Золотой человек

...Но ведь она никогда о том не узнает, твоя измена не причинит ей боли. Ты и раньше по полгода проводил вдали от дома, уж такова участь коммерсанта, который в интересах дела вынужден разъезжать по всей стране и надолго отлучаться в дальние края. Если с весны до осени жить на острове, это никому не бросится в глаза. Что-то давно тебя не видно. Ах, торговые разъезды? Понятно...

Но что будет с этой девушкой? Ведь она не легкомысленное создание, чтобы сегодня сделать ее жертвой своих страстей, а завтра, пресытясь, щедро вознаградить ее и оставить: пусть ищет утешения в другом месте. Отец ее погиб, наложив на себя руки, и с сердцем дочери заигрывать опасно.

...Ну а если благословение небес, какого ждут все молодые пары, будет ниспослано тебе там, куда ты его не призывал? Что станется с близкой тебе женщиной, что станется с семьею, на которую ты не имеешь права, равно как и она лишена права на тебя - по людским законам.

...Эта девушка не создана для пошлых романов, для удовлетворения минутных мужских прихотей. Она безраздельно завладевает душою любимого, отдавая взамен всю свою душу без остатка. Хватит ли у тебя совести втянуть ее в омут, из которого ей не выбраться?

...Не видать тебе покоя ни днем ни ночью, а в страшных снах тебе будет являться облик детоубийцы или самоубийцы. Какое из этих кошмарных видений для тебя предпочтительнее?

...Есть ведь и еще одно препятствие, которое совсем не легко устранить: отвергнутый жених. Прожженный авантюрист, ему одним грехом больше, одним грехом меньше - без разницы, он тебя и на другом конце света отыщет. Встанет поперек пути, как раз когда ты устремишься к вершинам своей карьеры, выведает все твои тайны и до конца дней твоих станет преследовать, терзать угрозами. От него никакой ценой не освободишься, никакой жертвой не откупишься. Неотступный преследователь твой, он окажется вернее спутника жизни, поклявшегося пред алтарем в вечной любви. От него не убежишь: либо ты убьешь его, либо он тебя, - неразрывны узы, которые может разрешить лишь палач! А ты, золотой человек, образец добродетели и щедрости, всеми уважаемый и почитаемый, окажешься в позорном положении обвиняемого перед судом.

Тимар то и дело вытирал лоб, а затем догадался снять шляпу: теплый весенний ветерок обвевал измученную голову, осушая пот.

Поток тяжких обвинений вызвал в нем попытку оправдаться.

...Неужели я лишен права радоваться жизни? Вот уже без малого сорок лет, как я весь день от зари до зари провожу в трудах и заботах... чего же ради? Чтобы другие могли спать покойно, когда сам я не ведаю покоя?

...Отчего я несчастен в собственном доме?

...Неужели я недостоин женской любви? Ведь женщине, на которой женился, я принес в дар пылкую любовь, я боготворил ее! А она не любит меня, ее холодность повергает в отчаяние.

...Неправда, что я присвоил себе ее имущество, напротив: я спас его для нее. Ведь отдай я найденные сокровища опекуну, они бесследно пропали бы, и Тимее пришлось бы побираться. А теперь к ней возвратилось все, что некогда ей принадлежало. Себе я не оставил ничего, кроме одежды, чтобы прикрыть тело, - разве это воровство?

...Ноэми любит меня, и тут уж ничего не поделаешь. Она полюбила меня с первого взгляда.

...Разве она станет счастлива, если я никогда больше не вернусь сюда?

...Не убью ли я ее, если навеки покину? Не подтолкну ли к самоубийству, если больше никогда не вернусь к ней?

...Люди в неразумии своем прогнали от себя подлинное счастье. Как знать, не поселилось ли оно здесь, на этом обособленном от мира острове, где не властны светские и церковные законы, а жизнью правят лишь законы природы, чувства истинной любви и привязанности?

...И стоит ли так опасаться незадачливого жениха? Ему не нужно ничего, кроме денег, а деньги у меня есть. Брошу подачку, и он уберется с глаз долой!

Весенний ветерок шелестел в кронах молодых тополей.

Близ извилистой тропинки виднелся шалаш, сложенный из вязанок хвороста; вход в шалаш закрывали плети ежевики.

Тимар вытер лоб и надел шляпу.

Голос внутри вновь попытался воззвать к его разуму, прельщая душевным покоем:

...Земных утех ты не ведаешь, жизнь твоя сурова и уныла, зато спокойна. Вечером, отходя ко сну, ты подводишь итог: "Ну, вот, и еще один безрадостный день прошел". И вправе тут же добавить: "Но день ничем не омраченный. Я никому не причинил вреда". Согласишься ли ты променять этот покой на радости, кои лишат тебя сна?

Дух противоречия тотчас же перехватил слово:

...Но кто сказал, будто любовь - грех, а страдание - добродетель? Видел ли кто-нибудь воочию сидящих подле Господа двух архангелов: тот, что сидит одесную, записывает имена зачахших от скуки праведников, а тот, что расположился ошуюю, заносит в черный свиток имена грешников, дерзнувших любить и быть счастливыми?

Вблизи грянули два выстрела, и над самой головой Михая со зловещим осиным жужжанием просвистели две пули, сбив шляпу так, что она отлетела в кусты.

Стреляли из шалаша.

В первый момент Михай испугался от неожиданности: выстрелы прозвучали словно бы в ответ на сокровенные его мысли. Он вздрогнул всем телом, и сковывающий его страх смыла волна гнева; сорвав ружье с плеча и поправили заряд, он яростно рванулся к входу в шалаш, где еще не развеялся пороховой дым.

Под направленным дулом его ружья стоял дрожащий от страха Тодор Кристян. Двуствольный пистолет - теперь уже бесполезный - Тодор держал перед собою, пытаясь заслонить лицо. Все его тело сотрясала крупная дрожь.

– Ах, вот это кто!
– вскричал Михай.

– Пощадите!
– еле выговорил злоумышленник; он выронил оружие и умоляюще протянул руки к Михаю. В лице его не было ни кровинки, глаза погасли; полумертвый от страха, он едва держался на ногах.

Тимар быстро опомнился страх и гнев его улетучились.

– Подойди поближе!
– опустив ружье, ровным тоном приказал он Тодору.

– Боюсь, - чуть слышно вымолвил тот, прижавшись к стенке шалаша.
– Вы меня убьете.

– Не бойся, не убью!
– И Тимар разрядил ружье в воздух.
– Видишь, теперь я тоже безоружен.

Тодор на подкашивающихся ногах вышел из шалаша.

– Ты хотел меня убить, несчастный!
– проговорил Михай.
– А мне жаль тебя.

Незадачливый убийца не отваживался поднять на него глаза.

– Тодор Кристян, ты так молод, а уже мог стать убийцей. Радуйся, что тебе это не удалось, и постарайся исправиться. Ведь ты от природы не зол, злым тебя сделали люди. Я знаю историю твоих злоключений и попробую тебя спасти. Способности в тебе заложены хорошие, вот только используешь ты их дурно. Бродяжничаешь, мошенничаешь - неужели такая жизнь тебе по душе? Не может этого быть. Отчего бы тебе не начать все сначала? Хочешь, я подыщу тебе подходящую должность, и ты с своими талантами заживешь как честный человек? Мне это под силу, у меня обширные связи. Ну как, по рукам?