Змей Горыныч и Клубок Судьбы

Эта надпись сопровождала друзей всю оставшуюся дорогу. Благо, подниматься оставалось недолго, конец пути уже был виден. Придерживаясь одной рукой за стену и опираясь на посох, шаг за шагом, ступень за ступенью приближались они к последней площадке. Вниз старались не смотреть — дух захватывало.

Глава 82

Лестница закончилась, немного не добравшись до самой вершины. Последняя площадка уперлась в глухую стену. В толщу скалы ответвлялся короткий узкий проход, совсем не похожий на все предыдущие отнорки. Солнце скрылось за горой, и в коридоре царил мрак. Иван, шедший первым, осторожно ступил в темноту, ощупывая дорогу посохом. Он тихонько стучал по полу и стенам впереди себя. Очередной удар вместо глухого стука отозвался жутким грохотом. Юноша вздрогнул и остановился. На него тут же налетела Алена. Эхо разнеслось в темноте.

— Иду, иду! — послышался из глубины радостный возглас. — Сейчас посвечу!

Вдали показался тусклый желтый огонек.

— Давненько сюда никто не поднимался! — продолжал радоваться неизвестный встречающий. Огонек плясал. Тот, кто его нес, явно торопился. Через минуту стало видно, что свет испускает маленькая масляная лампада. Ее нес в вытянутой руке мужчина настолько большой, что ему приходилось пригибаться и протискиваться по неширокому проходу бочком. Он подошел почти вплотную, едва не ткнув лампадкой в лицо Ивану. Юноша отклонился и краем глаза различил, отчего поднял такой шум. Это была дверь. Распахнутая настежь железная дверь, которую судя по толстому слою ржавчины не закрывали никогда. Нехорошее предчувствие шевельнулось внутри — незапертые двери не к добру.

— Большой брат видит тебя! — приветствовал гигант.

Иван замялся. Похоже было, что это и приветствие, и представление одновременно. Удобно.

— Иван видит тебя, Большой брат! А также тебя видят Алена и Полуэкт.

— Как много! — обрадовался Большой брат. — Пойдемте же скорей в нашу обитель! Старший брат ужасно обрадуется!

Он приплясывал от радости и лучился искренней улыбкой. Слегка повернувшись, громадный мужчина также бочком начал протискиваться обратно. Гости последовали за ним. Через пару саженей коридор расширился, и Большой брат сумел расправить плечи. Он уверенно шагал впереди, освещая путь себе и полностью загораживая свет остальным своей спиной. И ничуть этого не стеснялся.

— Вы как раз вовремя! — продолжал тараторить Большой брат. — Завтра суббота, банный день!

— Да, это мы удачно зашли. Помыться нам не помешает, — из-за спины согласилась Алена, — особенно тебе, Иван.

— Мы тут так топим, что три дня париться можно! Еще бы пивка после парка, — мечтательно продолжал проводник. — Вы случайно с собой не прихватили? Ах да, откуда ж вам было знать! А гномы своим элем нас редко радуют, жмоты! Ну да ничего, попариться и так неплохо! Полотенец и простыней у вас тоже наверняка нет. Ну, этого добра у нас навалом! А эля я попытаюсь все-таки выпросить — такой праздник! Сразу трое! Долго, наверное, постигали и просветлялись? Я вот, например, без малого месяц шел к познанию! И это только по лестнице, а уж сколько я до лестницы познавал и просветлялся! Но оно того стоило! Больше нигде такого пара не сыскать! Уж в этом можете мне поверить.

Друзья в полном недоумении и почти абсолютной темноте следовали за Большим братом. А тот все говорил, говорил и говорил. Не умолкая ни на минуту, он миновал несколько поворотов.

Звук шагов перестал метаться между стен узкого коридора и эхом разлетелся по обширному помещению. Большой брат неожиданно умолк и резко остановился. Иван в темноте налетел на него, в спину юноши ткнулась Алена. Горыныч успел затормозить.

— Дерек, Джонни, Черный Пес! Вы не оставили в беде старого Пью? — раздался в темноте тревожный сиплый голос.

— Успокойтесь, здесь нет никаких собак, — попытался разрядить обстановку Иван.

— Я слышу голос, молодой голос, — из мрака, постукивая по полу клюкой материализовался невысокий старичок, тоже закутанный в простыню. — Дайте мне руку, молодой человек.

Старичок переложил клюку в левую руку и безошибочно потянулся к Ивану. Он ловко ухватил юношу повыше запястья:

— А теперь, мальчик, веди меня к капитану, — голос старичка неожиданно изменился, стал резким, надтреснутым, жестким.

— Прошу прощения, но я не…

— Веди или я сломаю тебе руку!

Такого оборота никто не ожидал. Кроме Большого брата. Тот нежно положил свою толстую руку с пальцами-сардельками на плечо разошедшегося старичка:

— Старший брат! Это все в прошлом. Тебе не нужно все это! — говорил гигант ласково, словно с несмышленым младенцем.

— Ты лампу-то прикрути — коптит, — тон Старшего брата стал мягче, однако угрозы в его голосе не убавилось.

— Новые братья пришли за просветлением и познанием, — продолжил уговаривать великан. — Оставь прошлое, Старший брат, прошу тебя! И отпусти уже руку.

Хватка постепенно ослабла. В неверном свете лампады Иван вгляделся в лицо старичка. И остолбенел: тот был слеп. Едва подрагивающие веки закрывали пустые глазницы. Старший брат разочарованно вздохнул, повернулся и двинулся в темноту, ритмично постукивая тростью по каменному полу. Чувствовалось, что делает он это просто по привычке. Старичок пробыл в горном монастыре достаточно долго, чтобы выучить все закоулки ходов и залов, а в освещении он не нуждался. Большой брат и трое путников последовали за ним.

— Просветление. Познание. Искупление, — бормотал Старший брат. — Кому оно все нужно? Эх, где мои семнадцать лет? Вот когда нужно просветляться и — главное — познавать! А сейчас-то уж чего? Только искупать. Искупаться.

— Да-да! — подхватил Большой брат. — Искупать-ся. Завтра банный день, вот и станем купаться!

— Нелегко мне с тобой приходится, — просипел старичок, — видать, ты мое искупление. Послала же судьба такого безгрешного брата, аж завидно!

Зал оказался не так велик, как чудилось во мраке. Шагов через двадцать все оказались в противоположном его конце. Здесь стоял низенький столик, рядом расстелены два толстых шерстяных одеяла. На одно из них тут же лег Старший брат. Второй монах вновь засуетился:

— Нас стало больше! Нужно добавить столов и лож. Я сейчас, сейчас. Подождите здесь, никуда не уходите! — и он заторопился, унося с собой единственный источник света.

Когда его шаги удалились, Старший брат обратился к гостям:

— Простите меня, пожалуйста. Старые раны иногда открываются, напоминают о себе. Я ведь не всегда был высочайшим монахом. Долгие годы я обучался у предыдущего Старшего брата, а до того… впрочем, не стоит об этом. Во всяком случае, сейчас. Давайте лучше знакомиться. Я Старший брат, как вы уже поняли. А вас троих как звать? Подойдите ко мне по одному, я хочу рассмотреть каждого, услышать его голос.

— А ты не попытаешься снова сломать руку?

— Теперь нет. Мимолетное воспоминание, простите еще раз.

Первым рискнул приблизиться Горыныч. Он наощупь обогнул спутников и шагнул туда, где предположительно расположился старичок.

— Сюда, смелее, — помог тот, — теперь наклонись.

Лица змеепода коснулись прохладные сухие пальцы. Едва заметно дрожащие, чуткими прикосновеньями они пробежали по коже.

— Приветствую, Зеленый брат. Назови свое мирское имя, я хочу запомнить твой голос.