Зверь. Изменил мне — изменил меня

— Он спит? — шепчу.

— Да, спит. Я зажгла благовония, — шаманка кивает на тлеющие в чашечках порошки. — Одни травы помогают альфе не чувствовать боль, другие дарят крепкий сон. Я уберу снотворное, — собирает пиалы. — Скоро Карим очнётся. Поговори с ним.

— Может, не стоит сейчас? — отвожу взгляд. — Не лучшее время для разговоров.

— Наоборот. Сейчас лучшее время. Позже эмоции утихнут, и говорить начнёт разум. А разум худший советчик в любовных делах.

Вот она — разница между людьми и оборотнями. Мне, например, всю жизнь объясняли, что влюблённые совсем ничего не соображают. А слушать надо разум, а не сердце. Всё в волчьей стае не по-человечески. Но здесь это правильно.

— Я попробую, — обещаю Наринэ.

— Вот и умница, дочка. А я пойду.

Собрав чашки со снотворными травами, шаманка покидает лазарет, и я остаюсь наедине с раненым зверем. Возможно, если бы близкий человек был со мной в ту роковую ночь, когда мы с отцом разбились на машине, я бы пережила всё легче. Но его не было. Со мной тогда вообще никого не было. Тотальное одиночество замужней женщины. Врагу не пожелаешь.

— Я пришла. Я здесь, — шепчу и осторожно касаюсь руки альфы. — Только не умирай… — По щекам ползут дорожки солёной влаги.

Умнее ничего придумать не могла? Наверное, нет. С языка слетает то, чего я реально боюсь. Чего не хочу больше всего. Этот зверь сумел посеять в моём сердце маленькое зернышко чувств: оно проросло и дало длинные мощные корни. Просто так это чувство не выкорчевать, как бы я ни хотела.

Хлюпая носом, вытираю слёзы, а волк открывает глаза. Он смотрит на меня плавающим взглядом, словно пытаясь понять — настоящая я или видение.

— Я отправился к Луне, и меня встречает самый прекрасный ангел… — хрипит тихо и едва заметно улыбается.

— Не говори так, — беру его за руку. — Ты не отправился к Луне, а я никакой не ангел.

— Верно… Ангелы не умеют плакать. Значит, ты мне снишься, — шепчет и закрывает глаза.

— Нет, Карим, это я, — крепче сжимаю большую пятерню пальцами. — Ты в лазарете стаи, и я здесь, с тобой. Наринэ попросила меня приехать.

— Наринэ… — разлепив веки, Карим смотрит на меня. — Шаманка?

— Угу.

Киваю, решив этим ограничиться. Похоже, оборотень ещё не в курсе, что Наринэ — его настоящая мать. Сейчас не стоит поднимать эту тему.

— Наглая волчица суёт нос не в своё дело. Тебе не стоило приезжать.

Я так разволновалась, что ляпнула, не подумав. Получилось, что я совсем не хотела, но вынуждена была приехать, потому что Наринэ меня об этом попросила. Боже, как всё глупо прозвучало. А у меня сейчас душа на части разорвётся от боли.

— Если бы наша связь ещё работала, я бы почувствовала, что тебе плохо, и приехала без приглашения… — говорю и всхлипываю.

Опять не то. Но больше ничего не могу сказать. Реву.

— Не плачь, малышка. Слышишь, девочка? Не надо плакать, — раненый зверь пытается меня успокоить.

— Прости, это эмоции, — пытаюсь взять себя в руки. — Я очень испугалась за тебя.

— Правда? — на пересохших губах альфы снова мелькает едва заметная улыбка. — Значит, ты останешься?

— Останусь, — вытираю слёзу со щёк рукавом. — По крайней мере, пока ты не поправишься, я буду здесь.

— А потом?

— Потом… — повторяю эхом. — Я думаю, нам будет о чём поговорить. Но сначала ты наберёшься сил, чтобы раны и переломы быстро зажили. Хорошо?

— Как скажешь, — зверь больше не скрывает улыбку.

У меня много вопросов к Кариму: зачем он поехал в город? как попал в аварию? Но я не буду спрашивать. Не время. Я лучше подержу альфу за руку, прикоснусь осторожным поцелуем к его губам и просто помолчу. Он рядом, и кажется, что больше ничего в этой жизни не нужно.

Глава 27

Почти до рассвета я просидела с альфой. Мы не разговаривали: я размышляла, а он дремал. Потом пришла Наринэ и настояла, чтобы я шла отдыхать. Татьяну я давно отправила в город, а сама решила задержаться в стае на несколько дней. Или недель? Всё зависит от того, как быстро восстановится регенерация звери, а затем и он сам. Посмотрим.

В доме Карима, который совсем недавно был нашим общим домом, темно и холодно. Без хозяев эти стены быстро осиротели. Какие-то две недели сделали из лесного коттеджа заброшку. По крайней мере, по ощущениям это так.

Забираюсь под одеяло в спальне, которую когда-то сама выбрала для себя, закрываю глаза и неожиданно понимаю, что мне здесь очень хорошо. Дома в городе совсем не так. Там у меня было полно охраны, но всё равно я просыпалась от каждого шороха. А здесь, в лесу, я чувствую себя в безопасности. Мне так хорошо, уютно и хочется спать…

Просыпаюсь от яркого солнечного света — перед тем, как лечь спать, я не задёрнула шторы. Потягиваюсь, и меня накрывает тяжёлым ощущением реальности. Как там Карим? Надо идти в лазарет.

Умываюсь и как могу быстро хромаю вниз. Но выйти из дома не успеваю — в дверь заходит Наринэ.

— Доброе утро, девочка, — волчица приветливо улыбается.

— Как Карим? Ему лучше? — шагаю к ней.

— Да, ему гораздо лучше. Под утро регенерация запустилась, — Наринэ берёт меня под руку и ведёт в зону кухни. — Выпьем кофе?

— Но… — оглядываюсь растерянно. — Я собиралась пойти к альфе.

— Ему сейчас не до нас, — шаманка помогает мне усесться на высокий табурет. — Я провела один важный ритуал, пусть Карим теперь побудет наедине с благовониями и восстановится. А мы с тобой поговорим, — достаёт из шкафчика турку.

— О чём? — с любопытством смотрю на мать альфы.

— О любви, конечно, — улыбается. — О чём ещё болтать за чашкой кофе?

— Ох… — вздыхаю тяжело.

— Вы вчера поговорили?

— И да, и нет, — отвожу взгляд. — Я растерялась, наговорила глупостей. Мы отложили разговор.

— Жаль, — насыпая кофе в турку, волчица поджимает губы. — Тогда поговорим о твоей роли в стае, — огорошивает меня.

— В каким смысле? — мотнув головой, растерянно моргаю. — Какая ещё роль?

— Первой после Луны, конечно, — шаманка только плечами пожимает, мол, само собой это. — Пока альфа не сможет управлять стаей, это должна делать ты.

— Я? Я в этом ничего не понимаю, — спешу отказаться.

— А я для чего? — улыбается хитро. — Я тебе подскажу. И вообще, Таня мне вчера шепнула, что ты руководишь огромной фирмой. Управлять стаей волков не сложнее, поверь.