Золотые мятежники

Выражение лица Арианны было таким же удивленным, как и у него самого в тот момент. Кварех никогда не говорил ничего столь дерзкого, что можно было бы счесть за измену. Более того, это было быстрее, чем он пообещал вначале, сказав, что сдержит клятву, когда станет Доно.

Но это было правильно.

Настолько правильно, что он понял: нужно действовать, пока день не закончился, пока он не потерял решимость.

— Ты убьешь Финнира?

— Я должен. — Он знал ее и понимал, о чем она думает.

— Я буду считать, что легкие — это обмен на убийство, которое должно быть моим. — Арианна строго посмотрела на него, как бы предупреждая, чтобы он не спорил. Он все равно не стал бы спорить. Он отдал бы ей все, что она попросила, без всякого обмена.

— Я покончу с ним, — поклялся Кварех.

— Пусть это будет мучительно. Если ты подведешь меня в этом, я никогда тебя не прощу.

Никогда еще Кварех не чувствовал себя таким целеустремленным.

Это чувство не покидало его всю дорогу домой. Кварех знал, что его увидят на подходе к поместью, и весть об этом дойдет до Финнира. Он направился к балкону Каина. Он был меньше, чем его собственный, и Кварех пришлось сделать короткий прыжок со своей птицы, когда она уселась на карнизе, а затем снова взвилась в небо.

— Блудный сын возвращается. — Каин открыл двери, ведущие на балкон.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал. — Кварех не терял времени даром. Мысль о том, чтобы бросить вызов Финниру, взять на себя роль Оджи, заведомо подвергнуть свой дом опасности, открыто начав войну против Дома Рок, уже посеяла беспокойство в нем. Если он не сделает этого сейчас и не скрепит все кровью, то рискует потерять нервы.

— В чем дело?

— Мне нужно, чтобы ты нашел Фейи и увел ее от нас с Финниром. — Квареху как-то удалось сохранить ровный голос, несмотря на страх и опасения, которые просачивались наружу с каждым словом.

— Кварех, это значит…

— Я собираюсь бросить ему вызов, Каин. — Кварех сжал плечо мужчине, который был ему как брат. — Я собираюсь вернуть Дом Син из рук Рок. Но я хочу сделать это по законам богов. Даже если Рок будет сражаться с помощью теней и обмана, я брошу брату вызов на форуме, подобающем титулу, на который он претендует.

— Тогда я отвлеку Фейи. Если понадобится, я брошу ей вызов. — Убежденность была неудивительной, но и нежелательной.

— Это единственное, чего я должен попросить тебя не делать. Ты нужен мне живым, Каин. Ты нужен мне как правая рука, как мой Рю, если все это произойдет.

Он не был готов к удивлению и эмоциям, отразившимся на лице друга. Но что, по мнению Каина, может произойти? У Квареха не было другого выбора, и он не выбрал бы другого и при других, менее тяжелых обстоятельствах.

— Я сделаю то, что прикажет мой Оджи.

36. Колетта

Фейи вернулась, и Ивеун предался своим темным удовольствиям.

Когда король был доволен, в поместье воцарялась легкость, не похожая на послесвечение самого мужчины. Это был общий вздох облегчения для всех, и не только для Колетты. Ивеуну нужны были результаты. Но ему не нужны были практические результаты, которые приносит тщательное планирование и тяжелая работа. Он хотел фанфар и таких побед, о которых еще столетия будут петь менестрели.

Колетта же просто хотела, чтобы их долголетие было обеспечено.

Прибытие Фейи привело в движение серию тщательно спланированных шагов Колетты. Ивеун знал, что у него есть время на общение с женщиной. Улия знала, что нужно ждать и наблюдать, пока Доно не закончит свое завоевание, а затем увести Фейи в Серую Комнату — комнату, где Колетта теперь ждала Алхимика с длинным блестящим языком, лежащим на подносе, как новый деликатес.

— Моя Королева, — объявила Улия, входя в комнату, и Фейи последовала за ней. Зеленокожая женщина не проявляла особого почтения к Рю, и Улия не смогла сдержать презрительного взгляда в сторону. У Колетты не было времени разбираться ни с тем, ни с другим, поэтому она позволила им обеим.

— Спасибо, что привела сюда Фейи. Можешь идти. — Колетта еще не разрешала Улии наблюдать за экспериментами, которые проводились в комнате, и это была намеренная игра.

Она хотела, чтобы младший цветок фантазировал о возможностях и размышлял о потенциальных ужасах процедуры. Хотя Улия никогда не выдавала секретов, Колетта знала, что никто не умеет держать язык за зубами. И она хотела, чтобы в Лисипе просочилось достаточно правды, чтобы понять, что в Поместье Рок происходит нечто великое и ужасное.

— Ты знаешь, что сейчас будет? — Колетта не желала перебрасываться словами с Фейи.

— Я имею смутное представление. — Изумрудная женщина расчесала свои волосы, все еще остававшиеся гнездом из рук Ивен.

— Мы начнем с твоего языка.

— Моего языка?

— Я не верю, что в нем есть магия?

Фейи покачала головой и прошествовала к операционному столу с таким видом, словно не садилась за стол, а просто ела. Колетта восхитилась полным отсутствием инстинкта самосохранения. Это делало женщину идеальным воином, который должен быть в ее арсенале.

— Будет больно. — Алхимик настороженно посмотрел на Фейи. Она была почти вдвое больше его.

— Твои крошечные ножички не могут причинить мне вреда, Фен.

— Тогда открой рот. — Он словно принял вызов.

Сама Колетта никогда бы не потерпела подобной дерзости от Фентри, но было что-то почти восхитительное в том, чтобы наблюдать, как серые люди пытаются противостоять своем господам.

Фейи подчинилась, и мужчина принялся за работу. Она не вздрогнула, когда он длинными металлическими щипцами вытащил ее язык, а плоские лопатки на конце вдавились в орган, который он собирался удалить. Колетта не отводила глаз с того момента, как скальпель впился в плоть языка, до последней секунды перед тем, как он был полностью отрезан.

Алхимик наклонил голову Драконицы, позволяя крови вытечь из уголка рта Фейи. На месте языка торчал лишь грубый корешок, который уже начал пульсировать от магии, чтобы отрастить отсутствующие ткани. Дыхание Феии было ровным и неторопливым, и Колетта в очередной раз залюбовалась своим чудовищем.

Она наблюдала, как новый язык пришивается на место. Несмотря на то, что она искала на Руане самые лучшие органы, ни один из них не смог прижиться в телах Йенна и Топанн. Все они образовали гноящиеся, мучительные раны, которые тело ее цветка отказывалось залечивать.

Но Колетта не собиралась сдаваться, когда впереди столько интересного. Это было единственное, с чем она могла рассчитывать на согласие Фена, и тот продолжал разделывать Драконов по ее просьбе.

Алхимик отстранился, глядя на свою работу. По одному только выражению его лица Колетта поняла, что на этот раз что-то изменилось.

— Что это? — спросила она.

— Я не могу быть уверен…

— Говори, а то в следующий раз отрежут язык тебе, — проворчала Колетта, даже не собравшись с силами, чтобы пригрозить ему как следует.