Змеиная вода
Шрифт:
– И как?
– Да, говорят, эта… язва у меня, - жандарм скривился. – И пить нельзя. Курить нельзя. Жареного нельзя… острого тож. Капельки какие-то выдали, а у меня от них отрыжка и в животе бурчит. У Тоньки-то, пусть и брала задорого, ничего такого… ну…
– Пить и курить не запрещала? На диету посадить не стремилась, - уточнила я. И жандарм кивнул.
– А скажите, любезный, - раздался хриплый голос Бекшеева. – Змеиною водой она тоже промышляла?
– Чем? Так… не знаю… - жандарм явно растерялся. – Может, и промышляла… змеиные зубы у ней были. И еще кости
Вот прям представляю, как тяжело живется гадюкам в этой местности.
– А про воду… это… не знаю.
Знает.
Точнее понимает, о чем речь идет, но взгляд отводит, ведь разговор ему диво неприятен. И губу вот выпятил нижнюю.
– А вы тут уже все… там же ж просили узнать, чего с телом.
– Тело отправьте в ячейку, - распорядился Бекшеев. – Фотограф есть?
– Не-а… был, но запил. Уж три дня как…
– Ясно.
– Тихоня отснимет, - ответила я, подозревая, что этим он и занят. Ну не над трупом же покойницы чахнет, а вниз не совался.
– Хорошо. Пусть отснимет. Вещи… золото снять под опись. Все. Ясно? И не приведи вас хоть что-то потерять…
– Так… мы ж… с пониманием.
– К дому покойной отправьте кого…
– Кого?
– Кого-нибудь, - Бекшеев позволил себе пустить холода в голос. – Пусть присмотрит, чтобы не разграбили, а то ведь мало ли…
– Эт точно… - жандарм закивал. – Люди ныне… никакого понимания, прости Господи… всем только одного и надобно. И сказано в Писании, что наступят времена…
Я дослушивать не стала.
– Морг опечатать. И завтра никого…
– Может, - сказала я тихо, - Девочку попрошу посторожить? В коридоре ляжет, тут до утра всего-ничего. А тебе поспать надо.
И мне тоже.
Прошли времена, когда я могла сутками и без сна или почти без сна. Сейчас вон в голове каша, в легких – душный дым…
– Хорошо, - спорить Бекшеев не стал. – Завтра осмотрим дом… и дальше будет видно.
Будет.
Людочка и Захар обнаружились перед госпиталем. Людочка рыдала, Захар морщился, кривился и утешал.
– Здание вон целое… пострадавших нет…
Людочкины рыдания слегка унимались, чтобы тотчас возобновиться с новой силой. Главное, она тоже что-то говорила, слезливо-невнятное, и расслышать, что именно, не получалось. При этом Людочкина голова умудрилась как-то удобно пристроиться на плече Захара. Да и в самих рыданиях чудилось нечто этакое, донельзя театральное.
Я кивнула обоим.
– Домой идите, - сказал Бекшеев.
– Как…
– Обыкновенно.
– А… люди?
Мы огляделись. Люди, конечно, были, но большей частью зеваки, да и тех пара, кому совсем нечем заняться.
– Временно разместят в школе. А завтра уже посмотрим, что и как.
– Здание не пострадало. Только морг и тот частично, - ответил Бекшеев. – Тело Стрелецкой сожгли.
Людочка побледнела и всхлипнула. Захар нахмурился.
– Там нашли кого-то… - заикнулся было он.
– Антонину Павловну.
– Бабу Тоню? – Людочка мигом прекратила плакать. – Она… она погибла?
– Её убили, - Бекшеев
вглядывался в лица обоих. И я вот тоже смотрела. Только видела разное. Недоумение у Захара. И… облегчение?Явное облегчение у Людочки.
Интересно.
– Боже, какой кошмар, - воскликнула она, правда, не слишком-то искренне. И слезы вот высохли. – Кто мог это сделать?!
– Понятия не имею. Выясним… - пообещал Бекшеев. – В конце концов, если не тело Стрелецкой, то тело этой женщины у нас есть. Осталось дождаться некроманта…
[1] В русской мифологии и вправду упоминается змея Гарафена (Аграфена, Македоница), что обитает на острове Буяне и охраняет черное руно. Подобно сфинксу, она задает искателю вопросы, ответив на которые верно, человек мог задать змее любой свой вопрос. И получить латырь-камень с его могуществом.
Глава 22 Гадючья нора
Глава 22 Гадючья нора
«А норы гады роют глубокие, зубами длинными землю ковыряя и во рту вынося. И земля сия, со змеиной слюною мешаная, многими полезными свойствами обладает. Узнать её легко, ибо при свете лунном переливается она перламутром, а если положить на монету серебряную, то и серебро очищает, делает светлым…»
«О свойствах трав и зверей, птиц и гадов, и драгоценных каменьев»
Поспать все же удалось. Точнее Бекшеев спать не собирался, так, помыться, переодеться, избавляясь от пропахшей дымом и вонью мертвецкой одежды, и просто прилег на минуту.
И провалился.
А потом вывалился, точнее открыл глаза, обнаружив, что солнце стоит высоко. И вовсе время уж к полудню близится. Рядом, в кресле, вытянув ноги, дремала Зима. Впрочем, стоило пошевелиться, и она открыла глаза.
– Доброго утра, - сказала Зима хрипловатым спросонья голосом и зевнула широко, так, что Бекшеев и сам не удержался.
– Дня уж скорее, - проворчал он. – Почему не разбудила?
– А зачем? – Зима пожала плечами и потянулась. – Тихоня проверил. Дом опечатали, охрану выставили. Морг Девочка сторожит… ну и смысл суетиться? А отдохнуть нам надо было.
Верно.
Надо. В голове вон прояснилось.
– Я тут договорилась про обед. Пойду скажу, чтоб принесли, хорошо? – Зима встала. – И Ярополк звонил. Вечером прибудет, как и договаривались.
– Отлично.
– Знаешь, - Зима остановилась у двери. – Ты никогда не думал, почему так?
– Как?
– Почему, когда мы куда-то приезжаем, там начинают умирать люди?
– С этой точки зрения – нет. Это…
– Совпадение?
– Скорее уж следствие. Хотя нашей вины в том все одно нет… ладно, я скоро.
Есть хотелось. Даже не так, есть хотелось зверски. И нога чуть тянула, но не болела, и привычное по утру ощущение окаменевших мышц прошло быстрее обычного. Бекшеев ногу размял, прошелся…
Надо собираться.
Одеваться.
И выезжать, наконец, на место, пока и вправду не умер еще кто-нибудь.