Золотой остров

— Быстро, хватайте поводья, — толкнул я Кристину и Поттера.
– Держитесь за хвост и за уздечку.

Оба видели возможность выбраться, и Кристина не колебалась. В отличие от Поттера, к моему удивлению.

— А как с тобой, дружище?

— Не беспокойся обо мне. Я справлюсь, — ободряюще улыбнулся я ему. Нельзя сказать, чтобы я чувствовал себя особенно уверенно, однако я не был готов отказаться от своей заявки на сокровище. Мне также пришло в голову, что Брош, и раз пошло такое дело, то и Бем могли получить подкрепление в ближайшее время. Если бы я спустился с целью выждать и попытаться без особых хлопот поразить победителя схватки в пещере, то с неменьшей вероятностью мог бы оказаться в плачевном положении. Если бы я поразмыслил хорошенько, то понял бы, что прибытие подкреплений в любом случае стало бы для меня источником неприятностей; однако по части рассудительности я не был в тот момент в лучшей форме. Золото, да еще в больших количествах, оказывает на людей такой эффект. Поттер дотянулся и пожал мне руку, что могло в данных обстоятельствах показаться смешным, но, как ни странно, воспринялось иначе.

С некоторой моей помощью первый, а затем и второй осел с шумом заскользили вниз по осыпи вместе со своими трусливыми и нежелательными спутниками. Спуск прошел успешно, Поттер подтвердил это снизу коротким взмахом руки. Внезапно раздались новые трескучие выстрелы, и я увидел, как Поттер бросился за камни, увлекая за собой Кристину. Их спуск услышали люди Штайнера, они оказались в зоне видимости, и кто-то выпустил по ним пару пуль. Я напряженно ждал, потом услышал крик, и более выстрелов в этом направлении не последовало. Штайнер, должно быть, узнал их и понял, что более они не имели для него значения. Это также значило, что теперь ему стало известно о существовании другого пути, и он пошлет кого-то прикрыть этот выход. Логичным местом для этого представлялся конец осыпи, где находился Поттер, но Штайнер не знал, сколь труднопреодолима она была выше. Вероятно, он сперва пошлет кого-то попытаться обойти вокруг горы туда, где был я. Я сомневался, что это кому-то удастся, но он сможет продвинуться достаточно далеко, чтобы я оказался в зоне огня. Посмотрев вниз, я решил, что мои шансы спуститься единолично не слишком высоки. Я уже не принимал в расчет движение в сторону. Оставался путь вверх.

Насколько я мог видеть, склон горы был ровней над основным входным отверстием, и хотя тоже покрыт снегом, однако опасность камнепада там была меньше. Хуже было то, что он был круче, чем внизу. К сожалению, у меня, по всей видимости, не было большого выбора — я определенно не собирался возвращаться обратно в чрево скалы. Заметив, что по-прежнему держу в руках беретту, я сунул ее за пояс и медленно полез к вершине. Гранаты в карманах моей куртки тревожаще постукивали о камни, и я всякий раз убеждал себя, что это не опасно. Впервые с того момента, как я достиг линии снегов, стал ощущаться холод, хотя солнце сияло по-прежнему. Я понял, что ветер подул более сильно — потревоженный моим движением снег взвихривался, остро впиваясь льдинками в лицо.

Ясно сформулированного плана у меня не было. Хотелось прежде всего покинуть этот ограниченный пятачок, но по мере подъема я понял, что если смогу взять вправо, то смог бы охватить оба входа в пещеру. Мне понадобилось почти полчаса, чтобы достичь точки, откуда можно было видеть оба входа без риска свалиться. Внизу я мог видеть площадку перед главным входом, и, судя по периодически раздающимся выстрелам, в камнях напротив зева пещеры находились как минимум два стрелка. Еще ниже я мог различить еще одного, занимавшего позицию, о которой я подумал ранее. Он контролировал оба входа снизу. Примерно в этот момент я понял, что в конце концов оказался не в очень хорошей позиции. Я мог видеть их, и если они взглянут вверх — что они сделают, открой я огонь, — они увидят меня. Их было трое, вооруженных, предположительно, тремя карабинами. У меня была беретта с неполной обоймой и две гранаты. В пещере у Бема было оружия достаточно, чтобы начать небольшую войну. При таком раскладе у меня было мало шансов выйти из переделки без потерь.

Таким было положение, когда Бем предпринял контратаку и невольно изменил баланс в мою пользу. Еще раньше я недоумевал, почему он не воспользовался средствами, бывшими в его распоряжении, но, с другой стороны, оружие вполне могло находиться там в разобранном виде. В любом случае, когда он начал атаку, то компенсировал задержку. Он воспользовался самым поражающим, самым непристойным оружием, бывшим в его распоряжении, — огнеметом. Шипяще-ревущая струя пламени выстрелила из главного входа и скатилась ярким желто-оранжевым облаком в те камни, где раньше я наблюдал движение. Результат был ужасным. Две фигуры появились из-за скал, пламя обволакивало их, они пытались убежать. Но они не могли, потому что превратились в пылающие факелы. Все это выглядело еще более жутко вследствие того, что не доносилось никаких звуков, никаких криков боли — лишь молчаливая, отчаянная и тщетная попытка бегства. И затем вновь раздался звук, шипящий рев струи напалма, и два человека перестали быть людьми, а стали обугливающимися, облизываемыми пламенем чудовищами, каким-то образом по-прежнему сохраняющими вертикальное положение. Затем они медленно, подобно срубленным деревьям, упали и, полыхая, покатились вниз, пока не застряли в кустарниковых деревьях, на которые они теперь походили.

В этот момент я решил, что делать. Осторожно, поскольку не мог позволить себе совершить ошибку, я вытащил одну из гранат и вынул чеку. Пытаясь вспомнить все, что знал о них, я освободил скобу, медленно посчитал и затем метнул гранату вниз. Она упала прямо у отверстия и покатилась внутрь. Взрыв был сильным, хотя и приглушенным, и склон горы дрогнул, затем наступила тишина. Я начал пробираться ко второму выходу. Внизу я мог видеть оставшегося человека — того, кто спустился прикрыть второй выход. Он махнул мне. Это был фон Штайнер, хотя я по-прежнему думал о нем, как о Броше. Он, должно быть, думал, что я все еще на его стороне. Мне потребовалось больше времени, чтобы вернуться назад, снег казался плотней и более скользким — вероятно, температура на ветру упала. Я стоял выше дыры, не рискуя оказаться на линии огня огнемета, если внутри кто-то еще оставался жив. Потом прокричал имя Бема и услышал его слабый голос:

— Стануэй, это вы?

— Да. Выходите, Бем. Все, кто есть.

— Тут только я, другие мертвы — один застрелен, другой от взрыва. Граната — это были вы?

— Да.

— У вас есть еще?

Я колебался.

— Нет.

Наступила тишина, и я знал, что для него не прошло незамеченным мое колебание. Затем я услышал звук его движения. Слыша мой голос, он не мог внутри знать, что я находился выше, и выдвинулся в поле моего зрения. Он полагался на прикрытие за углом фронтальной скалы, но это, наоборот, сделало ясно видимым его и то, что он тащил. В руках у него был огнемет, баллон с напалмом пристегнут к спине, и, судя по его движениям, не было сомнений, что он намеревался опять применить его. И мишенью должен быть я.

Я достал оставшуюся гранату из кармана и затем сунул ее обратно. Между моментом, когда граната ударится о землю, и взрывом будет временной промежуток. Бем мог использовать этот зазор, чтобы сделать одно из трех: или отскочить в безопасное место в штольню, или рискнуть броситься вниз, или же использовать это время, чтобы выстрелить в меня струей горящего напалма. Я не надеялся, что он выберет вариант самосохранения. Поэтому вытащил беретту и снял ее с предохранителя. Затем в дело вступил Брош-Штайнер.

Он открыл огонь по Бему, используя, насколько я мог судить, скорострельную автоматическую винтовку. Казалось, он был не очень хорошим стрелком, поскольку пули ударили в покрытые снегом скалы снизу и слева от места, где стоял Бем. Бем опять исчез с глаз, и я попытался решить, что делать дальше.

Решение опять было принято за меня. Бем, должно быть, не тратил времени даром в пещере после того, как мы оттуда выбрались. В дополнение к огнемету он подготовил тяжелое вооружение из своего арсенала. Не уверен, был ли это миномет, противотанковая установка или что-то еще. Что бы это ни было, снаряд просвистел из зева штольни с излишне высокой скоростью и, вломившись в деревья значительно ниже снеговой линии, оглушительно разорвался. Я увидел движение в кустарнике, укрывшем Поттера, Кристину и Броша-Штайнера. Не требовалось много ума, чтобы сообразить, что Бем быстро сделает прицельную поправку. Необходимо было в связи с этим что-то предпринять, и казалось, что единственным ответом была оставшаяся у меня граната. Я вытянул ее из кармана, выдернул чеку и бросил по обнадеживающе закрученной траектории. Второй бросок казался не менее удачным, чем первый. Если то, что произошло затем, можно назвать удачей.

Граната отскочила и покатилась внутрь точно так же, как раньше, за грохотом ее разрыва последовал громыхающий треск, а затем неожиданно второй взрыв. Не знаю, что произошло, но логично предположить, что граната вызвала обвал скалы; в тот же миг Бем вновь выпалил из своего оружия, и снаряд, ударившись о камни, взорвался. Затем гора дрогнула, и я мгновенно понял, что каким-то образом взорвался весь арсенал. Когда звук взрыва достиг моих ушей, я был уже выброшен им со своего насеста. Я ударился о поверхность скалы ниже места входа, еще сознавая, что вокруг летели камни — некоторые маленькие, другие больше, — и именно один из крупных ударил меня в лицо. Я видел, как он приближался, и ничего не мог с этим поделать. В тот момент, когда все померкло, я, как это ни абсурдно, делил стоимость золотого запаса между выжившими: собой, Поттером, Кристиной и Брошем-Штайнером.

Глава двадцать первая

Когда я выплыл из небытия, то ощутил себя лежащим на спине на мягкой почве. Я попытался подняться и не смог — ноги были связаны вместе. С усилием приподнявшись на локтях, я огляделся. Вокруг никого не было. Посмотрев на ноги, обнаружил, что они связаны полосами из одежды, а вдоль левой ноги шел короткий сук, отломанный от ветви дерева. Я понял, что сломал ногу, за несколько мгновений до того, как ощутил волну боли.

— Привет, старина, наконец-то ты проснулся. — Это был Поттер, вышедший из-за деревьев слева.