Золото скифов

Дверь бесшумно открылась на смазанных петлях, и прохожего впустили внутрь – в теплую сухую переднюю со свечой в бронзовом шандале [10] . Шандал держал бородатый мужчина в куртке из темного сукна и штанах, заправленных в высокие башмаки.

– Я думал, вы не придете, – коротко бросил он. – Буря разыгралась не на шутку. Принесли?

– Только одну вещь, чтобы вы взглянули.

– Доставайте…

10

Шандал – большой подсвечник.

Прохожий, не снимая капюшона, вытащил из-под мокрой полы что-то круглое, обернутое чистой тряпицей. В передней пахло воском и пыльными портьерами, закрывающими вторую дверь. Казалось, за ними кто-то притаился и подслушивает, подглядывает…

– Мы одни? – спросил ночной гость.

– Разумеется, не беспокойтесь.

Бородач горящими глазами рассматривал витую золотую гривну тончайшей работы.

– Вас не Гохманы прислали, милейший?

– Нет, что вы!

– А то, пожалуй, надуете меня, как Фришена. Он выложил за фальшивые кинжал и корону десять тысяч рублей! Бедняга рвал на себе волосы, когда услышал экспертное заключение господина Штерна. Это нам всем наука.

Гость знал, о чем идет речь, – о первой жульнической сделке братьев Гохманов. Доверчивый николаевский коллекционер клюнул на басни «крестьян из Парутино» – сельца, расположенного прямо на ольвийском некрополе. Они будто бы обрабатывали огород и наткнулись на золото из могильника! Фришен, не задумываясь, купил у них драгоценные изделия. И только много позже обратился в Одесский археологический музей за подтверждением их подлинности.

– Гохманы тогда неплохо заработали, – ухмыльнулся бородач, вертя в руках гривну. – Восемь тысяч рублей чистого подъему! Каково?

– Я не мошенник! – обиделся гость.

– Все так говорят…

– Может, у вас денег нет, господин Саджич? А мне отрекомендовали вас как солидного коммерсанта.

– Ладно, не кипятитесь, милейший. Что еще имеется?

– Диадема, обкладка меча и чаша дивной красоты.

– Я должен посоветоваться, – вздохнул бородач. – Многовато просите. Время военное, сами понимаете, можно ждать любых сюрпризов. Ловить рыбку в мутной воде – приятная забава!

– Не хотите, я Бертье-Делагарду продам, – с вызовом произнес гость.

Его сапоги были забрызганы грязью, с плаща натекла на деревянный пол целая лужица. Он не открывал лица, и это настораживало покупателя. Но имя Бертье-Делагарда возымело действие. Это был не только известный инженер-строитель, а еще историк и археолог, авторитет которого не подвергался сомнению. Он на свои средства организовывал археологические экспедиции и сам собирал предметы античного искусства и монеты. Бертье-Делагард жил в Ялте и являлся вице-президентом Общества истории и древностей, почетным членом Константинопольского археологического института и Русского археологического общества.

– Откуда у старика такие деньжищи? – не поверил бородач.

– Какая мне разница? Может, он не для себя берет, а по поручению какого-нибудь князя или графа. Нынче капиталы принято вкладывать в нетленное…

– Хорошо. Я узнаю. Если Бертье-Делагард в самом деле собирается купить эти вещи…

– Вы назвали меня лжецом? – в голосе посетителя зазвенела сталь. – Или я ослышался?

Хозяин поспешил загладить неловкость.

– Нет-нет, ни в коей мере. Поймите меня правильно, я только хочу иметь гарантии.

– Скоро мир перевернется, а вы говорите о гарантиях! – хохотнул человек в плаще. – Сегодня вы живете не тужите, а завтра…

Слова незнакомца задели бородача за живое. Ведь правда – ни в чем нет никаких гарантий. Россия в смутные дни страшна.

– На все воля Божья… – пробормотал он, осеняя себя крестом. – Ладно, так и быть, приносите остальное. Возьму!

– Сначала за гривну рассчитаемся.

– Да! Непременно…

Саджич скрылся за темными портьерами и через несколько минут вернулся с деньгами.

– Пересчитывать станете или как?

* * *

Марцевич вызвал-таки врача, и Лера получила больничный на целую неделю.

– У вас нервное расстройство, а не простуда, – заявила миловидная рыженькая женщина лет тридцати. – Нужно лежать. И обязательно принимать все, что я выписала. Такое впечатление, что вы пережили сильный стресс.

– Какой еще стресс? – ответил за больную Семен. – Ну, напугалась чуток…

– Значит, у нее слабая нервная система. Любые волнения противопоказаны.

Марцевич сбегал в аптеку, в магазин, приготовил еду и только после обеда отправился в свою мастерскую.

– Дверь никому не открывай, – на всякий случай предупредил он. – Раз тебе звонили с угрозами, могут и сюда прийти.

– Никто не знает, где я.

– Это еще вопрос.

Она пожалела, что рассказала ему о странном звонке. Страх рассеялся, а неприятный осадок от разговора с бывшим ухажером остался. Тот потребовал ее мобильник, долго пытался найти номер, который должен был высветиться и остаться в электронной памяти, но почему-то не остался.

– Номер не определяется! – злился Семен. – Есть такая заморочка… Видно, эта баба не хочет, чтобы ты знала, кто она. Ты хотя бы догадываешься, кому перешла дорогу?

– Понятия не имею…

– Ой, гонишь пургу, подруга!

Опять жаргон, грубый напор, нотки раздражения в голосе. Вот чем Артур выгодно отличался от Марцевича: он всегда был вежлив, корректен и мягок. По крайней мере с ней, с Лерой. Если и сердился, то не подавал виду.

Лера промолчала. У нее не было ни сил, ни желания выяснять отношения. Семен сам спохватился и начал извиняться:

– Ладно, не дуйся. Прости! Ну, не научили меня хорошим манерам. Я простой парень, работяга, вкалываю с утра до вечера. Некогда мне перевоспитываться.

– Никто и не просит.

Лера отвернулась, ее глаза наполнились слезами.

– Хватит, ей-богу! На колени встать перед тобой, что ли? – взмолился Марцевич. – Хочешь, стукни меня. Тебе сразу легче станет.

Она решила наказать его молчанием. Пусть помучается, осознает свою вину.

Семен на некоторое время оставил ее в покое. Как на грех, снова зазвонил телефон. На этот раз он не позволил ей взять трубку, ответил сам: