Золотой Стряпчий

— А что с ним, Михайло Потапыч?!

— Сдох. Яд. Сам и подлил в какао. И не чувствую, что это, — констатировал я. — Ладно, будем разбираться.

Разбор показал, что данный слуга и доставил письмо от Барисула: он был «молодым и на посылках», периодически покидая особняк по всяким надобностям. И я бы подумал, что его подкупили. Но тогда все оскары для дохлых этого трупа: с ТАКОЙ мордой принимать подлитый самим собой яд — просто нереально. Зачарован? Так и я вчувствовался, и Потап.

«Варево противное», — буркнул мохнатый. — «Ни я не почую, ни ты. Но сдохнешь… вряд ли, я помогу. Но плохо будет», — посулил он, с образами всяких нехороших страданий типа поносов, рвот, судорог просто эпической силы.

Хотя то, что вытащит — хорошо. Но постараюсь яд не пить.

Вечером заявилась Лиса, настолько вымотана, что требовать с неё выполнять жестовые обещания было бы слишком жёстким проявлением БДСМа, на мой вкус. Так что девицы завалились дрыхнуть, а я до утра бдел, приглядывая Динькой за особняком и округой — может, ещё что насвинствовать попробуют.

Но свинство в закромах Боричей явно иссякло, так что в одиннадцать пополуночи из особняка выдвинулась пролётка с Младой, ну и я с Лисой. Вообще, присутствие на суде доверителя — вещь совершенно необязательная. Но оставлять эту клушу без присмотра у меня не было никакого желания.

19. Зал сюда

У здания городского суда, несмотря на то что мы явились раньше, уже стояли гелеакулюсы с пролётками и аркубулюсы. Ну и владетели, соответственно тоже, как знакомые, так и нет. Подпорхнул Зорга, на просьбу ознакомится с Лисьей Правдой — протянул свёрнутую в рулон. Ну, как-то не до того было. И Лиса, конечно… хотя и нормально, в общем-то. Идиоты меня примут за былинного и лютого чудища, а разумные люди в статьях читают не красивости, а факты. И, что главное, о том что сегодня «видом Михайло Потапыч, поверенный» изволит судится с родом Боричей корифейским судом — чётко указано. Ну а что владетели собрались — так просто замечательно. Дело в том, что несмотря на собранные данные, прецеденты и прочее, «злонамеренность рода Боричей» в плане отжать землицу оставалась под вопросом. И, скажем так, я вполне допускал, что судья, если обстановка будет кулуарной, докопается именно до этого и завернёт иск. Но в присутствии множества владеющих столь нагло пренебрегать «духом закона» никто не будет. если бы такие идиоты в судах Корифейства сидели — не было бы ни судов, ни Корифейства.

Так что почитал, покивал, да и направился с Младой и Лисой в здание, сюда. На этот раз чин-секретарь был другой, хотя столь же чиновен и сер. Но предаваться фантазиям «что мне надлежит» не стал, а тотчас после приветствия поднялся и сообщил:

— Тяжбу, объявленную вашей поверительницей, почтенный Потапыч, будет судить судья Мрилет Лидари. Извольте проследовать за мной.

Наша троица проследовала, владетели-зрители, сочувствующие и те, кому нехрен было делать — за нами. Понятия «закрытое заседание» процессуальная практика Корифейства знала, но — для одарённых или просто людишек. А вот с владеющими был неопределённый люфт, та же Лиса отвечала что «она со мной», например, не потому что не пустили бы — не было таких законов. А, во-первых, интересовались какую тяжбу она изволит начать. И, во-вторых, именно из зала суда могли «попросить», вплоть до применения силы в случае «помехе ведения тяжбы, к ней касательства не имеющей».

Ну а в текущих раскладах, с учётом толпы народа, попросить выйти вон не выйдет, как понятно. Можно, но большинство скажет что «болеет» за Михайло Потапыча или Боричей и выйти вон не пожелают, а выгоняльщикам надают по шеям. Хотя есть один момент…

— Уважаемые, счастлив видеть вас, — слегка повысив голос, не больше чем на девяносто пять процентов врал я, обращаясь к сопровождению. — Но кто-то мог запамятать, а кто-то не знал, так что хочу сообщить и напомнить, по необходимости: в суде коривеевом громко кричать, переговариваться друг с другом в голос и мешать судебным служкам выполнять распоряжения судьи не можно. Суд просто отложат до другого раза, что мне и моей поверительнице будет неудобно. Так что сердечно благодарю за то, что проявили интерес к нашим делам и прошу, по возможности, не чинить в них препятствий.

На этот спич сопровождение загудело, в целом сообщив, что: уломал беролак языкастый, не будем водку пьянствовать и дисциплину хулиганить напоказ, разве что кулуарно и незаметно. Несколько знакомых, типа Зорга, вообще посулили крикунам неотвратимого леща, что трогательно-не трогательно, но как минимум приятно.

И было два любопытных момента: для начала — судья. Именно Лидари, которых было в городском суде немного, обычно занятых действительно важными делами. Это, очевидно, реакция на происшествие в Собрании и статью в Лисьей Правде. И любопытно отсутствие в здании Боричей — как бы кто-кто, а они точно были в курсе, что я их собираюсь судом судить. Это в рамках процессуальных норм Зиманды не нарушение или что-то такое: именно «явиться» они, их поверенный или представитель, должны только после уведомления от судьи. Могут не явится и тогда, но в таком раскладе они выпадают из правового поля Корифейства, преступают его законодательство, становясь преступниками в самом буквальном смысле слова. Но это крайний случай, явяться, но то что их не было — любопытно… Хотя, на самом-то деле, может так «презрение показывают». В общем — разберёмся.

В зале суда сидел Лидари, довольно молодой, без гривастой пелерины и воротника — его шевелюра в таких дополнениях не нуждалась. Тройка женщин-Лидари, тоже порядка тридцати лет, как и этот Мрилет.

— С чем почтенный видом пожаловал в Суд Корифейства? — рыкнул судья.

— С жалобой на бесчестное воровство родовых земель родом владеющих Боричей, уважаемый судья, — ответил я.

— Сие дела родов владеющих… — начал было благостно трындеть судья, посмотрел на мою адвокатско-оскаленную морду и прервал сам себя. — Вижу, не согласен. Так скажи почему суд корифеев должен в дрязги владетелей лезть.

— А потому, судья, что Боричи — не вольные владетели, — начал я расхаживать у кафедры, чувствуя себя чертовски ностальгично и приятно. — Боричи есть данники корифея, признавшие над собой власть корифея, платящие дань и получившие защиту. И если из-за воровства их подлого, я, скажем, объявлю их роду вражду, — на последнем послышались довольно весёлые звуки от зрителей, но судья не улыбался — про Феллисов службы корифея и Пантеон знали, так что на слова «изведу в одно рыло род к чертям» от моего почтенства — не смеялись. — То по ряду и договору, Корифейство их защищать должно. Следовательно, — продолжил я мерять шагами пространство, — дело выходит не «делом родов владеющих», раз уж Корифейство в нём участвует. Или скажешь не так, уважаемый судья? — полюбопытствовал я.

— Пожалуй что так, — через полминуты ответил Лидари. — Продолжай, почтенный.

— Продолжаю. Поскольку род Боричей под защитой корифеевой, он же под его законом. Поступок подлый к моей доверительнице сей род совершил: бесчастнов захватил родовые земли без объявления вражды. Вот и обращается моя повелительница, посредством меня, как поверенного, в суд корифеев. Которому по закону корифеву надлежит решать таковой вопрос законом, а не на склоки родов кивать. Не так тут, судья, — развёл я лапами.

— Мнится мне не всё в твоих словах, почтенный Потапыч, так, как ты говоришь, — проронил судья. — Да и «воровство подлое»… Впрочем, на то и тяжба будет, — прервал он сам себя, уставившись на мою злорадную морду, набравшую воздух — я как раз собирался «переквалифицировать» тяжбу с претензии Боричей на претензию корифейству, если бы судья вместо судейства заниялся бы их защитой. — Резоны твои суд корифейства принимает, обожди час: служка Боричей позовёт, да я подготовлюсь.

С этими словами Лидари поднялся и утопал в недра суда, сопровождаемый молчаливыми дамочками. Народ зашушукал, часть хотела подойти к нашей троице, но я жестом попросил не мешать. Я объяснял Лисе нюансы и тонкости произошедшего, сказанного и несказанного, (а Млада лупала глазами и уши грела, но не гнать же клиента «чтоб не мешался», хотя и хочется). И час прошёл буквально по часам, от звонка до звонка. По его окончании Лидари вернулся, а от входа в зал вщемилась Боришна, с Боричем позади него, и сопровождающим совершенно чиновного вида. И, сзади, телепался Барисул, вид которого «я не при делах и не с ними» вызывал спазмы ног, потому что желание пнуть засранца становилось нестерпимым. Ну, или шею свернуть там…

«Если правильно пнуть — то и шею сворачивать не надо» — экспертно сообщил знатный и заслуженный пинатель Потап, ну и в общем — был прав.

Правда пинать засранца хоть и хотелось, но шло в прямом противоречии с желаниями клиентки. Я, собственно, обдумав и смоделировал ситуацию с дохлым слугой-отравителем пришёл к выводу, что попытка отравления процентов на семьдесят дело четырёх ручонок Барисула. Наиболее вероятно, что я пытался до Млады донести и даже донёс… Но у этой дуры именно в отношении этого засранца мозги включились на все сто, и хоть мои резоны и аргументы она принимала, но «каждое сомнение толковала в пользу обвинямого». По человечески понятно её нежелание считать братца совсем уж тем, кто он скорее всего есть. Но убъётся же, дура… Хотя посмотрим, планы есть, причём потенциально небезвыгодные, но пока не до них.