Зверь. Изменил мне — изменил меня

Рыжая хрупкая девчонка с карими глазами и бородатый черноволосый мужик в пять раз больше неё — так себе сходство. Никакого вообще.

— Много лет назад мой отец женился на твоей матери, — импровизирую. — У нас нет общей крови, но мы выросли вместе.

— Понятно, — задумчиво кивает. — Как, говорите, меня зовут?

— Асия… Гаязова, — сглатываю тугой комок лжи.

— Мои документы у вас? Я хочу посмотреть паспорт.

Твою мать… Этот момент я вообще не брал в расчет.

— Я только что отдал твой паспорт и медицинский полис доктору. Тебе их вернут, но позже.

Всё, что я могу — показать девчонке свой паспорт. Показываю. Она листает странички, поглядывает на меня. А я сижу как на иголках. Надо чтобы она поверила, что я её брат.

— Вы знаете, что со мной случилось? — возвращает мне документ.

— Говорят, ты упала с лестницы и сильно ударилась головой. Память потеряла.

— Вот и врач так сказал. Но я этого не помню. Вы были со мной, когда я упала?

— Нет, меня там не было. Ты поехала в город погулять по магазинам. Я должен был забрать тебя вечером. Но у торгового центра, где мы договорились встретиться, тебя не оказалось. На звонки ты не отвечала. Я пошёл искать. Проходил по магазину почти до закрытия и решил спросить у охранника. Показал ему твоё фото, и он сказал, что похожую девушку несколько часов назад увезла скорая помощь.

— Значит, я упала с лестницы в торговом центре… — взгляд рыжеволосой девчонки сверлит пустоту. — Не помню, — трёт пальцами виски.

— Не надо напрягаться, — осторожно касаюсь лапой хрупкого плеча.

Девчонка вздрагивает. Она как натянутая струна. Можно понять. Я бы в её состоянии вообще на стены лез. Не помнить ни себя, ни собственную жизнь — это жёстко.

— Странно, но доктор не говорил, что меня искали родственники. Я уже хотела обращаться в полицию, чтобы они помогли установить мою личность.

— Не знаю, — мне только плечами пожать и остаётся. — В больницах вечно бардак творится. В любом случае, полиция уже не нужна, — улыбаюсь уголками губ.

— Ну да… не нужна. Мне бы вспомнить о себе хоть что-нибудь, — вздыхает.

— Вспомнишь. Я помогу.

— Правда?

Нет. Я расскажу тебе то, чего с тобой никогда не происходило. Навру с три короба, лишь бы ты не вспомнила себя настоящую. Мне за это хорошо заплатят. Сказать, что я чувствую себя дерьмом — ничего не сказать.

— Не сегодня. Доктор сказал, тебе надо отдыхать и поправляться. Не думай ни о чём. Хорошо?

— Хорошего мало. Но разве у меня есть выбор?

— Ты обязательно поправишься и всё вспомнишь. А сейчас мне пора идти, — встаю с кровати.

— Нет! — девчонка хватает меня за руку. — Не уходите, пожалуйста. Расскажите что-нибудь обо мне.

Тонкая веточка, а силы хватает. Вцепилась в меня мёртвой хваткой.

— Пойми, — сажусь обратно, — мне нельзя вываливать на тебя информацию. Врач запретил. Воспоминания сами вернутся. Это будет происходить постепенно.

— Вы даже представить себе не можете, как мне страшно. — Девочка едва не плачет. — Я тут совсем одна. Не знаю, кто я, откуда, кто моя семья.

Это звездец полный! Хочется сгрести малышку в охапку и рассказать ей правду. Что её муж-говнюк затеял подлую игру… Я не могу этого сделать. Мне очень нужны деньги. Но надо помочь девочке.

Сижу, пыхчу, размышляя. Что я могу для неё сделать? Есть идея.

— Ты звони мне, — предлагаю, прекрасно зная, что у неё нет телефона. — Сегодня будем общаться так. А завтра я снова приеду.

— Но у меня нет телефона, — растерянно хлопает ресничками. — Наверное, я его потеряла.

Зато у меня два мобильника — оба те ещё «деревяшки». Один — основной, он у меня давно, а второй я купил на днях. Планировал использовать его по работе. Забить сотовый информацией не успел, только симку вставил.

— Держи, — вручаю новоиспечённой сестре звонилку. — Будем на связи, да?

Она кивает, и первый раз улыбается мне. Как бальзам на душу эта несмелая улыбка. За болезненной худобой и бледным личиком я вижу, какой красавицей девчонка была раньше. И взгляд больше не пустой. Глазки заблестели.

Но муж у неё конченый. Животное.

Глава 4

Покидаю палату «сестры» с тяжёлым сердцем и, стиснув зубы, иду в ординаторскую. Там меня ждёт совсем не доктор — Тимур. Сколько лет его не видел? И ещё столько же не видеть бы.

Раньше я работал на этого гуся. Не думал, что мы снова пересечёмся. Но вот пересеклись. Точнее, он на меня вышел.

— Как прошло? Она ничего не заподозрила? — едва увидев меня, Тимур сыплет вопросами.

Нервничает, суслик облезлый. Но мне на него плевать. Деньги пусть платит, остальное лирика.

— Ты ничего толком не объяснил, — окидываю бывшего начальника недобрым взглядом. — Мне пришлось импровизировать.

— Динара собиралась обратиться в полицию — я торопился. Что ты ей сказал?

— Сказал, что я её брат.

У Тимурчика перекашивает рожу. Что-то не нравится? Я выкручивался как мог.

— Поверила? — хрипит просевшим голосом.

— Я умею убеждать, — киваю. — Наплёл твоей жене, что мой отец женился на её матери. Сказал, что мы росли вместе.

По роже сурка вижу, что легенда его не впечатлила. Плевать. Девочка поверила — это главное.

— Хорошо, — с облегчением выдыхает Тимур и занимает место за столом. — Надо думать, что делать дальше.

Что делать? Сухари сушить. Они нам ой как пригодятся, если его жена всё вспомнит.

— И как? Придумал уже? — лениво постукиваю пальцами по столу.

Тимур смотрит на меня и молчит. Чую — придумал, но мне это не понравится.

— Ты должен забрать Динару к себе, — выдаёт мой бывший шеф. — Завтра.

Хрена себе поворот! Мы так не договаривались.

— Куда я должен её забрать? В лес? — смотрю на Тимура, приподняв брови.

— Именно. Какие-то проблемы?

Есть немного, ага. Удивительно, что он сам этого не понимает.

— Девчонке нужно лечение, а в тайге ни аптек, ни врачей, — выдаю простую и вроде понятную истину.

— С ней всё в порядке, — Тимур стоит на своём.

— Это ты так решил?

— Доктор. Он готов выписать Динару хоть сейчас.

Неудивительно. Этот врач для Тимура — свой человек. Выпишет девчонку из больницы и глазом не моргнёт. Здорова она или нет, здесь никого не волнует.

— Я не возьму на себя такую ответственность, — иду в отказ.

Рыкнув, Тимур подрывается со стула и нависает надо мной. Говорят, что у меня ангельское терпение. Не врут. Было бы иначе, я бы этому петуху горло перегрыз за такие выходки.