Золотой век

— Удостойте, ваше сиятельство.

— Изволь, изволь. Дочку свою княжну Наталью Платоновну замуж выдаю.

— Как? Как вы изволили сказать, ваше сиятельство? — меняясь в лице, тихо переспросил гвардеец Серебряков у князя Полянского.

— Дочь замуж выдаю. Да ты что это, с чего побелел? — пристально посматривая на Серебрякова, спросил у него князь.

— Простите, ваши сиятельство. Это с дороги. У меня голова закружилась.

— Ах, сердяга!.. На, выпей воды, это тебя освежит..

— Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство.

— Пей, пей, какое тут беспокойство.

Князь Платон Алексеевич налил стакан холодной воды и подал ее Серебрякову.

— Покорнейше благодарю, ваше сиятельство. Вот мне теперь и лучше. Так вы изволите княжну Наталью Платоновну замуж выдавать?

— Да, да, братец. Хоть и жалко мне с ней расставаться, да что делать, надо… при себе хочу пристроить дочку.

— Смею спросить, ваше сиятельство, за кого?

— Партия хорошая, за графа Аполлона Ивановича Баратынского. Знаешь? Слыхал? Богач, аристократ! Крепостных мужиков десятками тысяч считает!..

— Знать не знаю, ваше сиятельство, а слыхал…

— Ну кто же не слыхал про графа Баратынского, про его несметные богатства.

— Говорят, он польского происхождения, ваше сиятельство?

— Это точно. Дед его был поляк, католик, но граф Аполлон русский, православный.

— Кажется, он довольно пожилой человек, ваше сиятельство.

— Ну, какой пожилой! Лет сорока, не больше. Великан, богатырь. Я очень, очень рад иметь такого зятя.

— А как княжна, ваше сиятельство?

— Дочь? Что же, она слишком меня любит и сознает, что я забочусь о ее счастии, — как-то уклончиво ответил Серебрякову князь Платон Алексеевич.

— Стало быть, ваше сиятельство, княжна Наталья Платоновна изъявила свое согласие?

— Разумеется. Иначе и быть не может. Она послушная, покорная дочь. А я замечаю, господин офицер, тебе не по себе. Ты болен? — участливо спросил князь Полянский у Серебрякова.

— Это от продолжительной дороги, ваше сиятельство, пройдет!

— Тебе необходимо, голубчик, отдохнуть. Ты когда думаешь выехать в Питер?

— Завтра собираюсь.

— Куда же ты так спешишь. Погости, отдохни как следует.

— Нельзя, ваше сиятельство. Я должен доставить письмо государыне императрице.

— Разве спешное?

— Граф Петр Александрович наказывал скорее доставить.

— Ну, в таком случае я не могу тебя удерживать. Надо исполнять точно и аккуратно возложенное начальником поручение. А желательно бы, очень желательно иметь тебя гостем на помолвке моей дочери.

— Когда назначена помолвка? — замирающим голосом спросил Серебряков.

— Положим, не скоро еще. Недели через две-три. Наверно, ты к тому времени успеешь вернуться из Питера.

— Постараюсь, ваше сиятельство.

— Пожалуйста, голубчик, приезжай. Ведь я, да и дочь моя, а также и сестра смотрим на тебя как на родного.

— Всепокорнейше благодарю, ваше сиятельство.

— Ты не видался еще с княжнами?

— Нет, ваше сиятельство, еще не имел этого счастья.

— Ну так ступай на их половину.

— Сергей Дмитриевич! Какими судьбами? — проговорила старшая княжна Ирина Алексеевна, протягивая руку вошедшему гвардейцу Серебрякову.

— Мимоездом, еду в Питер, — почтительно целуя ее руку, ответил ей Серебряков.

— Слышали, у нас свадьба затевается?

— Слышал, — с глубоким вздохом промолвил Серебряков.

— А помните ваше предположение? Моя племянница, княжна Натали, так уверенно говорила, что кроме вас она не будет женою другого?

— Что вы хотите этим сказать, княжна? Упрекнуть меня, посмеяться надо мною?

— Что вы, что вы, Сергей Дмитриевич! За кого вы меня принимаете? Говорю из сожаления: мне жаль вас!

— Покорнейше благодарю, княжна! Дозвольте спросить у вас: княжна Наталья Платоновна охотно соглашается быть женою графа Баратынского?

— Этого не скажу вам: Баратынский стар для Натали. Любить его она едва ли может.

— Как же это? Без любви под венец? Это непонятно, княжна.

— О, непонятного тут ровно ничего нет. Тысячи выходят замуж не по любви, а по расчету. Я думаю, что вам известно.

— Брак по расчету! Стало быть, княжну неволят?

— Скрывать не буду. Натали благовоспитанная девушка. Чтобы не прогневить своего отца, она делает ему угодное…

— И губит себя, ведь это так, княжна? — перебивая княжну Ирину Алексеевну, желчно проговорил Сергей Серебряков.

— Уж и губит!

— Да, да. Вы это сами хорошо знаете, княжна. Брак без любви, по расчету! Боже мой!

— Ах, какой вы, Сергей Дмитриевич! Я сейчас пришлю к вам Натали. Она, наверно, не знает, что вы приехали и сидит в своей комнате. С некоторых пор моя племянница просто неузнаваема: побледнела, похудела, вы это сами сейчас увидите.

Проговорив эти слова, княжна Ирина Алексеевна быстро направилась в комнату своей племянницы.

XVI

Из своей комнаты вышла княжна Наташа к поджидавшему ее гвардейцу Серебрякову.

При взгляде на свою возлюбленную молодой офицер чуть не вскрикнул от удивления: так бледна и худа показалась ему княжна.

— Что с вами, княжна? Вы больны? — целуя руку Наташи, участливо спросил Серебряков.

— Да, больна… Душа у меня болит. Вы слышали? Я выхожу… нет скорее, меня выдают за ненавистного мне человека.

— И вы решаетесь, княжна?

— Что же делать? Приказывают.

— Но ведь вы погибнете, княжна! Жить с нелюбимым мужем… разве это жизнь?

— Знаю: мученье, даже хуже.

— Откажитесь, княжна, откажитесь!.. Умоляю вас! Если вы себя не жалеете, то пожалейте меня, пожалейте! Если вас у меня отнимут, ведь я тогда не знаю, что с собою сделаю. Разлуки с вами я не перенесу! — горячо проговорил Серебряков.