Золушка для плохиша

Демонстративно смотрю на женщину и даже не пытаюсь отскочить от ее сына. Во-первых, я знаю, что ей этого хочется. А во-вторых, мне пофиг на ее хотелки и я все еще нахожусь в коматозе от недавних событий. Губы до сих пор горят. С ногами тоже какие-то проблемы. Вот прям чую, если сделаю шаг, то звездочкой на паркете распластаюсь. Оно мне надо, позориться?

– О! Мам, а ты что тут делаешь?

Мать его в шоке.

Ладно мать, я сама офигела от этого актеришки, которого, кажется, из театра выгнали за неестественную театральность. Так и хотелось ущипнуть его и на ухо прошептать: «Чувак, ты переигрываешь. Соберись и не раскачивай лодку, в которой мы плывем».

– Я?

Челюсть женщины сжимается, а в глазах не то что огонь, в них вулкан извергается. Еще секунда, и конец аборигенам, которые напротив нее почти голые стоят.

– Ты. Кто ж еще. – Демьян пожимает плечами, мол, я дурак, согласен, но ты ничего не докажешь. – Предупреждать надо, когда в гости собираешься зайти. Мало ли чем я тут занимаюсь.

– Да я и так вижу, чем ты занимаешься. Выпроводи ее. Мне нужно с тобой поговорить.

Тетка, как таракан, фыркает, смотря на меня, а затем манерно садится в кресло, скрещивая ноги.

– Не могу.

– В смысле? Демьян, я твоя мать. Сделай то, о чем прошу!

– Правильно, ты мама и никуда не денешься. А она, может быть, любовь всей моей жизни. И что я? Пинка ей дать должен? Нет уж. Рядом будет.

– Кто?

Я тоже этим вопросом задавалась, когда не сдержалась и все-таки ущипнула парня за мягкое место. Демьян – скала, не стал выть как девчонка и стойко перенес сильный зажим. Я даже успела подумать, что у него вместо задницы сковорода чугунная, но он повернулся:

– Шевченко, будь сдержаннее. Понимаю, не можешь держать себя в руках, но надо постараться, – прошептал он и посмотрел так, будто я реально до него домогаюсь.

Черт.

Мне даже стыдно стало.

Вот осел самоуверенный.

– Демьян, что ты несешь?

– Радость, мам. Кстати, подаришь нам на свадьбу салон красоты, который покупать собралась?

Я знала, что он не просто так комедию в трусах ломает, но не догадывалась, что начнется боевик.

– Салон не продается, – говорю и мысленно кидаю Гаргамеля в адский котел, чертям на развлечение. – Даже не надейтесь.

– Тихо, тихо, я разберусь, – на его губах играет успокаивающая улыбка. – Доверие, помнишь? Мам, так что? Порадуешь единственного сына таким подарком?

– Ты же знаешь, что…

– Что он тебе не нужен, – договаривает он за нее. – Знаю. Поэтому и говорю, что хочу его себе.

– Демьян! Лиза – моя подруга, и ты даже не представляешь, что она рассказывает мне про эту выскочку. Зачем ты это делаешь? Тебе девчонок мало? Любую выбери, но не ее.

– Купи любой другой салон. Зачем тебе именно этот? – парирует он в ответ. – И кстати, она не выскочка. Стервозина – да, но назвать ее выскочкой язык не повернется.

– Сынок, послушай…

– Мам, я занят.

– Что?

– Занят, – качает головой. – Давай мы с тобой потом встретимся и все обсудим. Ты как раз успеешь пересмотреть свои ценности. Мое мнение ты знаешь.

– Из-за нее я должна отказать подруге?

– Из-за меня. И не отказать, наоборот, согласиться, выкупить, а затем вернуть его Оливке. Ты же в курсе, что твоя рыжая подруга возомнила себя самой умной и надула муженька?

– Отдать его ей?

– У нее есть имя, мам.

– Да плевать мне на ее имя, - вспыхивает тетенька, подрываясь с места. – Я не собираюсь обсуждать при ней наши дела.

– Зато мне не плевать, – От неожиданности слишком громко вздохнула, чем заслужила еще один гневный взгляд.

– Я еду к твоему отцу. Ты бредишь.

– Думаешь, отец вылечит?

Проклиная все на свете, женщина хлопает дверью, оставляя нас одних. Я смотрю в наглые глаза парня, пытаясь хоть что-то в них прочитать, но он, как обычно, улыбается.

– И когда ты про салон узнал?

Черт, Оливка, не ведись на его улыбку. Думай о главном.

– Недавно. Когда мать в миллионный раз засорила мой мозг информацией о своей подруге, а потом и волосы в рыжий перекрасила, я решил, что это не к добру. Пришлось навести справки.

– А сейчас что было?

– Ничего. Я просто люблю помогать красивым девушкам.

Если я не сдвинусь с места, то превращусь в дуру, которая улыбается как идиотка, смотря на парня.

Шевченко, соберись. Смотри слюну не пусти, а то весь стервозный образ коту под хвост. Да и рубашку чужую испортишь.

К счастью, у меня хватает ума, чтобы сменить тему.

– Как я сюда попала?

Стоять рядом с ним нельзя. Поэтому я обхожу Демьяна и сажусь на то место, где совсем недавно сидела Мартынова.

– На моих руках. Как же еще?

Стоп!

Под его смех я начала все вспоминать

глава 26

– Эх, жаль, меня там не было. Я бы с удовольствием посмотрел, как ты на танцполе дрыгаешься, а потом пытаешься сжечь отчий дом. По старой дружбе, может, повторишь подвиг? – смеется Зимин, рот рукой прикрывая. После нашей последней встречи парень изменился немного. Даже непривычно видеть его без пиджака и галстука.

– Я не дрыгалась, а тупо лежала, – поясняю ему и по сторонам оглядываюсь. Не-е-е. Никто не слышал. Да и кто мог, если в этом богом забытом кафе кроме нас никого нет. Не считая персонала, который не спешит к нам подойти. – На потолок смотрела.

– Смотрели, – поправляет он меня. – Не забывай, Мартынов рядом «отдыхал».

Я, когда все подробности вспомнила, офигела настолько, что в состоянии аффекта угнала тачку Демьяна. Ему сказала, что позвонить надо, а сама ключи в руки, ноги в туфли и вперед, на поиски лифта. Но ехать домой совсем не хотелось, поэтому я и вытащила Родиона на серьезный разговор. Тем более мне нужно на что-то отвлечься, чтобы была причина не отвечать на звонки Мартынова.

– Идиот он. Если девушка говорит, что хочет прилечь, ее нужно домой отвезти, а не разгонять толпу, чтобы она на грязный пол прилегла. Неудивительно, что мне тогда захотелось раздеться.

– Ты разделась?

Может, язык себе отрезать? По крайней мере, не буду болтать лишнего.

– Зимин, посмотри на меня. Ничего не замечаешь?

– Ты лохматая. Где связь?

– Я не про это. – Смотрю на свое отражение в окне и охаю. На голове такое гнездо, будто мною полы драили. – Блин. Да пофиг. Мужская рубашка, в которой я перед тобой сижу, в глаза не бросается?

– Она мужская? Я подумал, что это новая мода.

– Нет. Это грязные шмотки и нежелание ходить голой. Пришлось раздеть Демьяна.