Золотая кровь 3

Виго откинулся на спинку кресла и задумался.

Если на секунду предположить, что это правда… Что он тоже эйфайр, только скрытый, то тогда…

Тогда всё становилось объяснимым. Почему он не стал продолжателем дела отца, почему уехал на север, почему его мучили головные боли, и почему, встретив Эмбер, он стал видеть и ощущать мир по-другому. И теперь его новые способности чувствовать ложь, правду, страх или лесть стали объяснимы. Но не только это. Теперь стало понятно почему Доменик, Оливия и Изабель именно такие, какие они есть, и что они живут в мире, которого не понимают. Но главным аргументом, подтверждавшим написанное в этих бумагах, были его собственные чувства.

«…Нужен эмоциональный отклик. Взаимные чувства. Когда не только забираешь, но и отдаёшь. Тогда это работает в обе стороны, многократно усиливая друг друга. Я возьму немного у тебя, и отдам вдвое больше. А потом получу обратно в десять раз больше, если чувства искренние…»

Сегодня в архиве Ордена Санта Требол он отчётливо это понял. Эйфория не отнимает у него силы. Наоборот. Вот почему он никогда не сможет забыть тот поцелуй.

Что со всем этим делать Виго не знал. Его аналитический ум пыталась сложить всё в единую структуру, и он понимал, что если это правда, то единственным спасение для эйфайров будет найти тот самый источник, о котором говорится в легендах ольтеков. Но даже сейчас кое-что для него стало абсолютно понятным — если всё это правда, то жить обычной жизнью гранда он больше не сможет.

Герцог Дельгадо говорил, что этих бумаг зависит будущее эйфайров. Значит нужно срочно прочесть и ту часть, что осталась у герцога и найти третью, но где она может быть?

Виго сгрёб все недочитанные бумаги, прихватил ещё и записную книжку графа и сказав Морису, что почитает ещё перед сном, отправился в спальню. Морис не тот человек, кому стоит рассказывать о том, что, возможно, Виго и сам эйфайр.

Уходя он взглянул на биологический атлас, лежавший на столе. Он был открыт на странице, посвящённой птице Кетсаль. И ему показалось, что изумрудно-золотое оперение переливается и сияет.

Дом уже погрузился в темноту, все спали, но идя по галерее, Виго услышал тихую музыку и свернул на лестницу ведущую в покои матери. В музыкальной гостиной Изабель играла на фортепиано что-то очень неторопливое, плавное и грустное. На столике для нот перед ней были разложены какие-то бумаги. Она обернулась, едва он подошёл и Виго заметил на щеках у неё слёзы.

— Что случилось? — спросил Виго. — Почему ты плачешь?

— Присядь, — она указала на стул и вытерла слёзы тыльной стороной ладоней. — Вот, прочти.

Изабель подвинула к нему бумаги.

— Что это?

— Это дневник нашей матери.

*brillante — (исп.) — яркий, сияющий *brillar — (исп.) — сиять, сверкать, светить

**оcultar — (исп.) скрытый

Глава 27. Хорошие новости и плохие

Этой ночью Виго спал мало. Долгий разговор с Изабель о том, что было в письмах и дневнике матери, закончился после полуночи. И вернувшись в свою спальню, он долго размышлял над тем, что произошло двенадцать лет назад.

Отцу повезло, что сейчас он болен и совсем не в себе, а то разговор бы у них вышел жёсткий. Теперь Виго понимал скрытый смысл в словах герцога Дельгадо, которые он произнёс на конкуре.

«…Она не погибла от руки эйфайра. Но об остальном вы должны узнать сами и не от меня, уж простите, я не имею морального права говорить вам об этом…»

Столько лет Виго, как и остальные, считал, что эйфайры причина той трагедии, которая произошла с его матерью. И уехав на север, он посвятил изобретению ауроскопа несколько лет, потому что им двигала именно эта мысль. А вот теперь, за эти недели весь мир перевернулся с ног на голову и на него свалилось столько семейных секретов, что голова шла кругом.

Он подумал об Эмбер, о законе о резервации, о том, что отец и дон Диего инсценировали нападения, чтобы протащить этот закон ради денег, лекарства или чего-то ещё. О докторе Гаспаре и его сыне и обо всём остальном, что происходило вокруг. Эта семья погрязла в грехах по самую макушку.

И вот теперь, после всего, что он узнал, поступок Эмбер, забравшейся в его дом за бриллиантом, уже не выглядел каким — то злодеянием. Кажется, на фоне его семьи это было похоже почти на невинную шалость.

И ему вдруг захотелось поговорить с Эмбер, рассказать ей обо всём. Ведь если то, что написано в бумагах графа Вальярдо — правда, то у ни куда больше общего, чем он думал раньше. Эти бумаги всё расставляли по местами и делали простым, объясним и логичным настолько, что хотелось в это поверить. И это пугало. Виго пока не знал, что делать со всей той информацией, что на него обрушилась. Но было во всём этом и кое — что приятное, сводившее на нет все безумные открытия последних дней.

Если он эйфайр, то значит, всё те чувства, которые у него есть к Эмбер, это не результат её воздействия на него. Это кое — что другое… И не нужно этого бояться, это не зависимость от эфира…

Но нужно сначала во всём убедиться.

Он усмехнулся и снова вернулся к изучению бумаг графа Вальярдо, углубившись в классификацию эйфайров. Да так и заснул с этими бумагами прямо в кресле.

Его разбудили белки — ратуфы, которые забрались в открытое окно, чтобы украсть из вазы фрукты. Вчера он забыл опустить защитную сетку, а вазу с фруктами служанка принесла уже поздно вечером. Виго посмотрел на часы — раннее утро, но смысла ложиться в кровать уже не было.

Он привёл себя в порядок и спустился вниз, решив, что кофе и завтрак ему не повредят. Как ни странно, Морис уже сидел на террасе, где слуги теперь накрывали стол и рядом с ним лежали две бумажных папки. На вопрос Виго, почему он встал чуть свет, Морис ответил, закрывая папку и завязывая тесёмки:

— После вчерашнего землетрясения меня, знаешь ли, всю ночь мучили кошмары. Казалось, если я засну, то на меня упадёт потолок и похоронит заживо. Вот я и встал на рассвете. Но, знаешь, не без пользы — собрал для инспектора воедино все улики на доктора Хуареса и его сына, — Морис похлопал по папке. — Теперь дело за малым. Прижать доктора нет проблем, достаточно сказать, что в его микстурах был яд, и что обвинения в том, что это он травил дона Алехандро, предъявить будет несложно. Думаю, после этого он расколется, как кокос. Я тут всё инспектору расписал, так что хоть одна часть расследования закроется честь по чести, — и он провёл рукой по папке почти с нежностью. — Кстати, мейстер Фернандо сказал, что Альварес прислал записку — заедет к завтраку. А как прошла твоя ночь? Что ещё полезного дал дневник графа?

— Ну… — Виго задумчиво отхлебнул кофе из чашки. — Ничего особенно важного. Граф углубился в классификацию эйфайров и свойства эфира. И поскольку это третья часть его исследования, то нужно прочесть первую и вторую, чтобы картина стала полной. Так что после завтрака поедем к герцогу Дельгадо.

— Я могу присоединиться к вашей компании? — раздался голос Изабель и Виго оглянулся.

— Конечно. Тоже не спится? — спросил он, глядя на осунувшееся лицо сестры.

— Да. Это всё из — за землетрясения, — ответила она уклончиво и попросила Фернандо принести воды.