Зверь. Изменил мне — изменил меня

— А другая недвижимость? А бизнес? Малышка, ты всё распродала, — альфа разводит руками. — Я не понимаю зачем.

— Поймёшь позже, — хитро улыбнувшись, пристёгиваю ремень безопасности.

Теперь я чётко знаю, чего хочу от этой жизни. Я хочу заниматься семьёй, нашим лесным домом, стаей, а деньги пусть зарабатывает альфа. У него, кстати, неплохо получается. Карим вернул территории в лесу, которые веками принадлежали его предкам. К нам в стаю потянулись волки. Теперь есть кому и где охотиться, и спрос на экзотическое для горожан мясо отличный. Но пора расширяться. Своя сеть магазинов, рестораны — всё достижимо, а с инвестором дела пойдут быстрее.

— Сплошные загадки, — вздыхает альфа и заводит машину. — У тебя есть ещё дела в городе, или поедем домой?

— Я-а… — тереблю ремешок сумки. — Только не сердись, ладно?

— Что ты задумала, малышка? — Карим с подозрением поглядывает на меня.

— Хочу посмотреть в глаза Тимуру, — хмурюсь.

Завтра моего бывшего мужа-преступника этапируют, а я хочу закрыть этот гештальт. Я должна его закрыть.

— Уже договорилась о свидании? — Альфа постукивает пальцами по рулю.

— Угу, — вздыхаю. — Я должна посмотреть Тимуру в глаза последний раз. Мне это нужно.

— Хорошо, поедем к нему, — нехотя соглашается зверь. — Но я пойду с тобой.

— Как скажешь, — улыбаюсь уголками губ.

Я теперь не хромая немощная человечка, а вполне здоровая и сильная волчица, но Карим не перестаёт меня опекать. Я уже и забыла, когда он оставлял меня одну, но такая забота мне не в тягость. Рядом с альфой я чувствую себя в безопасности. Для меня это важно.

Едем в места не столь отдалённые, и я мысленно репетирую речь, которую скажу бывшему мужу. Речь… Тимур не заслуживает прощальных речей. Я просто хочу, чтобы он увидел меня здоровой и счастливой. Хочу, чтобы это было его последнее воспоминание обо мне. Тимур годами пытался меня сломать, а потом и добить, но ничего не вышло. Пусть, зная об этом, гниёт в тюрьме.

Моей заслуги в том, что бывший муж оказался за решёткой, мало. За это стоит сказать спасибо Алле. Она обещала мне приятный сюрприз — и устроила его.

В тот вечер, когда всё закончилось, мы с Каримом поехали в город, чтобы обрадовать Татьяну. Но возле дома меня ждала девушка. Представилась Снежаной и сказала, что она от Аллы.

Дама оказалась представительницей древнейшей профессии. Снежана была в отеле, где я слетела с лестницы и потеряла память. Её я сфотографировала с Тимуром в постели. Эти фото он и искал. Не нашёл, и я не нашла. Но Снежана сделала пару себяшек с участием моего бывшего мужа, а потом сняла из окна номера, как он запихивает меня окровавленную в свою машину. Алла на кадрах не засветилась.

Я написала заявление в полицию и наняла целую команду юристов. На суде я заявила, что не теряла память. Сказала, что сразу поняла, что муж решил расправиться со мной, и попросила помощи у заведующего отделением больницы, куда меня привёз муж, а потом и у Карима. Вышло, что Дима не виноват, а оборотень меня не похищал. По легенде, альфа прятал меня в лесу от садиста. Конечно, Карима проверили и перепроверили не раз, но адвокаты у него были прекрасные. А вот у Тимура защитник оказался так себе. Мой бывший муж получил немаленький срок.

— Готова увидеть Тимура? — спрашивает Карим и глушит мотор.

— Готова, — выдыхаю и прямлю спину. — Это будет наша последняя встреча, — плотоядная улыбка сама собой лезет на губы.

— Малышка, ты его загрызть собралась? — хмыкает альфа.

— Желание есть, но нет. Пусть живёт и мучается. В тюрьме.

За железным забором с колючей проволокой нас с альфой ждут многочисленные проверки документов, обыск металлоискателем, и вот она — комната для свиданий с заключёнными. Пока здесь пусто.

Ряд стульев с одной стороны стены для посетителей этого «прекрасного» места и ряд с другой стороны за стеклом — для обитателей.

Присаживаюсь на стул и смотрю на Карима:

— Ты как?

— Бывало и лучше, — отвечает хмуро. — Ненавижу всё это… — окидывает тесную комнату недобрым взглядом.

Мне здесь тоже не нравится, но это другое. Альфа сам сидел за решеткой, и я сейчас чувтвую, как его воротит от этого места.

— Ты можешь уйти, если хочешь.

— Нет. Я останусь.

Карим встаёт у меня за спиной, готовый в любую секунду превратить бетон в пыль.

Громкий сигнал оповещает, что дверь открыта — на половину для заключённых заходит Тимур. Чертовски приятно видеть его в этих стенах. Мой бывший муж прекрасно вписался в тюремный интерьер.

Увидев меня и Карима, Тимур меняется в лице. Не ожидал. На суде он буянил в клетке — кричал какие-то глупости, угрожал всем и вся. Его вывели из зала, так что мы тогда не увиделись. Я приехала исправить эту ситуацию.

Бывший муж занимает стул напротив меня и снимает трубку. Я не тороплюсь делать то же самое. И вообще не уверена, что хочу говорить с ним. Просто смотрю. Осунувшийся, посеревший — Тимур сам на себя не похож. Он заставил меня пройти через ад, и теперь ему придётся искупить вину. Как я и хотела — по закону. Что будет с Тимуром, когда он выйдет на свободу? Только Луна знает об этом.

Снова у меня на губах плотоядная улыбка.

Смотрю Тимуру в глаза и снимаю трубку.

— Пришла… — хрипит зло. — Зверёныша своего привела, — бросает короткий полный ненависти взгляд на Карима. — Посмотреть на меня хотите? Ну так смотрите… — ухмыляется. — Только помните, что всё рано или поздно заканчивается.

Вместо ответа я демонстрирую бывшему мужу мои новенькие клыки. Рык сам рвётся из горла.

— Спокойно, малышка, — альфа кладёт руки мне на плечи. — Не место и не время.

— Ты теперь сама такая, как этот… — Тимур щурится. — И как оно? Нравится тебе быть животным? — спрашивает брезгливо.

Тянусь пальцами к ключице — там метка зверя. Да, я теперь совсем не та, кем была раньше. Я волчица. Но меня изменило не клеймо альфы. Нет. Меня изменил зверь, который сидит за стеклом и без стыда смотрит мне в глаза.

Я увидела всё, что хотела. Гештальт закрыт.

— Единственное животное здесь — ты, — говорю и вешаю трубку на рычаг.

* * *

Шесть лет спустя

— Мам, давай побегаем! Мам! — сын скачет вокруг меня, надеясь расшевелить.

О, милый, это будет непросто. Я на пятом месяце беременности всё-таки. Но это сложно объяснить четырёхлетнему малышу, у которого шило в одном месте.

— Жан, душа моя, давай подождём папу, — выдыхаю, устроившись на пеньке. — Он вернётся из города, и вы с ним побегаете. Ага? — глажу сына по рыжим, как солнышко, волосам.