Золото Серебряной горы

— Понимашь, Петьк, сколько уже ночей не сплю, — продолжал дядя Миша, — совестью маюсь…

— Да что такое?

— «Что, что»? На моей совести, Петьк, целых две загубленных жизни.

Бумажкин понял, что сейчас, скорее всего, речь пойдет об исчезнувших горных инженерах — Георгии и Григории. Ну которые под влиянием дяди Миши согласились обследовать Серебряную гору, а он вдруг заболел. Так оно и вышло.

— Вот с тех пор, — закончил дядя Миша, — я, Петьк, и поверил в нечистую силу. Как это так, на глазах, можно сказать, у всего поселка к шахте направились, в разгар белого дня, и как в воду канули. Тут, правда, еще и погода подвела. Снег выпал. Он идет-то у нас два-три раза в году, и вот в этот день-то как раз и выпал. Поле, что перед сопкой, было белехонькое, когда искать-то начали, ни одного следа не было. Вот тогда, Петька, я и решил: коли это нечистая сила, надо как-то встретиться с ней, в глаза посмотреть, взять за грудки, да потрясти как следует. Где, мол, нечисть, мои товарищи, и долго ли ты будешь над всеми нами издеваться? И давно бы уже сходил, да одно останавливает: случись что со мной, а Даша как?

Бумажкин вдруг вспомнил историю о Чудном Мужике. Тот ведь тоже неведомо где. Но про того-то по крайней мере хоть что-то известно. Ну, например, что его серебристый автобус увез. Хотя понятно, от этого не становится легче. Но вот, куда исчезли Георгий и Григорий, тайна за семью печатями. Вслед за этим почему-то вспомнился еще один потерявшийся в этих местах: горный инженер.

— Что-то не везет вам с горными инженерами, — сказал Петька, — ведь и почти сто лет тому назад произошла подобная история…

— Это ты о чем? — не понял дядя Миша. — Ах, ты об Епачинцевом. Да, тут еще одна загадка, которую вот уже много лет никто разгадать не может. К сожалению, об этом горном инженере вообще мало что знают. Известно лишь то, что инженером он был от бога. Старики говорят, что перед своим исчезновением он спьяну кому-то проговорился, будто в том руднике есть даже золото. Но ни в своих отчетах, ни в докладах об этом не писал… Вполне возможно, что он отмечал это на карте и делился своими открытиями с дневником. И может быть, как раз они-то и пролили бы свет на истинное положение дел на руднике. Только вот после его исчезновения исчезли и дневник, и карта. Он хранил их у себя дома, но там их не нашли…

— А рудник-то почему все-таки закрыли? Геннадий Борисович говорит, что его просто выработали и искать там было уже нечего.

— Это одна из версий. Вполне возможно, что так оно и было. А может, и нет. Сейчас точно никто не скажет. Времени-то сколько с тех пор прошло! Почти целый век!

Дядя Миша застыл в одной позе. Видно было, что в его голове происходит очень напряженная работа.

— Послушай, Петьк! — воскликнул он наконец. — А что, если мы с тобой дальше пойдем? Предположим, что кто-то все-таки нашел и карту, и дневник… Причем, Петьк, совсем недавно… Может такое быть?

— Ну в принципе наверное, может, — согласился Петька, даже не представляя, как и где можно найти документы, исчезнувшие сто лет назад.

— Хм… — дядя Миша опять почесал за ухом. — А теперь, Петьк, представь, что у тебя вдруг появилась карта, на которой отмечено, в каком месте рудника находится золотишко… Хотя, Петьк, честное слово, не понимаю, в каком виде, разве что самородок какой, и то вряд ли… А если бы он был, то тот же Епачинцев вполне мог его извлечь и присвоить себе. Ладно, опять же предположим, что он и в самом деле обнаружил вдруг самородок и по какой-то причине не смог его извлечь. Почему-то у него это не получилось. Или в тот момент он просто не захотел этим заниматься. Мало ли почему. Люди были поблизости. Инструментов не было. Опять же, предположим, что отложил он это дело на другой момент, а в дневнике или на карте отметил, где именно находится самородок. Так, на всякий случай. И вдруг кто-то, уже в наше время, причем совершенно недавно, нашел либо дневник, либо карту. А может, то и другое вместе. А вот теперь, Петьк, давай-ка поиграем. Если б это нашел ты, что бы ты сделал?

— Ну, наверное, обратился бы куда-нибудь. В министерство горнорудной промышленности, например… Или в какую-нибудь организацию по этим делам. Пусть ищут…

— Ты, конечно, молодец, Петьк, мыслишь как честный порядочный человек. Ну а если по-другому… Предположим, ты решил завладеть этим золотом сам. Отыскать и сдать его государству. Теперь это разрешено.

— Ну тогда бы, наверное, проник бы во внутрь рудника, и за дело…

— А если бы кто-то увидел и захотел бы, что бы ты с ним поделился. А это значит, что получил бы ты намного меньше. А если бы таких желающих оказалось бы не один, а десятки людей…

— Так откуда бы они взялись?

— Ах да, я ж тебе об этом еще не рассказывал. Ведь этим летом на отвалах старого рудника было целое паломничество. Кто-то пустил слух, что в базальте есть золото…

Петька опять вспомнил разговор странных пассажиров в поезде. Коренастый и об этом рассказывал длинноносому.

— А на самом деле?

— Вряд ли. Но довольно много породы все-таки растащили по дворам. И вот, Петьк, представь. У тебя в руках карта, ты имеешь возможность найти золотой самородок, а в это время прямо у рудника, на отвалах, чуть ли не день и ночь суетится народ. Что же ты будешь делать?

— Может попросить народ разойтись?

— Да кто же тебя послушает?

— Ну тогда надо придумать что-то такое, чтобы люди сами перестали там появляться…

— Что, что?

— Ну, например, придумать что-нибудь страшное…

— Вот, Петьк, вот и я о том же! — Дядя Миша вдруг вскочил и зашагал по кухне, точь-в-точь, как папик. — И придумал это не кто иной, как Саянский!

— Но почему именно он?

— Потому что, Петьк, говорят, что он на этот самый рудник чуть ли не каждый день мотается. Другие боятся туда даже близко подходить, а он мотается. Причем один, без шофера… Что он там делает?

— Как — что? С душами замученных стражников общается, — пошутил Петька.

— Общается не общается, не знаю, но то, что Саянский здесь главный, это точно! И вот теперь, Петьк, я понял, что надо делать…

— И что?

— Нужно срочно смотаться на рудник и посмотреть, что же там все-таки творится. Если вход в него разобран, то, возможно, наши предположения верны… И, Петьк, тогда уже ясно, где искать Георгия и Григория.

— На руднике?

— Ну конечно! Ведь не исключено, что Саянскому нужны рабочие руки… Тьфу ты, Петьк, ведь опять закавыка… И даже две.

— Какие?

— Так ведь по карте-то золото не найти? А души стражников колобродят там с конца августа. Это — первая. А вторая… Вторая, что самородок достать из породы — пара пустяков. Для этого ни особых приспособлений, ни помощников не нужно. Ничего не понимаю…

— Да, дядя Миша, а отвалы, как вы говорите, с отработанной рудой как выглядят?

— Ах я дурак! — схватился за голову дядька. — Я тут перед тобой распинаюсь, а ты же ведь даже элементарного не знаешь! И, правда, откуда ж тебе это знать? — Он взял со шкафа карандаш, ученическую тетрадь и вывел на ней дугообразную линию. — Это — Серебряная гора. Внутри она, наполовину полая. — Он нарисовал рядом с первой вторую дугу, пониже и поменьше. — Вот это, Петьк, отвал и есть. Это — еще один. — Он нарисовал еще одну дугу. — Это и есть отвалы с пустой породой. Базальтом. В ней нет серебра. И уж тем более сомневаюсь, что там есть золото. Это тебе ответ на вопрос, на самом ли деле там есть золото. Вряд ли. А вот если, Петьк, мы очутимся внутри Серебряной горы, увидим вот это. — Он провел под первой дугой две параллельные линии. — Длинный каменный тоннель. Он называется штольня. А внизу скорее всего бросится в глаза вот что. — Он провел еще две параллельные линии.

— Что это?

— Рельсы.

— А они-то зачем?

— Так породу-то чем вывозили? Вагонеткой. Давай ее вот сюда поставим… Вот здесь, — дядя Миша нарисовал внутри тоннеля вертикальные линии, — деревянные стойки. Из бревен. Потолок тоже может быть выложен бревнами.

— А зачем?

— А чтобы порода не обваливалась. Но это еще не все. Вот смотри, Петьк, от этого широкого тоннеля в разные стороны отходит множество узких коридоров. Они называются квершлагами. Квершлаг. Ударение на первом слоге. Повтори.