Золотой пергамент

— Войну окончил не ты, а Ричард, епископ Мэлори и сам Господь Бог. И он покарает тебя за то, что ты оскорбил святыню, которую чтит твой народ.

— Что? — Балиан наморщил лоб, но вдруг покачнулся, замахал руками, и, не удержавшись, полетел вниз.

Многие испуганно вскрикнули от неожиданности, а знакомые Балиана и от страха. Но Кристиан сорвался с места, бросился к Вратам Рассвета и умудрился поймать брата почти у самой земли. Оба сильно ушиблись, но этим дело и ограничилось.

— Вот видишь, — удовлетворенно кивнул Роланд. — Но Господь к тебе милосерден. Отступаем! — снова велел он.

Артур, Ричард, Юан и Розетта бросились к Вратам. Балиан все еще лежал на руках у Кристиана, оторопело глядя вслед уходящему королю Асбелии.

— Балиан, — Розетта помахала рукой у него перед глазами.

— Какой ужас! — вдруг выдохнул он. — Думал, умру. Пусти, Кристиан, что ты меня держишь, как девчонку!

— А тебе идет, — засмеялся Кристиан, и вместе с ним все остальные.

— Надеюсь, война действительно закончилась! — воскликнул Юан. — Молодец, Балиан!

— Да, — Артур был необыкновенно радостен. — Конечно, потребуется время, но если здесь действительно замешан епископ Мэлори… Но, боюсь, мы никогда этого не узнаем.

— Да конечно, — проворчал Балиан, которого Кристиан, наконец, поставил на ноги. — Спорю на свой меч, что Ричард прочел письмо.

Все взгляды устремились на Ричарда. Он залился краской и помотал головой.

— Выкладывай! — потребовала Розетта.

— Нет! Это тайна короля!

Но ничто не могло прекратить общие уговоры, и Ричард все же признался, что действительно прочел письмо, но, как он утверждал, с разрешения короля. Впрочем, этому его утверждению никто не поверил, так как Ричард заговорил не только о последнем послании, и все усомнились, что он постоянно читал королевскую почту с непосредственного разрешения правителя.

Оказалось, король Роланд с самого начала держал постоянную связь с епископом Мэлори, так как ему принадлежало далеко не самое последнее слово в государственных делах. Совещания были и по поводу войны, и по поводу информации, добытой Кристианом, Балианом и Юаном. Епископ Мэлори отвечал, как он сам утверждал в письмах, после многих молитв. Сначала он целиком и полностью поддерживал Роланда в необходимости войны и даже подначивал его. Но потом король отправил ему срочное письмо, потому как усомнился, что поступал правильно — ведь он узнал, что стал жертвой обмана коварного Сигфрида, а, значит, война велась исключительно по его прихоти и только ради того, чтобы потешить его желание воевать.

Епископ Мэлори ответил удивительно быстро и, судя по всему, ответ писался в полной панике. В краткой форме он сообщал Роланду, что подобная война со многими жертвами есть великое зло и следует ее немедленно прекратить, а Сигфрида простить, «как неразумного». Что король Роланд, опасаясь гнева Божьего, и поспешил сделать.

— Значит, можно было и не лезть на Врата, — проворчал Балиан, но тут же просиял: — Хотя это было круто!

— Гволкхмэй тебя убьет! — засмеялся Юан.

— Да в Этериоле я хоть год под арестом просижу! — и Балиан поведал ему, Ричарду, Розетте и Артуру, как уже забирался на Врата Рассвета, и какое наказание получил. Самое интересное заключалось в том, что тогда он тоже упал, но его поймал Тристан — ему почему-то катастрофически не везло с детьми, он всегда оказывался рядом за секунду до того, как с ними могло произойти нечто ужасное.

Они возвращались в лагерь, уставшие, но почти счастливые. Кто-то уже успел разнести весть об окончании войны — не слышавшие слов Роланда и Сигфрида люди сперва недоверчиво хмурились, а потом их лица расцветали улыбками…

Но, увы, ни одна война в мире не может закончиться за один час. И, подходя к лагерю, Балиан, Кристиан, Юан и Артур то и дело обнажали мечи. Люди Галикарнаса, жаждущие разбоя, воспользовались ситуацией: они разбрелись по всему полю и пытались проникнуть в Асбелию.

В лагере Балиану первым делом как следует перевязали руку, но сделано это было поздно: ранее наложенная повязка была довольно небрежной, и он успел сильно ослабнуть, так что, в конце концов, он, бледный, как смерть, уснул прямо во время перевязки. Однако лекарь, влив в несчастного немного красного вина (Балиан, хоть и спал, скривился и закашлялся), заверил, что все будет в порядке.

Глава двадцать седьмая Гимн

Остаток дня, вечер и ночь прошли в относительной тишине. Хотя многие солдаты уже вовсю праздновали победу и так увлеклись вином, что стоянка стала походить на лагерь Галикарнаса, для Юана, Кристиана, Артура, Ричарда, Розетты и уж тем более Балиана, который все это время благополучно проспал, шум веселья доносился как-то приглушенно. Они тоже были безумно рады окончанию войны и полны надежд на то, что это действительно ее конец. Но спустя некоторое время после возвращения веселье несколько отступило, и на смену ему пришли не слишком радостные мысли.

Юан и Кристиан рассказали Артуру о том, что Таранос покинул Дилан. Все трое были озабочены произошедшим и гадали, как можно исправить ситуацию. Они опросили нескольких солдат. Кое-кто действительно видел человека с рогами, но двое солдат честно признались, что им было не до этого, поэтому они не могли сказать наверняка, был ли с ним кто-нибудь еще. Что там поймешь в боевой неразберихе! Зато еще один свидетель сказал, что видел, как Таранос входил во Врата — он был поражен тем, что он просто зашел в них и буквально исчез, и запомнил, что он был один. «Если бы их было двое, — сказал солдат в ответ на расспросы, — то я бы спятил. Одного хватило. Да еще с рогами». Поэтому можно было рассчитывать, что второй градеронец все еще был здесь. Это немного успокаивало, а также подтверждало старую версию: между Аресом и Тараносом произошел раскол.

Пока они ломали над этим головы, Ричард переживал, что Роланд так и не показался никому после боя, и его, Ричарда, в шатер к королю не пустили. А Розетта с досадой размышляла о том, как бы поскорее найти злосчастного Ареса, чтобы братья могли, наконец, вернуться в Этериол.

Утром девушка проснулась первой. Она выбралась из-под навеса и, ежась от ранней прохлады, устроилась перед давно погасшим костром. В лагере было на удивление тихо. Лениво думая о том, что все солдаты наверняка страдали тяжелым похмельем, Розетта, особо не таясь (все равно никто не видел), принялась разорять чьи-то съестные запасы, припрятанные рядом с навесом. Но их оказалось так много, что неожиданно для себя девушка успела и досыта наесться, и оставить столько же остальным. Так что когда подошел Артур, он застал ее в самом лучшем расположении духа.

— Привет, — сказала Розетта. — Ты чего это?

Артур был в полном боевом облачении и выглядел несколько растерянным.

— Дан приказ идти в Тилию, — сказал он. — Надо будить братьев.

— Изверги! — возмутилась Розетта, увлеченно грызя огромное спелое яблоко. — Балиан, между прочим, от этой страдает… как ее… кровопотери! Нашли время воевать. Никак не угомонятся. Пусть без них воюют.

— Приказ короля, — нахмурился он. — Ничего не поделаешь. И, кстати, — он приметил разоренный Розеттой склад припасов, — это, скорее всего, для Балиана. Все раненые получили что-то вроде этого.

— Ну и что, — пробурчала Розетта. — Тут еще много.

Но, тем не менее, она послушно разбудила Кристиана, предоставив ему право будить Балиана — девушка уже поняла, что это дело нелегкое. Старший брат довольно быстро справился со своей задачей, а во время ее выполнения проснулся Юан.

Балиан сперва выглядел неважно, но потом, как следует подкрепившись, заявил, что полон сил и готов на любые подвиги. Тогда все, наконец, узнали, ради чего их подняли.

Новость подействовала на Балиана, Кристиана и Юана так же, как и на Артура — они совершенно растерялись. И только сейчас они обратили внимание на то, что в лагере тихо — похоже, здесь были только раненые и сторожа.