Зверя зависимость

Он трогает меня за самые чувствительные части тела, облизывает, как карамельку — доводит до полуобморочного состояния, но зачем-то встаёт с дивана и меня за собой тащит. Стою, цепляюсь за покатые плечи дяди, ничего не понимаю, и голова кружится. А он проводит с нажимом подушечкой большого пальца по моим истерзанным поцелуями губам, вынуждая приоткрыть рот. Смотрит чернеющими глазами, целует ещё раз — быстро, жёстко, и лёгким нажимом на макушку заставляет встать на колени. Я смотрю на внушительный бугор его паха в спортивках совсем рядом с моим лицом и прекрасно понимаю, что будет дальше.

Я уже делала это. С Рамилем. Во сне.

Чёрт! Это был сон. Я не умею… Но это не мешает мне хотеть, а он чувствует, что я завожусь, и сам заводится от этого ещё больше.

— Давай, кнопка, сделай дяде хорошо, — хрипит бесстыжий и сдёргивает штаны на бёдра.

У меня от его низкого голоса мурашки — он этим глубоким басом под кожу мне забирается. Цепляюсь пальцами за мощные бёдра, смотрю на крепкий член с крупной головкой и вдыхаю мужской аромат. Терпкий, интимный — Рамиль пахнет приятно, хочется лизнуть. И я подчиняюсь безумию — обхватываю кулаком член, несмело касаюсь губами горячей плоти. Дядя вздрагивает и кладёт ладонь мне на затылок. Она тоже горячая, а у меня в груди всё сжимается от волнения, и сердце стучит под горлом. Собираю языком вкус с губ — это для меня ново и совсем не противно. Приятно даже.

По телу прокатывается жаркая волна, между ног пульсирует пошлое желание. Это оно — то самое, грязное, развратное, которое девственно-чистая телом, но не душой, Геля носила в себе несколько лет.

Крепко сжимая член в кулаке, поднимаю глаза — крепко стиснув зубы, Рамиль рычит, безмолвно приказывая мне начинать. А у меня в голове пищит тонкая нитка, как на мониторе медицинских приборов — мысли умерли. Я понимаю, но не понимаю… И хочу.

Однозначным нажимом на затылок дядя объясняет мне, что терпеть больше сил нет, и я размыкаю губы, касаюсь напряжённой почти до предела головки, а он со стоном толкается мне в рот. Глубоко. Закрыв глаза, чувствую, как из уголков глаз катятся слёзы.

— Расслабь горло, кнопка, — приказывает дядя и проникает ещё глубже.

Это слишком для первого раза, да ещё и при его немаленьких габаритах, но лучший способ научить плавать — столкнуть с лодки посреди водоёма. У меня получается расслабиться — я способная ученица. Обхватив крепкий ствол губами, осторожно пробую двигаться, дурея от его вкуса. Возбуждение бьёт по оголённым нервам, волнение отступает, а Рамиль, чертыхаясь, вздрагивает в такт моим движениям. Я бы сейчас крепче выразилась, да не в том положении.

Дядя собирает мои волосы в хвост, толкается мне в рот ещё глубже и прибавляет скорости. Я почти загоняю ногти ему под кожу бёдер — теряю контроль над процессом. Меня это просто до отвала башки заводит. Моментально. Мощно. Внизу живота пульсирует тугой комочек, готовый вот-вот взорваться оргазмом. Дядя не «грубит», трахает мой рот сильно, но не доставляет неприятных ощущений, рвано дышит, набирая темп. Упирается в стену ладонью, вздрагивает и не даёт отдышаться. Сейчас он просто не может остановиться, и я тоже.

Снова поднимаю глаза и, наверное, выгляжу сейчас глупо, но Рамиль смотрит на меня чёрным затуманенным взглядом, и этот туман становится гуще, плотнее. Ощущаю губами набухающие на члене венки, пульсацию ствола в предоргазме.

Острое ощущение пиковое. Оно его — не моё, но я это чувствую и… кончаю. Хочу застонать, а выходит — мычу, сжимая горлом головку, двигаю бёдрами. Успеваю дотянуться до клитора и, едва задев его пальцами, делаю свой финал нереально ярким. В тот же момент Рамиль чуть ослабляет хватку, и пространства для вдоха становится больше. Он собирается выйти, но я ещё не остывшая, дрожащая, сама насаживаюсь ртом на член, а он со стоном кончает.

Мне вкусно и стыдно. Я глотаю семя, смотрю в глаза дяди, а он рывком поднимает меня и целует. Смешивая вкус секса со вкусом поцелуя. Отрывается от моих губ, запускает пальцы мне в волосы и смотрит в глаза внимательно и с беспокойством — не переборщил?

Переборщил. Но в этом весь кайф. Мне нравится секс с Рамилем. Любой. Он берёт напором. Подчиняет, не оставляя шанса отказать ему, и в то же время я сама хочу того же, что и он. Возможно, даже больше, чем он…

Звонок в дверь заставляет наши взгляды расцепиться. Мы оба смотрим в полумрак прихожей и думаем одну мысль на двоих — кого, на хрен, принесло?

— Не открывай, — облизываю распухшие губы, держусь за напряжённые предплечья дяди.

Он кивает, а в дверь продолжают звонить. Кто-то очень настойчивый решил испортить нам момент, когда хочется побыть вдвоём. Надо побыть вдвоём.

Мы ждём, когда гостю надоест настаивать, но ему не надоедает.

— Слушай, а может, это Наташка? — шепчу с ужасом.

Дядя натягивает спортивки и идёт смотреть в глазок. Мотает головой из прихожей, и я понимаю — нет, не Наташка.

Кто?

— Иди в ванную, — тихо рычит дядя. — Приведи себя в порядок и оденься.

Цепляю с дивана свой новенький махровый халат и хромаю в ванную. Кто бы там ни был за дверью, я не против, чтобы дядя его прикончил. Слова против не скажу. Даже труп закопать помогу в ближайшем лесочке.

Глава 26

Гелик заходит в ванную, включает воду, а я распахиваю дверь и без базара хватаю Жеку за грудки:

— Ты, сука, ох*рел?!

Подъезд отзывается гулким эхом, а Евгений таращит глаза и молчит. У меня на роже написано, что повторять вопрос я не собираюсь — прибью гостя дорогого, и дело с концом.

— Поговорить… надо, — отрывисто заявляет Жека и поднимает руку.

В ней он сжимает бутылку ноль семьдесят пять — портвейн. Я так понимаю, это для поддержания разговора. Конкретно подготовился Евгений.

— Говори, — разрешаю, отпихнув соседа от себя.

— Не здесь, — он мнётся. — Если хочешь, ко мне спустимся.

В х*р мне не брякало спускаться…

— Заходи, — приглашаю оборотня в хату.

Пусть посмотрит, что мы с Ангелинкой вместе живём, не тужим. Может, тогда дойдёт до этого тупорогого носорога, что ему ничего не обломится.

— О чём предупреждал тебя, помнишь? — киваю на дверь ванной комнаты, намекая на Гелика.

— Помню, — волк скидывает с ног тапки. — Лишних телодвижений не будет. Куда проходить?

— В кухню.

Проходим. Я ставлю на стол один стакан, открываю портвейн, наливаю и протягиваю Евгению.

— А ты? — он смотрит на меня с какой-то извращённой надеждой.

— Я завязал, — сажусь напротив него. — Пей, говори и вали.

— Тяжело одиночкой жить, — внезапно выдаёт Жека.

Вот тебе раз! Это он во мне психотерапевта увидел, что ли? Сморю на волчару и думаю, что у меня снова галлюцинации.