Змей Горыныч и Клубок Судьбы

— Давайте для начала по очереди, — Маргул перебирал пальцами по грифу своего баса, пристально вглядываясь в запись. Попытался сыграть. Не получилось. Начал сначала. Сбился. Снова начал. Вдруг он чуть изменил рисунок мелодии, сократив первую часть и сделав паузу перед второй. Ритм получился бодрый, запоминающийся.

Следом вступил Макар. Он подхватил ритм и начал задавать основу для мелодии. Но тоже сбился.

— Да что ж это такое! — не выдержал басист. — Эта мелодия словно спотыкается на ровном месте!

— Конь о четырех ногах, и тот спотыкается, а тут ему пятую присобачили! — поддержал Кутик, еще не вступивший, но весь в предвкушении.

— Да тут даже осьминог ногу сломит! Давай заново! — рыкнул Макар и попытался вступить на втором такте, но тут же сбился. — Нет, миссия невыполнима!

— Выполнима! — не прерывая своей партии отрезал Маргул. — Играй давай!

Только через час в репетицию включился Кутик. Ему предстояло самое сложное — вести соло-партию, придать произведению двух математиков окончательную форму. Заставить пинающуюся и брыкающуюся мелодию подчиниться исполнителям, скакать в верном направлении и с нужной резвостью. Кутик обвился вокруг своего инструмента, обнял, погладил, укрыл своими длинными локонами, вздрогнул всем телом, тряхнул гривой — и заиграл. Его пальцы неуловимо перебирали струны, носились по грифу вверх-вниз, извлекая самые причудливые звуки. Теперь даже си-бемоль был си-бемолем, и ни разу не ля-диезом. Стоит ли говорить, что соло-гитарист вошел в такой раж, что остальным пришлось проиграть всю пьесу трижды, не останавливаясь. А Кутик выдавал все новые и новые рифы. Порой он брал такие аккорды, что у наблюдавших за его игрой волшебников сводило руки до локтя.

Но вот музыка утихла. Кутик выдохнул и выпрямился. По его довольному лицу струился пот. Макар с Маргулом также не отличались сухостью.

— Вот это я понимаю! — восхищенно улыбнулся Макар. — Дай пять!

Он хлопнул по подставленным ладоням басиста и соло-гитариста.

— Это что-то с чем-то! — поддержал товарища Кутик. — Такого никто никогда не играл! Жаль Подгора с нами нет.

— Да, рояля не хватает, — кивнул Иван.

— Пожалуй, — согласился Горыныч, — но нам, увы, не услышать его. Он в отправной точке «Машины Времени».

— А ему нас? — вклинился Макар.

— По всему выходит, пока что тоже.

— Нужно, чтобы Подгор тоже играл эту пьесу. Только так «Машина Времени» заработает. Как бы ему послать партитуру?

— Давайте напишем ее на стене в его келье. Просто и доходчиво.

— До него в келье успеет побывать много народа, — отклонил идею Горыныч, — неизвестно, что может случиться. Тем более, вы говорите, не все наши записи сохранились.

— Подожди, Горыныч, мы ведь всего-навсего переложили их пьесу на пять четвертей. Достаточно оставить сообщение, так, чтобы его поняли через много лет!

— И как ты себе это представляешь? Нацарапать на двери?

— Отличная идея! Подгор с Кутиком как раз живут… будут жить в комнате пять-четыре.

— А мы с Макаром в три-четыре! А напротив четыре-четыре! Но как Подгор догадается? Никто ведь этим цифрам никакого значения не придаст!

— А где вы репетируете?

— Да вот в этом самом помещении!

Иван посмотрел на дальнюю стену, хмыкнул, подошел вплотную, погладил:

— Уверен, Алена сумеет написать так, чтобы стало понятно только пианисту. И только в нужное время. Главное — подуть!

Глава 101

— Нет, Иван, я не смогу написать твое послание в будущее, — в дверях стояла Алена. Она уже несколько минут слушала спор двух математиков. Вдохновленный новой идеей юноша не сразу обратил на нее внимание:

— Но почему?

Вместо ответа девочка раздвинула музыкантов и подошла к стене, на которую только что пялился Иван. Алена достала кисть и всего один пузырек с краской. Черной. Быстрыми легкими движениями она набросала на камне задорного пса. О пяти лапах.

— Что это? — удивился юноша.

— Я — художник. Я так вижу, — непонятно ответила Алена.

— Так вот для чего собаке пятая нога! — вмешался Маргул. — А мы все голову ломали!

— Теперь понятно? — развела руками художница.

Иван тяжело вздохнул:

— Что же делать? Нужно как-то отправить послание в будущее!

— А вы не думали просто написать письмо?

— И как его доставить адресату в нужное время? — вскинулся в ответ Иван.

— Это может сделать лишь один человек, — услышали они из-за спины.

— Кто же?!

— Я.

Все медленно обернулись. Перед ними стоял Мастер.

— Не забудьте указать кому, куда и когда точно нужно доставить.

Горыныч собрал партитуры. На последнем листе осталось немного места внизу. Он передал бумагу Макару:

— Лучше написать это твоей рукой.

Гитарист написал. Всю пачку передали Мастеру. Мастер пересчитал листы и небрежно сунул за пазуху:

— А теперь сыграйте вашу пьесу еще раз. Хочу услышать ее целиком.

Никто не осмелился перечить. Под сводами монастыря вновь поплыла необычная мелодия.

— Тебе не кажется, что стало светлее? — шепнул Иван Горынычу.

Тот шикнул и больше ничего не ответил.

Светлее действительно стало. Вокруг странного аппарата, к которому были привязаны три гитары, расплывался едва заметный пока ореол. Постепенно свет заполнил всю келью, становясь все ярче. Откуда-то в мелодию вплелись звуки рояля. Еще тихие, но уже различимые. Звук нарастал, вскоре сравнявшись с остальными инструментами. Потом начал перекрывать их звучание, заполняя собой все пространство. Невидимый пианист вошел в раж. Все громче и увереннее.

И тут все исчезло, погрузилось во мрак. Темноту рассеивал единственный светильник. Мелодия еще долго витала эхом по лабиринту монастыря.

— Красиво, — вздохнул Мастер, — жаль, не скоро удастся услышать ее снова.

— Что произошло?

— То, что должно было произойти, — ответил за Мастера Горыныч, — хрононавты вернулись в свое время.

— А как же мы?

— Все в ваших руках, — Мастер шагнул прямо в стену и исчез. Только веселый пес на ней продолжал перебирать пятью лапами.

Глава 102

В келье девочки было темно.

— Да будет свет! — произнесла она и легонько подула. Вспыхнул нарисованный факел и озарил помещение. На дальней стене зеленел лес. Нет, еще не совсем лес — набросок. Вот ель, рядом с ней тоненькая березка, кусты, другие деревья. И всех их оплел бесконечный цветущий вьюн.

— Узнаете себя?

— А почему я — ель? — удивился Горыныч.

— Потому что я так вижу. Мне нужно, чтобы вы оба вспомнили всех, с кем встречались.