Золото абвера

Это свидание, по накалу страстей превзошло все ожидания, девчонки, пережив горе утраты близких людей, в своей натуре очень изменились. В глазах ребят, Керстин и Мануэла стали, как — то серьезней, и взрослей. И их глазах, уже не было такого детского задора, и простого наивного ребячества. Сергей и Виталий, при виде их, почувствовали определенную неловкость. Девушки по своему поведению, стали намного взрослей и прагматичной. Керстин, обняв Сергея, прижала его к себе и, уткнувшись носом в его плечо, горько заплакала. Обида, на потерю матери и деда, толкали её на поиски той отдушины, которая подобно искусному лекарю, могла своим теплом, залечить её душевную рану. Этим теплом, способным на чудо, был только её русский, которого она любила всей своей душой, и всем своим сердцем.

Она остро почувствовала, что сейчас он опять рядом, и только он был всех родней и всех ближе.

Керстин, рассказала, как похоронила своего деда, а после похорон, не выдержав потери, умерла и мать. Теперь она осталась совсем одна, если не считать её кузину, которая разделила её горе. Они теперь живут в месте, так как родовое гнездо по наследству принадлежит им обоим.

Со слов деда, было ясно, что он ждал смерти, так как перед тем как его убили, он несколько раз во сне, видел своего командира. Тот говорил ему о встрече, уже в ближайшее время. Вот поэтому, он успел оформить завещание в глубокой тайне от девчонок.

Керстин, чуть — чуть, замявшись, пригласила ребят к себе домой, чтобы рассказать о том, что же все так и, случилось с дедом. Ей натерпелось поведать о ходе самого следствия, которое проводила криминальная полиция. Сергей и Виталик, приняли приглашение без всякого обсуждения, так как за это время, они действительно соскучились по ним. В школе они даже стали, объектом насмешек от своих созревших одноклассниц. При удобном случае наши девушки старались рассказать о том, что только русские женщины, самые верные и терпеливые в мире. А вот если бы они, стали объектом воздыхания этих ребят, то без сомнения, они бы никогда не расстались с ними. Удивительно, что даже красавица школы, Русакова Олечка, стала подбирать ключи к сердцу Сергея. Но парень точно знал, что подобные отношения с нашими девочками, кроме поцелуев и прогулок под фонарями, перспектив не имеют. Он деликатно чтобы не обидеть Ольгу, снял напряжение. Сергей дипломатично объяснил, что при всем своем желании, встречаться не может. Легкий флирт ему не нужен, а вступать в половую близость, увы — наши девочки не созрели, ни физически, ни духовно. На что прозвучали в его адрес, слова сожаления и негодования.

— А ты, пробовал — бирюк? Мы же ведь тоже хотим любить, и быть любимыми. Мы ведь тоже мечтаем о свиданиях и поцелуях! Мечтаем, что хоть кто — то с нами будет счастлив. А ведь этим счастливчиком мог быть ты дорогой!

Подобные высказывания, до глубины души тронули Сергея, но уже желаемого результата, они не имели. Его сердце уже целый год принадлежало совсем другой. Тогда лишь слова глубокого сочувствия вырвались из его губ, и он промолвил:

— А где ты Оленька, была раньше!? Я еще в девятом классе, тебе записочки про любовь писал, и воздыхал под твоими окнами. Я каждый день мечтал, о том, что ты видя мои страдания, просто, когда ни — будь, скажешь да. А что теперь? Я люблю свою немку, которая не выделывается как вы. Она просто любит, и тоже хочет, чтобы я был всегда с ней. Да и к тому же, я уже с ней помолвлен на библии, а клятвы своей я нарушать не хочу.

Вечером, когда улицы немецких городов пустеют, словно во время действии комендантского часа, ребята оказались в гостях у своих подруг. Со слов девчонок, они узнали, что про тайну сокровищ деда, знают не только они. Но и тот, кто выстрелом в голову убил деда и перевернул весь дом. Больше ничего полиция установить не могла, и это преступление связала с какими — то, прошлыми делами. Возможно даже это делами времён прошедшей войны.

Керстин рассказывала, что перед самой смертьюдед чувствовал, что умрет, и поэтому старался посвятить в эту тайну русских. Он надеялся на то, что все найденное они по совести, разделят между собой и девчонками. Он видел в их отношениях хороший повод, чтобы там далеко в России, отыскать то, что должно принадлежать им. Он надеялся, что его внучки и их воздыхатели раскроют ту тайну, которая досталась ему ценой жизни многих людей.

* * *

В один вечер, когда основная работа начальника особого отдела была закончена, в квартиру полковника Шершнева постучали. Он открыл входную дверь, и увидел на пороге своего сына, с женой и ребенком.

— О, Леша, Ирочка, проходите давненько — давненько, вы нас не посещали — сказал седой полковник.

На встречу вышла мамочка, и первым делом, кинулась целовать и обнимать своего внука, а уж потом, извинившись, поздоровалась с невесткой и сыном, целуя их в щечку.

— Ты сынок, позвонил быперед приходом, я бы хоть пирожков напекла да внучку, что ни — будь купила, давно же вы у нас не были.

— Ай, мать, не суетись, есть у него всё, и конфеты и бананы, ты вон лучше, развлекай невестку с внуком, а я с отцом хоть пива после службы выпью. Мне тоже хочется пообщаться с нимна чисто мужские темы! — Сказал, Молчи — молчи. Он прошел в комнату, где обычно сидя на диване он с отцом, пил пиво, наслаждаясь соленой соломкой, и как бы, между прочим, смотрели западно — германское телевидение.

— У меня батя, оченьхорошие новости! — Вошел он в комнату, и поставил на журнальный столик несколько бутылок пива «Берлинербир».

— Мог бы, и в кабинет прийти, если считаешь, что это важно! — Открывая пиво, сказал полковник.

— Мог бы, но теперь это дело не государственное, а наше, понимаешь наше, с тобой лич-ное!!!

— Я, как и предполагал, дед то этих девчонок, знал многое. Я его чуть — чуть тряханул, правда, этот старый фашист, ничего не сказал, кроме одного — карта. Мы перевернули всю хату, влезли во все щели, простучали все кирпичи в подвале и нашли — нашли улики.

— Что — что, нашли — показывай быстрее сынок!

— А вот, смотри! — С гордостью о проделанной работе сказал он и вытащил жестяную баночку из — под индийского чая, на русском языке.

Дата изготовления сентябрь 47 года. Московская чаеразвесочная фабрика.

— А что это значит, ведь эта банка, еще ни о чем, не говорит. Сохранил после плена, да и привез как сувенир — сказал полковник, не вникая в эти подробности.

— Ага, товарищ полковник, привез из России сувенирчик, да в кирпичную стеночку спрятал! Потом ждал 45 лет, чтоб я к нему пришел, и эту баночку из стеночки вытащил! А в ба-ночке тряпочка, от форменной солдатскойрубашки, которые только в войну и были. Вернее даже не тряпочка, а целый нагрудный карманчик, а в карманчике том, микро частички крови и шелка. А кровь эта, не принадлежит покойничку. Видно как я предполагал, эта карта досталась ему от его убитого командира, или еще каким ни будь образом?

— Ты, что уже и экспертизу успел сделать?

— Пришлось товарищ полковник, хорошо ребята с экспертного отдела прокуратуры помогли. Правда, пришлось им литр спирта выделить. Ведь ты знаешь, на халяву почти ни кто не работает, и даже мама папе не дает!

— А где же ты его кровь взял — сынок ты мой дорогой?

— Я батя, ему башку с «Парабеллума» на вылет прострелил, и платочком носовым дырочку эту протер. Все сделал, как Родина учила! — Сказал старлей с гордостью.

Полковник от сказанного сыном перекрестился, и одним махом стуча зубами от ужаса, заглотил бутылку пива.

— Я ему батя сперва ввел теопентал* хотел как лучше. Без всякого смертоубийства, но ведь эта фашистская рожа, мне ведь толком ничего не сказала. Он только мычал сука, как бык, а потом, что — то стал лепетать про какую — то там карту, и еще про войну. Тогда я и стал ворошить его хату. После того как нашли эту банку и показали ему, он весь затрясся как от шока. Больше он падла, мне ничего не сказал. Вот тогда я со злости, и разрядил ему в башку две пули наверняка, чтобы сука ни рыпался, да потом подобно Христу, вдруг не воскрес, и ни кому не поведал о моём визите.