Змеиная вода
Шрифт:
Люба перекрестилась.
– Ванька тогда сам не свой был. На руках дитё малое. В хате – разорение одно… деньги все, что жене слал, потрачены и ничегошеньки нету. Батька мается после удара, мычит и не шевелится, хоть кругом виноватый, но свой же ж… ну и как Ваньке?
– Вижу, вы справились.
– Так… хата была, земля тоже. А Ванька, он хороший, рукастый… и денег чуть… он, когда про Аньку прознал, перестал ей все отсылать. На Пашку отправлял, но и сам откладывал. Вот с тех хату и поправил. На новую-то маловато было, а старую в порядок привесть хватило. Отцу опять же, пока живой, пенсия ходила… Ванька брать не хотел. А я ему так и сказала, что добре
Сказала и смутилась.
– Про меня… тоже ж вышло. По селу слух пошел, что я порченая… мамка плакала, батя… думали отослать вовсе куда, в город… а я не поехала. Тут Пашка. И Ванька письма писал… ну и как-то оно сладилось… приданого справили. Теперь вона, вместе… они помогают. Мы им. А слухи… тьфу на них. О, идут…
Иван возвращался, и на спине его, обхвативши шею руками, а поясницу ногами, висел Пашка. Висел и смеялся во весь голос. Под ногами крутилась мелкая собачонка.
И сам Иван улыбался, щербатый, невзрачный, но теперь – счастливый. Как ни странно, счастья его хватило, чтобы заулыбалась, разом позабыв про былые горести, Люба.
– Снедать пора, - сказала она громко. – А вы бы хоть лопухом головы прикрыли б. Самый солнцепек…
– Идем, - Зима потянула за руку. – Здесь нам искать нечего. Проверить проверим, но если он и вправду после похорон прибыл…
– Погоди. Люба… такой вопрос, неудобный… Анна была беременна. Так? Она могла избавиться от ребенка? Точнее попытаться или захотеть…
– Могла, - Люба оперлась на грабли. – А то ж Ванька еще когда б отбыл и возвертаться не собирался. Он мне написал тогда аккурат, что от нее письмо пришло. Виноватилась, просила приехать. Думаю, если б приехал, она б его окрутила, а потом бы и ребеночка на него повесила б… соврала б, что семимесячным родился.
– Но Иван ехать отказался.
– Я, может, не сказать, чтоб сильно умный, - ответил уже сам Иван, стряхивая сына со спины. – Но и не дурак. Тут уже сам докумекал. И понял, что если соглашусь, то вовек мне от Аньки не отделаться. И нет, не убивал я её… и Любка не убивала, чтоб там вам ни говорили.
– Пока ничего не говорили, - Зима склонила голову, и Любка перекрестилась, а еще, повернувшись в сторону, сплюнула трижды. – А что говорят-то?
– Ну… всякое… - потянула Любка. – Но не трогала я её! Вот вам крест, не трогала… на кой оно? Ванька вон уехать хотел… а я думала, чтоб с ним. И Пашку бы забрали, и… а что так повернулось, то Господь помог. Господь, он справедливый…
[1] Заговор от ужаления козюльки, Сказания русского народа, собранные Иваном Петровичем Сахаровым
Глава 25 Полуденница
Глава 25 Полуденница
«А в час, когда зерно начинает наливаться соком, ведьма или ведун, желая полю оному навредить, чертит на краю знак особый и кровью своею оный кропит. После говорит тайное слово и непременно в полдень. Тогда-то из солнечного жара родятся полуденные змеи. Ветром-суховеем скользят они меж стеблем, оставляя на них ржу. А порой и ядом прыснут. Почернеет тогда зерно. И ежели снять его, смолоть и хлеб испечь, то те, кто оный хлеб испробуют, ядом потравятся. Будет жечь он их изнутри, подобно огню…»
«Список народных примет и суеверий»
Солнце
раскалило машину, отчего находиться внутри было тяжко. И даже раскрытые окна не спасали. Фрол Яковлевич и тот примолк, сосредоточившись на дороге. Дорога же вилась, протискивалась то меж леса, то меж лугов.– В теории она могла, - Бекшеев откинулся на спинку сиденья. Его лицо покраснело, а по шее побежал пот. Рубашка утратила утреннюю белизну и свежесть, что наверняка донельзя Бекшеева раздражало. Вот и хмурился, кривился, раздражение скрывая.
– Любочка?
Я тоже вспотела.
– Она. Смотри, она явно любит этого… Ивана.
– А он её. Думаешь, это повод для убийства?
– Для убийства хватает и куда меньшего, - Бекшеев огляделся. – Надо было воды купить… может, тут где магазин есть?
– Будет. В Гадюкино аккурат держат, - отозвался Фрол Яковлевич. – Но так-то да… баба по-за ради любви многое может. Но остальных-то ей зачем?
Вот именно.
Зачем?
– Вся эта история, - Бекшеев вытащил платок. – Как-то на диво отвратительна… и я начинаю думать, что Захар прав. Что творилось в голове у этой женщины?
– Анны? Так… вестимо, что, - Фрол Яковлевич охотно беседу поддержал. Даже оглянулся, убеждаясь, что никто-то против поддержки этой не возражает.
– Муж далеко, да и вряд ли она его когда любила. Время-то… после войны… мужиков мало, баб много. Кто успел, тот и замужем. Вот и подсуетилась.
– Соглашусь, пожалуй. Иван этот, что телок, куда потянули, туда и пошел. Она и потянула в нужную сторону. Может, остановиться, прогуляешься?
– Нет, - Бекшеев мотнул головой. – Так мы до полуночи не управимся… но да, Иван выглядит весьма… мягким человеком. Хотя с учетом того, что рос при авторитарном отце это нормально… читал одно исследование… впрочем, неважно.
Как скажешь.
Не важно, так не важно. А вот воды стоило с собой взять. И ведь была мысль, да проскользнула-ускользнула. Вот же…
– Пиджак сними.
– Как-то…
– Сними. Перед кем красоваться собираешься?
Тоже мне… можно подумать, я его без пиджака не видела. Только ему разве докажешь? Расстегнул все пуговицы, и уже хорошо.
– Так вот, подозреваю, что мягкость Ивана её раздражала, - Бекшеев и галстук ослабил.
– А свекр у Анны как раз противоположность мужу. Сильный мужчина. Или выглядит таким… остались вдвоем. Он её и наплел сперва одно, потом другое… она уши и развесила.
Много ли одинокой женщине надо.
– А потом… или влюбилась…
…влюбляются ведь не по заказу, а то бы все влюблялись исключительно в правильных да достойных.
– …ну и закрутилось одно-другое.
– Он же понял, что Анне деваться от него некуда.
– Именно…
Фрол Яковлевич благоразумно молчал.
– Выходит, что… смотри, Северцева явно хотела избавиться от ребенка. Если её подружке верить. Но ни один целитель… во всяком случае из двух, нам известных, не стал бы рисковать и делать аборт на таком сроке.
Милочка в целом, как я поняла, против абортов.
Права или нет, не мне судить.
– Анна… может, сперва надеялась, что беременность привяжет к ней любимого. А потом осознала, что тот не готов на подвиги…
Дерьмо, избивающее женщин, крайне редко бывает готово на другие подвиги.
– …или просто решила удержать семью, хоть кривую-косую, но с видимостью приличий. Вызвала Ивана, а тот ехать отказался. И положение стало совсем неудобным. Единственный выход как-то потянуть или выровнять ситуацию – избавиться от ребенка… и вопрос, к кому они пошли?