Зулкибар (Книги 5-7)

– Ты не сказала мне, насколько сильно тебе досталось, когда мы вернулись в гостиницу, после драки с Боруем, - тихо уточняет он суть своих претензий, протягивает руку и убирает пряди мне за ухо. Ему так больше нравится? Ладно, я не против.

– Чтобы я ныла и жаловалась? Не дождешься!
– мурлычу я, придвигаюсь к Ларрену, провожу языком по его губам. Мне странно, что они не напряженно сжаты, а раскрываются для меня. Мне немного страшно, когда он в поцелуе перехватывает инициативу. Но мне это нравится.

Сажусь верхом Ларрену на колени, запускаю пальцы в его волосы, наклоняюсь, слегка повернув голову и подставляя шею под поцелуи.

– Прости, - шепчет он.

– За что?
– рассеянно спрашиваю я. Мне сейчас не до разговоров.

– За Евдокию. Я не хотел...

– Какое мне дело до этой человеческой зверюшки?
– бормочу я.

– А я, по-твоему, кто?
– рычит Ларрен и отталкивает меня.

Я не сопротивляюсь, расслабленно падаю на спину и сосредотачиваю взгляд на плывущих по небу облаках.

– Я, по-твоему, не человеческая зверюшка?
– продолжает злиться Ларрен.
– Ты ничего не забыла? Думаешь, если я пошел с тобой, то все люди автоматически для меня превратились в зверюшек, и я буду соответственно к ним относиться? Может быть, ты даже надеешься, что я буду ассистировать тебе, когда ты решишь на практике освоить раздел из книжонки своего сумасшедшего покойного мужа, где говорится об использовании магов в качестве вспомогательного материала?

Сколько эмоций. И все негативные. И все направлены в мой адрес. Знаю, что это не первое и не последнее недопонимание между нами. Думаю, он тоже это знает и остынет так же быстро, как взорвался, когда выслушает меня.

– Она зверюшка, потому что ведет себя как зверушка, - медленно начинаю я, стараясь подобрать правильные слова.
– Будь эта особа несовершеннолетним драконом, это оправдало бы ее поведение. Во всяком случае, в глазах других драконов. Но это взрослая человеческая женщина, сформировавшаяся духовно и физически. И если она позволяет себе такое поведение, я делаю вывод что она безмозглая зверюшка.
– Поворачиваю голову, перевожу взгляд с облаков на Ларрена и продолжаю, - я не жду, что ты станешь кем-то другим. Ты человек и никак иначе. Тем более не зверюшка. И остальные в большинстве своем тоже не зверюшки.

Ларрен на меня не смотрит, делая вид, что его интересует открывающийся вид на водопад. Молчит, осмысливая мои слова, и, наконец, задает вопрос:

– С каких пор твое мнение о других разумных поменялось? Помню, три года назад мы все для тебя были зверюшками и игрушками.

– Это было три года назад, - подчеркиваю я.
– За это время я узнала некоторых людей поближе. Терина, например.

– Твой котенок? Хороший пример.

– А ты никогда не придумывал ласковые прозвища своим друзьям? Впрочем, нет, конечно. Такое у людей свойственно только женщинам, - сажусь. Ларрен почуяв движение, оглядывается в мою сторону. Придвигаюсь к нему поближе и продолжаю говорить, - я не считаю Терина зверюшкой. По вашим человеческим меркам, он для меня, наверно, как младший брат или младший друг. Как тебе больше нравится.

– Мне не нравится, когда ты его целуешь, - внезапно меняет направление разговора Ларрен.
– И еще мне не нравятся твои мысли о ком-то третьем в нашей постели... даже через двадцать лет.

Вопросительно приподнимаю бровь и заглядываю ему в глаза. То, что я сейчас услышала, это ревность?

– Что?
– немного нервно спрашивает он.

– Ничего.

Улыбаюсь, беру его за руку, тяну к себе, глажу кисть, подбираюсь к запястью, собираясь снять браслет. Урок закончен. Тема закрыта.

– Оставь. Мне нравится.

Тон резкий, немного раздраженный. Ему непривычно скатываться на подобную сентиментальность, но сдержаться не смог. Улыбаюсь. Прикусываю кончики его пальцев, тихо урчу о том, что мне тоже нравится, как на его руке смотрятся камни под цвет моих глаз.

Ларрен смотрит на мои губы и пропускает момент, когда я напрыгиваю на него, опрокидываю на спину и устраиваюсь сверху. Он не возражает. С любопытством ждет, что я буду делать дальше. Решаю, что одежда на моем маге сейчас явно лишний фрагмент. Телепортирую ее в сторону, прижимаюсь к нему всем телом, заглядываю в глаза и спрашиваю:

– Позволишь?

– Да.

Вижу, что ответ прозвучал прежде, чем Ларрен успел подумать, на что соглашается.

Улыбаюсь в который раз за последний час, и обещаю себе, что не случится ничего, кроме того, что мой маг сам пожелает.

Глава 21

Дульсинея

Далеко мы с Жориком не пошли, устроились в ближайшем гриль-баре, и я в очередной раз убедилась, что криворукий повар королевы Миларки просто гений. Это какое-то катастрофическое невезение - второй раз подряд в своем когда-то родном мире нарваться на повара-неумеху. Впрочем, Жорик мое мнение не разделял, с удовольствием поглощая жареные ребрышки. (Подгоревшие и воняющие прогорклым маслом).

– Дусь, ты чего не кушаешь?

– Да что-то расхотелось, - проворчала я.

– О, вот вы где!

Голосок Ллиувердан, ящерицы этой недобитой, я везде узнаю. Даже думать не хочу, каким образом она у меня за спиной оказалась. Жорик вот сидит восторженно на нее таращится, да только непонятно, отчего - то ли от того, что она такая вся из себя красавица, то ли от того, что она появилась неизвестно откуда (телепортировалась, то есть) прямо у него на глазах.

– А это кто у нас тут такой миленький? Дусь, ты себе второго мужа взять решила?

– Ллиу, прекрати, - это Катерина моя вмешалась. Оказывается, она тоже тут рядышком стояла, под ручку с Аркадием. Судя по всему, разговор у них так и не состоялся, потому что вид у гота был не очень радостный, а даже скорее какой-то обреченный.

– Это приятель мой, Жорик, - представила я, - Жорик, это Л... кхм... Лиля, знакомая моя. Катьку ты уже видел, с ней жених ее - Аркадий.

Аркаша от такого представления как-то не очень радостно вздрогнул и при этом покосился на Ллиувердан.

Я поняла, что мой обед с Жориком накрылся медным тазом, да и вообще раз здесь Ллиу, значит, нам пора отправляться восвояси и тянуть больше не за чем.

– Ллиу, а давай Жорику аккуратненько память почистим, - предложила я.

– Что?
– насторожился Жорик, но Ллиу уже уселась к нему на колени и что-то такое заманчивое забормотала. Жорик успокоился, глазки остекленели.