Змея в тени орла

– Тебе не нравится твой меч?

– Нравится. Но не так, как ваш Лес. Кто-то должен убивать, а кто-то лечить. Вы лечите. А он убивает. Понимаете?

Глухой шум, не то в кронах деревьев-великанов, не то сотто прогудели, соглашаясь. Они понимали. Все они понимали, духи Больших Деревьев.

– Волшебный меч, отданный богиней, – пробормотал Йорик, разглядывая узоры на ножнах своих клинков. – Чем дальше, тем интереснее.

– Как в сказке, – согласилась Тресса. – Чем дальше, тем страшнее. На самом деле я понятия не имею, чем он волшебный. Магию чувствую, но вот какую? Она не похожа ни на одну из четырех основных.

– Есть еще и пятая. И даже шестая, по слухам. Основными я бы их не назвал, скорее исключением из общего ряда.

– Это какие?

– Ну, о магии богов, я полагаю, ты знаешь.

– Слышала. Встречалась даже. Финрой тот же или Вэйше… Нет, меч на них не похож. А шестая какая?

– Это из области легенд, – честно предупредил Йорик. – В Холлангском университете существовала когда-то кафедра изучения Закона. Потом ее прикрыли.

– В связи с неперспективностью?

– Ладно бы так. В связи с отсутствием материала для изучения. А разговоры продолжают ходить. Что есть, мол, некая вселенская Сила, воплощенная… Нет, воплощенная, это вряд ли. Скажем так – абсолютная справедливость. И якобы эта Сила время от времени проявляется. В основном чтобы дать по мозгам и правым и виноватым.

– Разговоры ведь не бывают на пустом месте.

– Именно что на пустом. Ты по Дороге никогда не ходила?

– Я еще маленькая, – сердито напомнила Тресса, – нам нельзя заниматься магией до двадцати одного года. А мне всего шестнадцать.

– Кто-то недавно рычал «мне уже шестнадцать». Ладно, опустим. А бродя по Дороге без особой цели, время от времени случается натыкаться на… Как бы это назвать… В общем, есть такой термин «постмировая каверна». То есть был мир. И нет мира. Целой Вселенной как не бывало. И воняет из этих самых каверн очень странной Силой. Ну, ты сама понимаешь, наверное, что мир не может просто взять и исчезнуть. Мир уничтожить – это не всякому богу дано. А каверны тем не менее есть. Кто-то ходит и грохает вселенные, как елочные шарики.

– И это назвали абсолютной справедливостью? Бред какой-то.

– Если бы, – вздохнул орк. – На одну каверну я когда-то сам натолкнулся.

– И как?

– Страшно, – признался Йорик. – Очень. Похоже на чисто отмытый морг. Трупы уже убраны, дезинфекцией воняет, пол блестит… Пусто. И мертво.

– А всех перемен – только новые трупы, так?

– Ты мило продолжаешь ассоциативные цепочки. В общем, да. Хотя гипотезы выдвигаются самые разные. В том числе и такие, что убитый мир – это шанс для Творцов попробовать еще.

– Для Творцов? – Тресса улыбнулась. – Ты поганый поклонник Темного бога, командор. Разве не доказано, что наш мир создан Флайфетом?

– Разве не доказано, что оскорбительным именем Флайфет именуют Светлого Владыку только еретеки-шефанго? Даже орки и те зовут его Сияющим.

Сотто, услышав о богах, навострили уши. И пришлось рассказывать им старые-старые легенды эльфов и орков. Легенды о сотворении мира, о любви и ненависти, дружбе и предательстве. О богине с именем Двуликая, воплощавшей в себе Смерть и Жизнь, Свет и Тьму, Зло и Добро. О том, как брат обрек на муки брата, бог предал бога, о войне, что разразилась потом, залив кровью целый материк.

А потом пришло время возвращаться. Потому что небо над Лесом стало по-вечернему светлым. Темнело здесь быстро, а Финрой просил вернуться до темноты.

Над поляной, где дожидался их Финрой, горел неяркий огонек. Бог сидел на траве, поджав ноги, курил трубочку и читал толстую книгу, судя по картинкам, совершенно неприличную.

– Явились, – кивнул он, не отрываясь от чтения, – сейчас… Эк он ее, а! И ведь не хотела, дурочка.

– Ты о ком? – настороженно поинтересовалась шефанго.

– Да здесь одна, – Финрой захлопнул книгу, она исчезла, и огонек погас. – Ну что, в лагерь?

– Угу, – без особого, – энтузиазма буркнул Йорик. – В лагерь.

* * *

– С ума сойти! – ахнула Тресса, узрев выстроившихся на плацу бойцов.

Сотник строго приподнял бровь и недоверчиво оглядел строй, заглядывая через головы первой шеренги.

– Парад, сэр, – унылым голосом объяснил Гоблин, – в честь вашего возвращения… сэр. Они сами, я тут ни при чем.

– Отчеты? – бросил Йорик, не отрывая глаз от своих солдат.

– На столе, сэр.

– Можно я тоже в строй? – Тресса высмотрела свой десяток. – Я тоже чистенькая и гладковыбритая. Общего вида не испорчу.

– Испортишь, – пробормотал орк. – Ты погляди, а! Даже воротники и манжеты чистые!

– У меня тоже!

– Стой, где стоишь.

– На меня смотрят.

– Еще бы!

– Я стесняюсь.

Орк наконец оторвался от созерцания принарядившихся вояк и уставился на Трессу.

– Безрукавку зашнуруй потуже, – посоветовал Йорик, – меньше будут смотреть.

И развернулся к строю, уже деловой, строгий и чуть пугающий, каким был всегда, до тех пор, пока не звучала для солдат команда «вольно».

– Десятники.

Десятеро, хвала богам, подтянулись, хотя, казалось бы, дальше уже некуда.

– Доклады о новичках перед отбоем.

– Да, сэр. – В один голос. Едят глазами. Костьми лягут за сотника.

– Рансо!

– Да!

– Дежурство по лагерю!

– Понял.

– Дельмек. Техтиер. Даур.

– Да, сэр!

– Охрана периметра.

– Понял! – привычно слаженно.

– Гоблин!

– Да. – Пауза тянется… И вместо унылого поскуливания Гоблин рявкнул вдруг:

– Сэр!

Йорик вздрогнул. Строй тоже.

– Скотина.

– Так точно, сэр.

– Благодарность от лица командования, – мрачно буркнул Йорик. – Ты молодец. Спасибо. И прекрати выпендриваться.

– Да пожалуйста. – Гоблин умудрился пожать плечами, продолжая стоять «смирно».

– Вольно. Разойтись.

* * *

Легенда сидела в сторонке, строгала ножом тонкий прутик и наблюдала за лагерем. Тресса сидела рядышком. Шила себе маску из куска черного шелка и тоже наблюдала за лагерем.

Лагерь кипел и бурлил.

Бойцы старых наборов разрывались между шефанго и Йориком, хотелось поговорить, но сотник исчезал и появлялся в самых неожиданных местах, устраивая периодически выволочки, и поймать его было сложно. А Эфа, которая Тресса и которая еще и Эльрик… к ней подходить было как-то боязно. Кто она сейчас? Как с ней разговаривать? Да и неудобно как-то расспрашивать девчонку… Была бы Эфа – ее можно, а Трессу эту… А ну как засмущается. И в зубы даст.