Зона риска

— В семье не без урода, — расстроился Роман, — В сожалению, есть еще и такие субъекты.

— Я их, как это по-русски... послал далеко. — Жан заулыбался. — Тереза преувеличивает — этот пустяк не может испортить настроение. Нам еще столько предстоит увидеть! Вокруг столько необычного! В Париже будет о чем рассказать друзьям. Масса впечатлений!

— Они иностранцы, — сказала Инна, когда попрощались с французами. — Путешествуют, вот им и кажется все экзотичным.

Роман уловил в ее тоне легкую, чуть приметную зависть. Это удивляло.

— Какие все-таки подонки, эти приставалы, — возмутился он, — без чести и совести, за тряпку душу готовы заложить.

Инна догадывалась, что это, наверное, Князь с компанией хотели разжиться «товаром». Она ничего не ответила Роману, будто и не заметила его негодования.

— Вы видели, как она одета? Попробовала бы я найти такую «скромненькую» джинсовую юбочку в наших магазинах.

— Чепуха какая, — вконец рассердился Роман. — Сегодня их еще нет у нас в магазинах, завтра будут. Да и в юбке ли счастье? — Он покраснел, почувствовав, что слова прозвучали двусмысленно. — Вы заметили, как удивился Жан, когда я говорил о профессиональной подготовке молодежи в нашей стране, о том, что везде требуются рабочие, специалисты? Помните, как он рассказывал о французских безработных? Я сам сколько раз слышал по радио из Парижа о забастовках, стачках, локаутах! Что это, от хорошей жизни?

Инна промолчала, а Роман видел, что не убедил ее. Конечно, будь на его месте отец, он бы нашел более весомые аргументы. А то увидела джинсовую юбочку и растаяла...

— Не будем ссориться, — сказала Инна. — Да и пора уже собираться. Выпьем кофе и пойдем, вас, наверное, родители заждались. Ведь вы не из тех, кто проводит вечера вдали от родного очага.

— Меня ждет только сестра. Конечно, волнуется, вы правы, надо закругляться.

— У вас нет родителей? — спросила Инна.

— Это длинная история, — уклончиво ответил Роман. — Кстати, вас тоже ждут...

— Вот в этом вы ошибаетесь, образцово-показательный Роман.

— А муж?

Все равно этот вопрос надо было задать рано или поздно. Сейчас самое время. Роману казалось, что он спросил небрежно, мимоходом, как о ничего не значащем. Но голос его предательски дрогнул, и глаза он отвел в сторону, чтобы не выдали, с каким напряжением ждет он простого и короткого: «Я не замужем». И все бы стало на свои места, снова было бы с Инной так же хорошо, как в предыдущие вечера.

— Идемте, Роман, — сказала Инна. — Неприлично уходить последними.

Действительно, в ресторане оставалось всего несколько посетителей и среди них паренек с мятой физиономией и его подруга в мини.

Инна перехватила взгляд Романа, спросила:

— Нравится телочка?

— Кто? — изумился Роман, не ожидавший от Инны такого вульгарного тона.

— Вот та, с Мариком? — Инна злилась, она уводила разговор в другое русло.

— Кому она может нравиться? — Роману вопрос показался даже странным.

— Конечно, не вам. — Инна снова хорошо владела собой. — У нее колени ниже юбки, но и привлекательность гораздо ниже ординара.

Роман засмеялся, Инна и в злости бывала хороша. Они рассчитались с официантом, и Инна проворковала:

— До следующий встречи, шеф.

— Заходите, — пригласил официант.

— Постараемся.

Романа удивляло умение Инны говорить со всеми легко и свободно. Даже со случайными знакомыми она разговаривала непринужденно, словно не раз встречалась раньше.

Инна предложила немного пройтись, и они пошли по улице, мимо телеграфа, магазинов с освещенными витринами. В этот поздний час толпы гуляющих значительно поредели, и все равно прохожих на этой улице было много, встречались оживленные группы молодежи, кто-то куда-то торопился, другие, как и они, неспешно прогуливались. На Центральном телеграфе стрелки часов приближались к двенадцати, и Роман подумал, что это свинство с его стороны — Лина беспокоится. Ресторан на него не произвел особого впечатления. «Посвящение» в мир взрослых развлечений прошло без должного эффекта.

— Молчите? — спросила Инна. — Вам ведь хочется все узнать, до деталей. Как, что и почему? Я заметила — вы такой дотошный. У меня в детстве был один знакомый мальчик, так он игрушками не играл, он их сразу же разбирал на части, чтобы докопаться, из чего сделаны. Смотрите, разломаете меня, будете жалеть: я игрушка красивая и дорогая.

Роман хотел возразить, что человек не игрушка и разбирать его на части опасно, но понимал, что Инна сейчас слышит только себя, иногда она становилась такой, будто одна во всей вселенной и мир вертится вокруг нее.

Он осторожно заметил:

— Я и права спрашивать вас не имею. Кто мы? Случайно встретились...

— ...И вскоре разойдемся? — подхватила Инна. — Вот, вот, все вы одинаковые.

— Кто «мы»?

— Мужчины, кто же еще?

Конечно, приятно, что умная, красивая Инна видит в нем не мальчишку из ПТУ, а настоящего мужчину. Он знал, что выглядит старше своих лет; и рост, и широкие плечи — спасибо боксу, — и та несуетливая уверенность, которая приобретается у станков в заводских цехах. На заводе его никто не считал мальчишкой, и опытный слесарь, передавая Роману на время отпуска свой станок, сказал: «Мне бы твои знания, парень, я бы из машины вдвое выжал». Роман «вдвое» не выжимал — для этого требовались опыт и сноровка, но мастер был доволен его работой.

Но то на заводе, а с этой девушкой сложно — каждую минуту она другая. Теперь он уже не сомневался: все, что сказала Лина, правда. Непонятно было, зачем только Инне понадобилась вся эта игра в знакомства и свидания. Ведь не может быть, чтобы просто так, от скуки, от нечего делать. Какой смысл вертеть карусель из слов, улыбок, прогулок, если за всем этим пустота?

А если все наоборот — искренне и чисто? Если он, Роман, ей так же дорог, как и она ему — девушка, лучше которой, как там ни было, просто нет?

Роман не знал, что и подумать.

Шли они медленно, и улица открывалась им навстречу нарядная, по-вечернему притихшая, вся в огнях.

Инна, приноравливаясь к Роману, тоже старалась идти неторопливо, но ей это давалось с трудом.

— Почему молчите? — спросила вызывающе. — Хотите, чтобы я сама все сказала?

— Это ваше дело.

— А вам безразлично? Совсем, совсем?

— Нет, конечно. И вы отлично это знаете. Во всяком случае, понимаете, что вы для меня не первая встречная.

Роман замолчал и вдруг неожиданно для себя выпалил:

— Вы все-все знаете! И то, что я вас люблю!

Инна резко остановилась, схватила его за руки:

— Вы правду сказали? Это правда?

— Да, Инна. Я вас люблю.

Роман опустил голову, как-то сник. Вот и сказалось самое главное. А не он ли только что намеревался небрежно бросить: «До свидания, Инна»? Странно в жизни — сердце сильнее трезвых, здравых мыслей...

Они снова пошли по улице, сталкиваясь с прохожими, и на них посматривали с недоумением.