Золотой человек

– Чего мы здесь торчим, давайте пройдем в дом! Нельзя же о наших родственных делах по всему свету трубить.

– Полно дурачится!
– усмехнулась Тереза.
– Откуда на пустынном острове всему свету взяться? А господина Тимара можешь не стесняться, он наш давний, добрый знакомец. Желаешь пройти в дом - заходи. Знаю, что ты проголодался, в том все и дело.

– Ха-ха-ха, умница ты моя! Изучила все мои слабости, знаешь, что твой Тодорушка всегда не прочь подкрепиться. Да и кто бы устоял против твоих слоеных пирогов, при одном их виде сразу жалеть начинаешь, что желудок не растягивается. Другой такой кулинарки, как ты, нет на всем свете! Я едал за столом турецкого султана, но ему такая повариха и во сне не снилась.

Тодор отлично знал слабое место Терезы, оттого и превозносил ее хлебосольство. Кто бы ни пришел в дом, она на еду никогда не скупилась; даже смертельного врага и то голодным не отпустила бы.

На голове у Тодора красовалась модная шляпа с узкими поляки; он лихо сдвинул ее на макушку с таким расчетом, чтобы шляпа слетела с головы, сбитая низкой притолокой, и он мог сказать:

– Черт бы побрал эту моду! В таких шляпах хорошо ходить там, где потолки да притолоки высокие. Вот у меня в новом доме все двери двустворчатые. И вид на море - загляденье!

– Неужто у тебя и вправду где-то есть свой угол?
– спросила Тереза, накрывая на стол в комнате.

– А то как же? В лучшем особняке Триеста. Я - представитель наипервейшего судостроителя...

– В Триесте?
– вмешался Тимар.
– И как же его зовут?

– Он строит морские суда, - с пренебрежительной гримасой сказал Тодор, - а не какие-нибудь там хлипкие посудины... Зовут же его синьор Скарамелли.

Тимар промолчал, не считая нужным оповещать, что и он именно синьору Скарамелли заказал построить морское судно.

– Теперь я прямо купаюсь в деньгах!
– похвалялся Тодор.
– Через мои руки проходят миллионы. Не будь я человеком щепетильным, мне бы ничего не стоило прикарманить тысячи. Кстати, моей милой Ноэми я привез, что обещал. Помнишь, что я тебя обещал? Колечко! А с каким камешком - с изумрудом, рубином? Не угадала: кольцо с бриллиантом, и немалым: в три с половиной карата. Это будет тебе обручальное кольцо. На, держи!

Тодор запустил руку в карман штанов и долго в нем рылся, затем сделал испуганное лицо, вытаращил глаза и с напускным ужасом завопил: "Потерялось!" Вывернув карман, он представил взорам всех троих предательскую дырку, откуда выпало кольцо с бриллиантом.

Ноэми рассмеялась во весь голос. Смех ее был заливистый и звонкий - жаль, что нечасто приходилось его слышать.

– А может, и не потерялось. А завалялось? Так что зря смеется моя красавица невестушка!
– с этими словами Тодор принялся стягивать сапог. И действительно, когда он тряхнул голенище, на стол выкатилось пропавшее кольцо.
– Вот оно! Разве праведное имущество расстанется со своим владельцем? Колечко мне верно, как моя нареченная. Полюбуйся-ка, матушка Тереза, какой подарок справил твой будущий зять своей невесте. Хорош, правда? А вы, господин комиссар, в бриллиантах разбираетесь? Во сколько оцените этот камень?

Тимар рассмотрел "драгоценность" и сказал:

– Пьер де Страс. Если двенадцать на дюжину, то по пяти грошей пойдет.

– Уж кто бы говорил, а кто помалкивал! Сам кроме овса да кукурузы другого товара не видел, а туда же, о бриллиантах судить берется!

И поскольку Ноэми всячески отбивалась от подарка, Тодор надел злополучное кольцо на собственный мизинец и, как он ни был поглощен едой и питьем, старался все время оттопыривать палец с кольцом.

Аппетит у молодого человека был лучше некуда.

За едой он пустился в длинные разглагольствования о том, какое это трудное дело - судостроение. Рассказал, сколько миллионов кубометров леса ежегодно расходует триестская верфь. Теперь уж поблизости и лесов не осталось, где можно было бы взять подходящее дерево, вот разве что в Славонии. А вскорости придется и строевой лес вывозить из Америки.

Наевшись до отвала, он приступил к сути дела.

– Ну а теперь, милая матушка Тереза, растолкую тебе, зачем я приехал.

Тереза смотрела на него с тревогой и недоверием.

– Зараз осчастливлю и тебя, и Ноэми, и себя самого, ну и для синьора Скарамелли нужным человеком заделаюсь. Слушай внимательно! Не так давно господин Скарамелли возьми да и скажи: "Вот что, друг мой Кристян, придется вам ехать в Бразилию".

"Туда тебе и дорога", - вздохнула госпожа Тереза. Тодор уловил ее мысль и улыбнулся.

– Видишь ли, из Бразилии мы вывозим все дерево, необходимое для судостроения. Из махахубы и мурайи делают днище, из пальмы и патавоу - боковые стенки корабля. Мангровое дерево, ройок и гратгал ценны тем, что не гниют в воде, запаха "mort aux rats" - "крысиной смерти" - не выносят крысы. Железное дерево идет на изготовление руля, а сургумтрия на лопасти весел. Тиковое, сандаловое и махагоновое дерево используется на лучшую корабельную мебель, каскарилью, такаамахаку и берберитовое дерево даже жук-точильщик не берет, а дерево маоу не поддастся даже тередо навалис - моллюскам -древоточцам. Но и это еще не все, без дерева Фернамбук, манцинель, казуар, без "драконьей крови" и "дьяволова кофе" тоже никак не обойтись.

– Перестань!
– оборвала его Тереза.
– Сколько можно перечислять разные чудные названия? Надеешься задурить мне голову, думаешь, я за этими деревьями леса не вижу? Если в Бразилии произрастает такая пропасть ценных пород, то объясни, отчего ты туда не поехал?

– Так в том-то весь смысл моей идеи! С какой это стати, сказал я синьору Скарамелли, нам ехать в Бразилию, ежели у нас поблизости можно сыскать деревья не хуже? Я, например, знаю остров на Дунае, где произрастают девственные леса, деревья там одно другого краше и тамошним, Бразильским, ничуть не уступают.

– Так я и знала!
– пробормотала Тереза.

– Тополя нисколько не хуже патавоу, а за ореховым деревом и махагоновому не угнаться. На нашем острове этого добра полным полно.

– На мои ореховые деревья нацелился?

– А с яблонями так и каскарилье не сравниться.

– Значит, и о яблонях позаботился?

– Против сливы не устоят и лучшие сорта тикового дерева.

– Выходит, ты намерен вырубить все деревья и продать их господину Скарамелли?
– очень спокойным тоном поинтересовалась Тереза.

– Но ведь мы заработаем уйму денег - по десяти форинтов за дерево, это уж как минимум. Синьор Скарамелли дал мне карт-бланш, мне предоставлено полное право самому заключить с тобой договор, а он уже готов, у меня в кармане, твое дело только подписать, и мы - богатые люди. От деревьев этих тут все одно проку мало, и когда они будут изведены под корень, мы и сами здесь не останемся, переедем жить в Триест. Ну, а остров можно будет засадить вишней "махалеб": из ее древесины делают знаменитые турецкие чубуки - вишневые, ароматные, ну да ты сама знаешь. Никакого особого ухода за этими деревьями не требуется, достаточно будет держать здесь одного управляющего, чтобы он сбывал купцам в Варну ежегодную партию древесины - на вишневые чубуки. Так что бы и на этом деле заработаем по пятьсот золотых с хольда. Вот и считай: с десяти хольдов набежит целых пять тысяч.