое тело содрогается в объятиях его больших рук. Когда он отводит от меня свой рот, у меня снова возникает это ощущение потери тепла. Но мне не нужно беспокоиться о том, что я потеряюсь надолго. Время игр закончилось. Даже если мы оба думали, что будем играть. Все кончено.

Он садится рядом со мной и одним быстрым движением сбрасывает боксеры, чтобы освободить свой напряженный член. Затем Доминик тянется ко мне, чтобы я села ему на колени. Как послушная служанка, я иду к нему так охотно, что это пугает меня.

Вся та бравада и сила воли, что были у меня несколько дней назад, когда я вернулась из Сторми-Крик, растворились в воздухе. Они ушли, сменившись страстью и похотью. Я могу бороться сколько угодно со всеми своими идеальными причинами, почему я не должна быть с ним, но я не могу отрицать, что когда я с Домиником, как сейчас, он заставляет меня чувствовать, что он хочет меня.

Честно говоря, я также не могу отрицать, что мне этого хочется.

Он усаживает меня на свой член и входит в меня. Я все еще такая узкая, и поскольку он такой большой, мы оба чувствуем удар от того, как он пронзает мою киску. Когда я морщусь от боли, он держит меня, скользя рукой вверх, чтобы обхватить мое лицо. Я снова хватаюсь за его плечи, чувствуя напряжение напряженных мышц под кончиками пальцев.

— Ты такая узкая, Ангел. Такая тугая, детка, ты такая приятная, — стонет он и скользит рукой мне на горло.

— Доминик, я… — Я замолкаю, но не могу вспомнить, что именно собиралась сказать.

— Скажи мне, что ты не была с Жаком, — требует он, заталкивая свой член глубже в меня. — Скажи мне.

— После тебя у меня никого не было, — признаюсь я, и он пристально смотрит на меня.

— Solo tu anche per me, Angel,⁵ — отвечает он по-итальянски, чем повергает меня в шок.

— А ты?

Чтобы ответить на мой вопрос, он сильнее толкается в мою киску, хватает мои бедра и начинает трахать меня, давая понять, что разговор окончен.