Зулкибар (Книги 5-7)

Расслабленность как рукой снимает. Плевать на то, что мы в толпе. Пусть толпа порадуется, что я телепортировалась прочь, напугав всего лишь пару-тройку ближайших к нам соседей. Если бы я осталась там, потери могли бы быть куда более масштабными.

Перемещаюсь на побережье, ориентиры которого знакомы мне еще с прошлого визита в этот мир. Тут никого нет. Наверно, это к лучшему. Ведь сейчас я здесь с дружеским визитом и убивать кого-то было бы некрасиво.

Вхожу в воду по пояс. Одежда намокает и становится тяжелой. Подставляю лицо под лучи солнца и теплый ветерок. Какое-то время стою неподвижно, стараясь ни о чем не думать.

Еще несколько шагов и с головой ухожу под воду. Наверно, такой способ успокоиться не так плох, как я думала раньше. Или Аргвар был прав, сказав, что мое желание крушить все вокруг при малейших признаках плохого настроения с возрастом станет более контролируемым?

Выхожу из воды и ложусь на горячий песок. Мокрая одежда неприятно липнет к телу. Высушиваю ее одним из человеческих заклинаний - они отнимают меньше магической энергии.

Какое-то время лежу, подставив лицо солнечным лучам, и думаю о том, каким способом убью Аргвара, когда достигну совершеннолетия и избавлюсь от его контроля. Это успокаивает еще лучше, чем купание.

Не знаю, сколько времени я провела на берегу, но в любом случае возвращаться на площадь не имеет смысла. Телепортируюсь в гостиницу, в свою комнату и застаю там Ларрена. Наверняка, попробовав вычислить путь моего перемещения и потерпев неудачу, он здраво рассудил, что следует ждать меня в гостинице, куда я в любом случае рано или поздно вернусь.

– Что означает твоя выходка?
– интересуется он.

– Это ты мне объясни, что означает твое поведение?
– предлагаю я.

– Наличие брачных браслетов превратило тебя в скромную девушку, и ты в смущении умчалась прочь? Так вот, милая, ты переигрываешь. Я ведь ничего такого не делал, всего лишь по-братски обнимал тебя.

– Любопытно, чьей "ослепительно прекрасной" внешностью ты меня одарил, что я вдруг стала вызывать в тебе такие... хм... братские чувства? И кто из нас после этого извращенец?

– О чем ты?
– осторожно спрашивает маг и вид у него при этом такой, будто он подозревает меня в помутнении рассудка.

– Об иллюзорной внешности, которую ты на меня повесил, как только мы оказались в Шактистане, - терпеливо объясняю я.
– Именно после этого у тебя стали возникать странные желания в отношении меня - подарки, объятия... отнюдь не братские, как бы ты на этом ни настаивал.

– Ты, глядя на меня, кого видишь?
– тихо, едва сдерживая ярость, спрашивает Ларрен.

– Тебя вижу. Но я дракон, на меня иллюзии не действуют.

– А я маг, и на меня иллюзии, наложенные мною, не действуют!
– проорал Ларрен.
– А ты сумасшедшая психопатка, которая не в состоянии задать вопрос, прежде чем делать выводы! Где ты была все это время? Сколько человек убила из-за... я даже не знаю, как это назвать!

– Назови это неумением задавать вопросы, прежде чем делать выводы, - советую я и начинаю раздеваться.
– Я никого не убила. Я была на берегу моря. Запомнила это место с прошлого раза. Там бухта удобная, как для дракона, так и для человека.

– Что ты делаешь?

– Поздно уже. Готовлюсь ко сну, - поясняю я, отбрасывая в сторону балахон, являющийся традиционным одеянием местных женщин.
– Ты что-то еще хотел, братик? Или пожелаешь мне спокойной ночи и... отправишься в бордель?

Глава 10

Катерина

Романовский ничего интересного нам не говорит. То, что он рассказывает, кажется таким путаным и непонятным, что я решаю завтра разобраться на месте. Дуся выглядит усталой, она зевает, и не похожа на человека, готового объяснить мне особенности съемок.

Понимаю я только одно - утром телестудия занята, и мы сможем приступить к съемкам после обеда. Большая часть сотрудников разбежится, потому что пятница, у женщин - женский день, а у мужчин - солидарность с женщинами, а мы мол сможем нормально поработать себе в удовольствие. Насчет удовольствия я что-то сомневаюсь, но не спорю. Зачем?

Наконец, нам позволено разойтись по домам.

– Чао!
– произносит Аркадий и удаляется, не дождавшись ответа.

Мы с Дульсинеей заходим за угол и телепортируемся в квартиру. Поговорить не удается, потому что Дуся, еще раз громко и неприлично зевнув, отправляется спать.

Проснувшись, пьем кофе и отправляемся во Всемирную паутину, как романтично назвала Интернет Дуся. Не знаю, отчего, но общаться с потенциальными ухажерами мне уже не очень хочется. Сразу отметаю восемь предложений нетрадиционного секса, хотя, признаться честно, некоторые из описаний меня заинтриговали. Я и не знала раньше, что такое кто-то практикует. Парочка нормальных кандидатов тоже есть, однако отнестись к их предложениям с полным доверием мешают воспоминания о хорьке. Надо будет поинтересоваться у Романовского, как там Васек поживает. Не обижают ли его?

В начале третьего мы вновь в телестудии. Владос уже здесь - сидит на кресле у стены, и вид у него встревоженный. Видимо, боится не пройти следующее испытание. Стоящий рядом с ним дед Иван привычно безразличен. Анны нет. Аркадий тоже отсутствует.

– Что? Боишься, не придет твоя жертва научного эксперимента?
– ехидничает Дуся.

– Придет!
– отвечаю с излишней уверенностью в голосе.

Что касается Аркадия, я ни в чем не уверена. Вчера он с такой заинтересованностью слушал мои объяснения о формировании заклинаний, но ни разу не попробовал сплести хоть одно. Сказал, что он в этом не нуждается, а то, что его интересует, делается само собой, без лишних усилий. Я спросила, зачем он пошел на шоу. Говорит, что хочет доказать миру, что экстрасенсы существуют. Глупость какая! Сам-то он уверен в своем существовании, так зачем ему лишние подтверждения данного факта? Или, если в него не верят, значит, его нет?

Рассуждая на эту тему, я пропустила момент появления Анны в обнимку с Золотниковым. Сегодня он выглядит слегка растрепанным, и шарф у него не оранжевый, а светло-зеленый в полосочку.

Анна окидывает присутствующих торжествующим взглядом, после чего дарит Валерию невинный поцелуй в щечку.

– Ну все, - говорит она, - увидимся, милый.

– Все готовы?
– спрашивает "милый". Мы утвердительно мычим.

Минут через пятнадцать появляется сияющий Романовский, после чего мы дружною толпой проходим в студию. Нас рассаживают по зрительским местам, гасят свет на нашей половине.

– Ни звука!
– предупреждает Алексей Дмитриевич.

Через минуту, шурша плащом, в зал прокрадывается Аркадий и усаживается за моей спиной.

На сцене установлены два диванчика под тупым углом друг к другу. На одном из них уже, сияя зубами, восседает Золотников - причесанный и без шарфа. На другом, поджав под себя ноги, расположилась полная женщина лет пятидесяти, выглядящая смущенной девушка младше меня лет на пять и подросток. Последний сидит, не двигаясь, и смотрит вытаращенными глазами на Золотникова.