Золото Серебряной горы

Петькин взгляд тоже был прикован к желтому «уазику». Что же там написано? Для аббревиатуры, типа ЛДПР, которые весьма часто встречаются в Москве, явно длинновато.

— Те-ле-ви-де-ни-е! Телевидение! — в голос прочитали ребята.

— Интересно, что здесь делает телевидение? — удивилась Даша.

— Пошли скорей! — сказал Петька и чуть ли не бегом устремился к дому. И хотя он понимал, что вряд ли встретит Смирнова, ноги сами несли его вперед. Еще несколько шагов, — и он уже видит каких-то людей, сидящих в кабине «уазика», а настороженный слух уже улавливает доносящийся со двора голос дяди Миши. А вот и второй голос… Неужели послышалось?

Петька рывком открыл калитку и обомлел. Перед ним стоял… Смирнов! Собственной персоной! Мельком взглянув на Бумажкина тот как ни в чем ни бывало снова повернулся к дяде Мише и продолжал что-то обсуждать. Очень обидно стало Петьке. В Нижнем Новгороде он с Петькой небось были как родственники, а тут… Делает вид, что не знает…

— Познакомьтесь, — сказал дядя Миша. — Это — тележурналист Сергей Смирнов, а это — моя дочь Даша и племянник — Петр Бумажкин. Из Москвы, кстати…

— Петька! — воскликнул Смирнов и, поддавшись вперед, протянул Бумажкину руку. — Ну надо же, встретились! Ну кто же мог подумать! А впрочем, чего же тут удивляться. Земля-то круглая… Ну и обмундировали тебя, и не узнать.

— Я ж говорю, — вмешался дядя Миша, — он теперь у нас деревенскее всех деревенских…

— Постой-ка, — Смирнов обошел вокруг Петьки. — А это не ты разве сейчас с коромыслом по улице шел? Мы проезжали мимо.

— Да нет же!

— Надо же, какое сходство…

— Это — женщина, — пояснила Даша. — Тетя Маша.

— Оно и правда! — воскликнул дядя Миша, пристально вглядевшись в Петькино лицо. — Я все думаю, на кого же он своей физиономией походит? А оказывается, на Марью! Сотворит же природа!

Смирнов от души расхохотался.

— Ой, не могу, ребята! Ха-ха-ха! Дело в том, что я эту вашу тетю Машу за Петьку принял и предложил подвезти! Еще Петром назвал! Она на меня посмотрела, как на умалишенного… А я еще думаю, что это с Петей такое случилось, что своих не признает! Зато Петьку сейчас за эту вашу тетю Машу принял! Ой, умора! — Потом, немного успокоившись, взглянул на часы: — Ладно ребята, некогда. Ну что, едем, Михаил Дмитриевич?

— Едем! Петра возьмем?

— Естественно!

— Поедешь, Петьк, на старый рудник?

— Конечно!

— Вот видишь, Петьк, как говорится, на ловца и зверь бежит. Я тут с самого утра голову ломал, как бы нам поскорее туда добраться, а тут вон — карета целая подъехала!

Петька был вне себя от счастья. Вот это здорово! Нет, все-таки стоило ему перестать таскать за собой эту сумку с прилипшей к ее дну книгой, как судьба тотчас же повернулась к нему лицом.

— И я с вами! — послышался голос Даши.

— Нет, Даша, ты останешься дома, — тоном не допускающим возражений сказал дядя Миша.

— Тогда пусть и Петя останется, — настаивала Даша.

— Ты что, с ума сошла, что ли! — закричал Петька. — Да, может, я только для того сюда и приехал, чтобы по руднику походить!

— Да по руднику ты все равно не походишь, — вмешался дядя Миша. — Это однозначно.

Он заговорчески подмигнул Петьке.

Нет, что ни говори, а дядька у Петьки все-таки — человек. Свой в доску. Другой бы на его месте начал бы пальцы гнуть — мол, мы одни с корреспондентом съездим, тебе, мол, нечего там делать, опасно. Ну как обычно взрослые поступают: сначала подговорят ребенка на что-то, а потом вдруг раз — и передумают!

— Отойдем на минутку, — потянула Бумажкина за рукав Даша.

Петька сделал шаг в сторону.

— Разве ты не помнишь, о чем предупреждала тебя баба Груша?

— А о чем она предупреждала? — вытаращил глаза Петька. — Чтоб я тряпку, что ли, красную, с лица не убирал?

— Ну при чем тут тряпка красная? Разве не помнишь? Она сказала, ни под каким предлогом не ходить на Серебряную гору! А ведь там как раз и расположен старый рудник!

Петька что-то подобное очень смутно помнил, ведь челюсть тогда буквально разрывало от зубной боли.

— А… это… Тьфу ты, какие глупости.

И действительно, все сказанное бабой Груней казалось Петьке ерундой, даже не стоящей обсуждения.

— Да нет, не глупости, Петь, — голубые глаза Даши стали темными и глубокими, — не глупости. То, что говорит баба Груня, — все сбывается.

— Ну что, молодежь, долго еще любезничать будете? — подал голос дядя Миша. — Ты, Петька, едешь или шуры-муры разводить будешь?

— Еду, конечно…

— Ну, тогда — вперед!

— Дядя Миша! — воскликнула Даша, но Петька так посмотрел на нее, что она не осмелилась продолжать дальше.

— К половине третьего, Даша, мы приедем, — сказал дядя Миша. — Нужно, чтобы к этому времени пельмени уже дымились на столе. Поняла?

Петька запрыгнул в «уазик», выглянул в окно. Девочка, не отрываясь, смотрела на него тревожным взглядом. «О, женщины!..» — только и успел подумать Петька.

Глава 21. Серебряная гора

Машина рванула с места и помчалась по поселку. Теперь Петька сумел рассмотреть незнакомцев, а точнее — их головы, поскольку те находились в кабине, а Бумажкин, дядя Миша и Смирнов — в салоне. Одна голова была длинная и неподвижная и принадлежала водителю, другая — круглая и вертящаяся. Но вот «уазик» выехал из Благодатного и Петька перестал разглядывать головы сидевших впереди. Он вспомнил, как еще только вчера они с Геннадием Борисовичем из последних сил пересекали это самое поле, по которому сейчас мчались. А вот и дорога, по которой жители поселка предпочитают не ходить в темное время суток… Слева — лес, справа — белоснежная равнина, окаймленная вдалеке грядой сопок. И одна из них — Серебряная гора. Петька понял, что в его путешествии начинается новый, головокружительный этап. Уж теперь-то ему наверняка будет чем доводить этого несносного толстяка Попова.

Вдруг вспомнилась Даша, ее тревожный взгляд. Петьке стало не по себе. Девочка волнуется, а он так грубо с ней обошелся. Нужно будет обязательно извиниться. Ни с того ни с сего в памяти выплыло лицо Самохваловой — узкие злые глазки, тонкие губы. И что только он в ней нашел? Вот уж верно, что все познается в сравнении.

Погруженный в свои мысли, Петька и не слышал, о чем шептались дядя Миша и Смирнов. Лишь однажды его слух уловил слова Сергея:

— Бывшая разведчица… Так вот она рассказывала, что если во время выполнения задания кто-нибудь из разведчиков попадал в руки фашистов, то обязательно старался на том месте хоть что-нибудь оставить. Листок бумаги… Огрызок карандаша… Какой-нибудь амулет… Да мало ли. Конечно, это не всегда находили. Но если находили, то уже точно знали, что именно здесь их товарища подкараулил неприятель…