Золотой пергамент

— Возможно, — согласился Артур. — Он часто провоцировал Роланда, но помогло только его язычество — все остальное было проигнорировано.

— А что такое язычество? — спросил Юан.

— Это когда люди верят не в одного бога, а во многих, — объяснил Кристиан.

— И Сигфрид правда такой? — удивился мальчик.

— Так из-за чего весь сыр-бор, — пожал плечами Артур и тут же поморщился — рана причиняла сильную боль.

— Но… — начал Юан, но запнулся.

— Что такое, Юан? — спросил Кристиан. — Ты что-то знаешь?

— Нет, — помотал головой Юан. — Наверное, я просто еще совсем в этом не смыслю.

— Говори, — усмехнулся Артур. — Хватит унижаться. Ты теперь настоящий воин, в конце концов.

— Ну, — Юан смутился. — Просто Балиан сказал, что у него был крест на мече.

— Обычный крест?

— Распятие, — пояснил Юан с важным видом. — Как у короля Роланда во дворце. У Балиана след на руке такой странный, я спросил, а он сказал, что это у Сигфрида распятие на рукояти, вот здесь, — он указал на рукоять своего меча. — Его совсем не видно — ведь когда держишь меч, оно внизу. Балиан говорит, Сигфрид дурак, потому что с такой штукой меч держать неудобно…

— Как странно, — Артур попытался вытереть вспотевший лоб и снова поморщился от боли. Кристиан подошел к нему, и, взяв тряпицу из миски с водой, помог ему отереть лицо. — Спасибо… Может, он украл его у кого-нибудь? Подобрал на поле боя… Хотя король, не должен был.

— Да и вряд ли он бы стал подбирать такой меч, — сказал Кристиан. — Во-первых, как язычник, не потерпел бы, а, во-вторых, Балиан же сказал, что держать было неудобно. Значит, он привык. Так что или Балиан ошибся и там другой знак…

— Или Сигфрид соврал, — оторопело проговорил Артур. — Но не мог же он?..

Они помолчали, обдумывая услышанное. Потом Кристиан сказал:

— Ну, учитывая, что ты нам о нем рассказал, думаю, что мог.

— Надеюсь, что это не так, — сказал Артур. — Иначе я покончу с собой.

— В самом деле? — в их шатер, разбитый ранее по приказу короля, вдруг зашел сам Роланд. — Тебе ли не знать, Артур, что самоубийство — это смертный грех, за который попадают прямиком в Ад?

— Ваше Величество, я просто хотел наиболее подходящим образом описать свои эмоции, — спешно пояснил Артур.

— О чем же была речь? — полюбопытствовал Роланд.

— О подружке Балиана, — нашелся Кристиан.

— Вот как? Она нравится тебе, Артур?

— Нет, он боится, что она на поле боя выйдет и все испортит, — спас Артура Юан.

— Вот как. Не волнуйся об этом, — спокойно сказал Роланд. — Это запрещено, если понадобится, я напомню ей лично. Женщинам вообще не место здесь, и я позволил ей остаться только потому, что она помогает раненым. И потому, что Балиан пообещал убрать Врата в том случае, если я, позвольте процитировать, «посмею еще раз заикнуться».

— Балиан бывает ужасно груб, — сказал Кристиан. — Простите его, он сам не свой после боя с Сигфридом. Он очень устал и вдобавок ревнует к Ричарду.

— Понимаю. Он сделал огромные успехи в том бою — слава о нем дошла даже до Галикарнаса. И так долго выстоять против Сигфрида — это очень впечатляет. А что касается Ричарда, можете его успокоить. Я никогда не позволю ему жениться на такой вульгарной девице, — Роланд немного подумал и добавил: — Впрочем, ему вообще не стоит жениться. Куда лучше посвятить жизнь Господу.

Артур, Кристиан и Юан несколько растерялись — никто из них не знал, что на это ответить. Но, к счастью, король не настаивал на ответе и продолжил:

— Я сожалею, что прервал вашу беседу. Но мне бы хотелось кое-что узнать у тебя, Кристиан. Не будем тратить время на уединение, я спрошу здесь и сейчас, если не возражаешь.

— Разумеется, я вас слушаю, — вежливо проговорил Кристиан.

— Вы вернули нам свет. Значит ли это, что отныне ты не станешь использовать свой Ключ?

— Мне бы не хотелось делать этого без необходимости, Ваше Величество, — сказал Кристиан. — Но если вы действительно нуждаетесь в этом — я согласен. Ведь и раньше я использовал его не для того, чтобы светить, а чтобы сократить число врага.

Король Роланд поблагодарил его и, кивнув всем на прощание, удалился. В отличие от них назавтра он снова собирался отправиться в битву.

— Вот же удивительное дело! — сказал Юан. — Ты, Артур, говорил, что Роланд сам бросил вызов Сигфриду, а Асбелия все равно выглядит пострадавшей.

— Да это же просто предлог, — махнул рукой Артур. — Нападать-то они начали. Сигфриду просто нужна была уверенность, что Роланд станет защищать свои земли, а то бы и противостояния не получилось. Но если Сигфрид и впрямь соврал…

— Может, сказать Роланду о распятии? — предложил Кристиан.

— Не надо, — возразил Артур. — Я тебе наперед скажу, как все будет. Роланд обвинит Сигфрида, скажет, что он, язычник, смеет марать своей рукой тело Христово или что-нибудь вроде этого, и еще больше разозлится.

— Весьма вероятно, — согласился Кристиан. — А если сделать это при Сигфриде?

— Сигфрид засмеется и скажет, что он специально так сделал, чтобы оскорбить Роланда. Даже если он действительно христианин.

В шатре снова повисло долгое молчание. На этот раз его нарушил Юан.

— Вот же дураки, — сказал он.

— И не говори, но забудь, что я это сказал. Кристиан и Юан засмеялись.

— Знаете, что? — сказал Кристиан. — Мне кажется, направление мысли у нас правильное. Что надо сделать, чтобы война прекратилась? Чтобы Роланд перестал желать убить Сигфрида, а Сигфрид перестал играть в войну.

— А этого никак не сделать, — сказал Артур.

— Почему же? Для начала можно узнать, правда ли он язычник. А потом рассказать ему о том, что затеяла его мать. Вдруг он подумает, что, в таком случае, вся эта война — сплошная фикция и только ущемляет его достоинство?

— То есть отправиться с ним на личную встречу? — изумился Артур. — Ну, как же!

— Можно написать, — усмехнулся Кристиан. — Но мне не кажется, что он нам ответит, так что идея с личной встречей мне нравится больше.

— Ты не в своем уме!

— Посмотрим, что скажет на это Балиан, — рассмеялся Кристиан. — Тебе все равно лежать и выздоравливать.

— Ну, спасибо, — проворчал Артур.

Они еще немного пообсуждали безумный, как был уверен Артур, план Кристиана. Потом братья оставили раненого отдыхать — да им и самим требовался сон. Они вернулись к себе. Там даже Кристиан умилился, глядя на спящих Розетту и Балиана — Балиан все еще лежал на коленях у девушки, а сама Розетта дремала, облокотившись на деревянный ящик.