Золотая бабушка

Мелодии, которая волновала душу старухи, Витася не знал. Любови Михалне приходилось напевать, а парню подбирать аккорды на слух. Толик заинтересовался, он любил сунуть нос в трудную загадку и найти решение. Страдал от комплексов. Да и после плохого дня лучше всего обратиться к любимому делу. И вот ребята уже сидят с двумя гитарами, пытаясь найти то самое: «Тататааа-ааа-татата-тара-ра-ааа».

Старуха не возмущалась и не называла музыкантов дураками, а напротив была очень вежливой. Она напевала мелодию столько раз, сколько её просили, терпеливо ждала. Нельзя творцов отвлекать от работы, нужно время и сосредоточенность. И тут бац! То самое. Любови Михалне не пришлось даже ничего говорить, парни всё поняли сами, когда мелодия наконец зазвучала.

Текст старуха не помнила. Да и разве это было важно? Иногда музыка так плывет, что оказывается выразительнее всяких признаний. Бабулька раскачивалась в кресле и уже совсем тихонько мычала в такт. Гитары сливались воедино. В этом была бардовская красота — нет ничего, только струны двух прекрасных девушек, которых ласкают любимые мужчины. Это была не музыка, а слёзы молодой Любаши, которой стукнули по голове граблями. И так больно… Она всё плачет и плачет, и солёная лужа превращается в океан. Некуда грести, некому утешить.

— Виталик, — вдруг Толик резко остановился, — слышишь?

Друг только молчаливо кивнул и слегка ускорился, после чего немного поигрался с аккордами, и мелодия изменилась, в ней появилось что-то совершенно новое, но пока неуловимое.

— А что если здесь вот так сделать?

— Чаго ты там делать собрался? — возмутилась Любовь Михална.

— Точно! А вот тут снова заунывно.

— Толик, послушай, — Витася наиграл мелодию.

— Просто невероятно!

— Экие дураки. Такую песню испортили, — плюнула Любовь Михална, хотя в душе её появился луч надежды, словно чья-то очень знакомая рука погладила Любашу по голове. Чья-то знакомая…большая рука.

Трое людей сидели в тёмной комнате, по которой лилась долгожданная музыка. Любовь Михална никогда не смотрела на свои руки так, как сейчас. Живые руки. Она подергала пальцами. Надо же, какие они живые. И тонкий луч света осязаемый. Старуха коснулась его и почувствовала форму, цвет и температуру. Она оглянулась на мальчиков. Они так радовались. Играли и улыбались, покачиваясь в такт. Им просто нравилось играть.

Любовь Михална не помнила, как улыбается Иван. Наверное, в молодости у него была такая же широкая улыбка, когда он стукал по своим барабанам. Интересно, почему он бросил? Мать никогда не спрашивала у него об этом.

Воспоминания: Семейный вечер

— Какой же дом из грязи лепить? Ты дурак? — Любочка прищурилась и стукнула себя по лбу. — И чего я вообще спрашиваю. Как будто не знаю, что дурак.

— Будет тебе, Люба. Красиво сделаем макет нашего идеального дома.

Пашка плюхнулся на землю и принялся сгребать грязь, получился миниатюрный вулкан. Девушка присела на карточки. Она наблюдала, как молодой человек с любопытством ребёнка рассматривает комья земли.

— У тебя штаны грязные будут, потом не отстирается.

— И ладно. Буду ходить с пятном на заднице, тоже мне беда. Зато какой дом отгрохаем.

Любочка посмотрела на Пашку и тяжело вздохнула. Как будто кто-то вообще способен научить его уму разуму.

— Встань, пожалуйста, я быстро сбегаю за газетами. Тогда вместе дом и «отгрохаем».

Парень вскочил и отряхнулся.

— Да ну. Бежать тебе долго придётся. Я же на велосипеде. Быстрее будет.

Прошла секунда, и Пашки уже не было видно на горизонте. Люба смахнула пот со лба: в последнее время парень был утомительно бодр. Иногда на него находили «фазы счастья». Тогда он становился невмоготу разговорчив, хотя это было несвойственно его натуре. Обезумевшее состояние подогревалось и успехами на скульптурном поприще. Его работу очень тепло приняли на последней выставке. Теперь постоянно куда-то звали и всюду расхваливали его талант. Талант-то у него всегда был, но просто раньше важные шишки о нём не говорили, это немного вскружило голову начинающему скульптору. Любочка предложила Пашке развеяться в деревне у их подружки Лёли. Он согласился, не раздумывая. Похоже, его самого отягощала «фаза счастья». Обычно, чем бодрее он был в этот период, тем дольше приходилось потом отсыпаться.

Люба взяла палочку и принялась водить по чистому полю — его сделал Пашка, когда сгрёб свой вулкан. Ой, то есть будущий идеальный дом. Люба, конечно, не показала этого, но ей было приятно, что Пашка думает о таких вещах. Хотя не стоит особо доверять всему, что он говорит и делает в период маниакальной радости. Но было бы здорово помечтать о том, как сложится их жизнь в будущем. Пока всё хорошо. Дай Бог, так будет всегда.

С языком на перевес Пашка вернулся обратно.

— Вот это скорость. Ты в порядке?

Дорога от дома до озера занимала 15 минут на велосипеде в одну сторону. А Пашка отсутствовал не больше 10 минут. Оставалось только гадать, с какой скоростью он летел по несчастной деревне.

— Да я… Фух… Я… Кхе… — Люба передала парню воды, он сделал пару глотков и отдышался. — Зато я немного успокоился. Всё-таки нагрузки помогают привести голову в порядок.

— Значит, ты передумал строить дом из грязи?

— Шутишь! — Пашка с энтузиазмом потёр руки. — Я даже ветки собрал, чтобы наша конструкция была прочнее. И проволоку прихватил.

Расстелив газеты для себя и для Любы, Пашка уселся поудобнее и воткнул в землю четыре толстые палочки.

— Здесь будет дом.

— А я думала, что твой вулкан будет домом.

— Где ты видела, чтобы люди жили в вулканах? Нет! Я передумал. Гора пусть будет. Доминанта! А мы вокруг наше хозяйство расселим, — Пашка воткнул ещё четыре палочки, но поменьше. — Здесь будет моя мастерская, чтобы я пешочком прогуливался почаще.

— Можно вокруг горы сделать дорожку, чтобы мы на велосипеде катались.

— Да, хорошая идея. А ты можешь собрать листики опавшие? Травинки? Чтобы мы как-то деревья показали. Пустырь грустный, мне не нравится.

— Хорошо.

Любочка отошла чуть поодаль, где начинался лесок. Она очень тщательно всматривалась в листочки: ей хотелось, чтобы маленькие деревья были пышными, красивыми. И пусть это всего лишь грязевой домик, пусть Любочка при Пашке закатывала глаза, но так хотелось немного помечтать о счастливом совместном будущем. Ради этого будущего девушка принесла много-много «деревьев». Пашка улыбнулся так, как умел только он: игриво и пронзительно.

Вместе ребята принялись лепить. Дом вырос двухэтажным, потому что в слишком большом жилище можно потеряться, а это ни к чему в семье, где все друг друга любят. Выросла собачья будка. Нет, две! Чтобы собачкам тоже не было одиноко. Небольшой огородик. Детская площадка с качелями и горкой. И никуда без лавочки на вершине горы. Люба пыталась вразумить Пашку. Часто ли вообще они будут туда подниматься? А в старости они просто не смогут дойти — лавочка зачахнет. Только лишняя трата денег и сил.