Змей Горыныч и Клубок Судьбы

— Допустим, мы ее так толкнули, что она не видела нас три дня, — ученого было уже не остановить, — насколько она помолодела?

— Относительно домов? — Эдвард трясся от беззвучного смеха.

— Нет. Давайте упростим. Мы ее не видели три дня. Сколько она не видела нас?

— Относительно чего?

— Вот! Понимаете, теория предполагает во всем принцип относительности. Сколько ему лет? — Альберт указал на Эдварда. Тот уже не сдерживался и смеялся в голос.

— Относительно меня, много, — выдавил Иван.

— Относительно тебя, мало, — добавил Горыныч.

— Хорошо. Продолжим. Значит, мы ее толкнули…

— …и она не видела нас три дня, — Эдвард сложился пополам.

— Сколько мы не видели ее?

— Ну, если мы так ее толкнули, что она не видела нас три дня… то… мы не могли ее видеть… каждый день!

Такой поворот событий ввел Альберта в ступор.

— Ну, это относительно нас, — нашелся он, — а относительно нее, ей крышка! Она нас может не увидеть вообще! Важно, что мы по отношению к ней продолжаем существовать.

— И толкаем других, — подала голос со стола очухавшаяся Алена.

— Относительно?…

— Домов! — хором уверенно ответили юноши.

— Конечно! Да, это непростая штука, но это еще не все! Там есть еще о движении относительно других поодиночке и сплоченной кучкой.

— Может, не надо, а? — тяжело выдохнул Эдвард.

Альберт сделал вид, что не услышал:

— Вот допустим, я что-то изобрел, открыл или создал, то другие?… — он многозначительно посмотрел на коллег.

— …То другие зааплодируют вам! — предположила девочка.

— Толкнут так, что я вернусь постаревшим!

— Толкнут относительно домов, — не разгибаясь прохрипел Эдвард.

— Конечно! Дома же двигаться не могут…

— Сейчас я кого-то действительно так толкну! — не выдержала Цифирь. — Относительно домов. Остановись, Альберт! Иначе ты затолкаешь нас в такие дебри!

— Постойте-постойте! — вклинился Иван. — Выходит эта ваша теория и ко времени тоже относится?

— Ну я же говорил, не надо, — вздохнул Эдвард.

— Хватит! — оборвала женщина. — Ужинать пора! Ребята, поди, и не обедали еще, а ты их сразу своей теорией потчевать вознамерился!

Глава 68

— Уважаемые коллеги! Предлагаю считать внеочередной консилиум открытым! — провозгласил Альберт, поднимая бокал.

Чокнулись. Выпили. Закусили.

Прежде все трое собирались на ученый совет у Альберта, но сегодня по понятным причинам это стало невозможным. Нынешнее собрание проходило в лаборатории Эдварда. Среди химикатов Цифири совещание проводить никто не пожелал. Даже хозяйка. Тем более, что половину помещения занимало специальное оборудование для проведения химических опытов. Эксперименты с его использованием проводились регулярно. Главной их целью было достижение максимальной крепости самогона путем уменьшения процентного содержания различных примесей. Отдельное место в доме Цифири занимали опытные образцы. Результаты экспериментов по растворению эфирных масел и соков различных растений заполняли собой два лабораторных шкафа. Каждую емкость украшала этикетка с указанием номера опыта и использованных ингредиентов. По окончании каждого эксперимента проводилась дегустация. Опытные образцы, успешно прошедшие испытания, запускались в серию. Что уж говорить, некоторые удачные эксперименты занимали место на столе Его Величества! Особым вниманием придворного сомелье были отмечены опыты № 13, № 15, № 26, № 33, № 72 и № 777 (седьмая, удачная модификация на базе опыта № 77).

Альберт разлил по рюмкам новую порцию:

— Первым пунктом на повестке дня предлагаю выразить благодарность Цифири, позывной Бумага, за величайшее открытие в области химии!

Чокнулись. Выпили. Закусили.

Неожиданно принявшая внеочередной консилиум лаборатория Эдварда отличалась даже не чистотой — стерильностью. Еще бы! Здесь ученый-медик проводил свои исследования. Особенно глубоко Эдвард изучал сон во всех его проявлениях от легкой послеобеденной дремы до глубочайшего пьяного забытья. Раз или два в месяц он проводил вскрытия доставленных из-за Периметра мышей-полевок и лягушек. Заранее дохлых. Удовольствия это ему не доставляло, скорее наоборот. Он, конечно, числился, как хирург-практик, однажды ему даже пришлось вправлять сильный вывих. Правда, после того случая к нему больше не обращались — простой городской доктор за пару монет делает аналогичную операцию гораздо быстрее и не так больно. Но резать мелких зверушек все-таки приходилось. Для поддержания статуса, так сказать. На самом деле он был больше механик, нежели врач. Хитроумные перчатки с прикрепленным к ним медицинским инвентарем он считал своей гордостью и старался продемонстрировать при любой возможности. Окружающие, к его несказанному огорчению, не стремились оценить его гениальное изобретение. Даже друзья не сразу привыкли к ножницам, зажимам и скальпелям. Кроме того, надеть или снять чудо-перчатки без посторонней помощи оказалось весьма проблематично.

Но было у Эдварда еще одно маленькое научное хобби. Каждый раз наутро после очередного консилиума он проводил эксперименты по избавлению от последствий ученого совета. Лидирующее место на протяжении последних лет занимал огуречный рассол. Однако ученый упорно продолжал изыскания.

Альберт разлил по рюмкам новую порцию:

— Между первым и вторым пунктами никаких прений и дебатов! А вторым пунктом сегодняшней повестки предлагаю выразить благодарность Эдварду, позывной Ножницы, за его неустанные изыскания в области медицины!

Чокнулись. Выпили. Закусили.

О лаборатории Альберта говорить не стоит. Прямое попадание летающего ковра не вызвало сильных разрушений. Всего-навсего была пробита кровля и сломаны две несущих балки. Здание практически не пострадало. Зато все находившееся внутри оказалось уничтожено подчистую. А внутри было огромное количество ничего. Да-да, лаборатория Альберта отличалась девственной пустотой. Все свои теории ученый проверял на друзьях. Сначала он высказывал предположение, потом подтверждал его и сразу же опровергал. Единственной до сих пор не опровергнутой оставалась теория относительности. И она ему так нравилась своей устойчивостью, что Альберт стремился донести ее до всех. То есть до Эдварда и Цифири. Те не сопротивлялись.

Альберт разлил по рюмкам новую порцию:

— Между третьим и вторым пунктами никаких дебатов и прений! Слово предоставляется Эдварду, позывной Ножницы.

— Третьим пунктом сегодняшней повестки предлагаю выразить благодарность Альберту, позывной Камень, за то, что он хороший и он с нами! Ну, и за его бессмертную теорию, разумеется!

Чокнулись. Выпили. Закусили.

Глава 69

Двое стражей знаний совершали полуночный обход. Зачем это нужно, никто не понимал. В двух десятках домов на единственной улице жили всего трое ученых. Остальные дома пустовали. Правда, сегодня прибыли еще двое молодых светил науки, подающих большие надежды. Но все тихо, спокойно, свет горит в единственном окне. За окном ученые. Заседают. Как обычно, что-то громко обсуждают, торжественные речи произносят.

— Что там у них? — спросил один страж знаний.

— Консилиум, — с легкой завистью ответил второй.

— Снова пьют, — тоже позавидовал первый.

И оба отправились дальше по установленному маршруту: до конца улицы и обратно, в караулку у ворот. До следующего обхода.

Глава 70

— Предлагаю официальную часть считать законченной и перейти к дебатам и прениям, — Альберт-Камень убрал со стола недопитый серийный образец опыта № 92. — Слово предоставляется Бумаге.

— Для каких-либо выводов информации пока недостаточно, — начала ученый-химик. — Достоверно известно, что трое молодых ученых прибыли из-за Периметра, по их утверждениям из Темной Рыжи. Судя по возрасту, они недостаточно квалифицированы. Во всяком случае, для профессиональной деятельности в качестве разведчиков либо шпионов.

— Возражаю, — поднял руку Эдвард-Ножницы. — Они первые и пока единственные агенты, сумевшие проникнуть в Наукоград не через главный вход.

— Возражение отклоняется. Несмотря на проникновение, успех операции не был закреплен. Наоборот, следует считать их попадание к Джеймсу Бондарю полным провалом операции. Продолжай, Бумага.