Звезда и шар

23.

Щигры встретили прохладно, наружный градусник на вагоне задохся на минус тридцати семи по Цельсию. Цельсий с Ньютоном явно решили выступать дуэтом.

– - Куда ж ты такой мокрый намыливаешься, -- проявил вдруг участие проводник, -- мы ж на седьмом пути, до станции с километр будет, тут платформы даже нету.

– - Мне вообще-то в Щигровское ОКБ спецоборудования, -- робко начал Саша.

– - А, к монастырцам!
– - обрадовался проводник -- ты везун, до них отсюда рукой подать!

Он неопределенно махнул рукой в сторону состава на соседнем пути,

– - Они же прям тут, за рельсами. От станции ты бы час пер с тюками своими.

Проводник был прав как десять заповедей, носить по два двадцатипятикилограммовых мешка одновременно мог только заведующий лабораторией многоосевой ориентации Геннадий Алексеевич Ложакин.

За составом виднелась луковица церкви с обломком креста. Двигаться пришлось по Владимиру Ильичу - шаг вперед, полшага назад. С одним мешком вперед, бросить, назад к другому, с ним вперед мимо первого, бросить, назад, вперед... Сумка с консервами и документацией тяжело била по бедру, мешая идти. При таком режиме даже зверский мороз, казалось, отступил на время, только сосульки на ушанке жизнеутверждающе позвякивали. Первый состав удалось преодолеть по переходной площадке. За ним оказался второй. Поднять мешок на четыре крутые ступени сил уже не было.

– - Сигай под низом!
– - озорно сверкнула золотом резцов бабуля в конюхском тулупе -- берегись гудка тока, состав подать могут.

Тугая геометрия мешков на этот раз помогла, вялый мешок через рельс не пошел бы в жизни. С мешком под вагон, из-под вагона, назад под вагон за вторым, с ним из-под вагона, под, из-под, под... Гудок послышался после третьего состава, когда уже показался впереди покосившийся забор с проломом, в который уходила тропа, умятая десятками сошедших на станции Щигры Курской области.

"Если это Щигры, интересно, что что же такое уезд", - думал Саша, глядя на арьегардный мешок, мелькающий сквозь оси, "и какой длины в этих краях составы?"

Первый живой щигринец попался ему у самых монастырских стен. Оторвав в тридцать восьмой раз мешок от планеты Земля и обернувшись, он увидел, что к авангардному мешку притирается спиной гражданин в меховой обуви фантастического размера, какую раньше Саша видал только в кино про полярников.

– - Селитра, что-ли?
– - спросил полярник монотонно.

– - Нет, гранулы, -- сказал Саша.

– - Селитру возят -- отозвался полярник вяло и ушел, разметая мехом по дороге что-то очень знакомое. Он явно был в курсе дела.

"Да тут же везде продукт" - подумал Саша - вдоль стены в обе стороны переливался на солнце всеми цветами радуги полимерный гранулят.

– - Вы из Ленинграда, товарищ, -- раздался вдруг голос прямо из стены, -- заходите.

Звягнуло массивно металлом, и дверь, возле которой стояла бочка с линялой наклейкой "капуста свежезаквашенная, сорт II", скрипя подалась в сумерк, откуда пахнуло вдруг теплом и кровом.

24.

– - Пионеры просили один кирпич пропустить, -- сказал начальник пионерлагеря "Дубок" Атасенко, -- примерно на такой высоте: -- он чиркнул ребром ладони под правым коленом.

– - Зачем?
– - спросил ведущий конструктор проектного отдела Вячеслав Прокофьевич Гусев.

Вдвоем с Митей они выполняли функции подсобников на строительстве первого в лагере цельнокирпичного туалета. Полусгнившие останки его деревянного предшественника валялись невдалеке. Сама яма, впрочем, была бетонной, поэтому было решено начать возведение прямо на ней.

Как неквалифицированная рабочая сила, Митя с Вячеславом Прокофьевичем подтаскивали кирпичи и цемент, кладку же осуществлял слесарь Борька. Как раз сейчас он выкладывал четвертый ряд перегородки.

– - В общеобразовательных целях.
– - хохотнул Атасенко в ответ.

Из главного корпуса, с пригорка, доносилась музыка, звон стекла и женский смех.

– - Верхушка гуляет, -- разъяснил Атасенко.
– - я их расписание уже по минутам разучил. Сейчас у них водка кончится, кого-нибудь в лабаз пошлют. Непонятно только на чем, машину в город угнали, за генерал-майором, военпредом новым. В районе двенадцати отрубятся, а с утра - на лед, рыбачить. А уж как вернутся, тут дело святое - в баньку, попариться, с морозу хорошооо... А может и не пойдут, -- добавил он уходя, -- на заливе волнение, лед может вскрыться.

– - Одного не пойму я, -- сказал Митя, -- почему они эту стройку в такой мороз затеяли, руки отваливаются, раствор вон прямо в мешалке схватывается.

– - Ты Митюк, знатоooк, одного только этого и не поймешь?
– - ехидно произнес Борька, балансируя на доске, перекинутой над ямой, -- все остальное ты уже понял, значит? И какой тут весной запах будет, ты тоже понял, и в диссертацию записал, значит?

Митя глянул вниз на схваченное морозом месиво и замолк.

25.

В проходе было темно и пахло щами. Саша звонко ударился головой, потом свернул пухлую вешалку, неслышно

провалившуюся в никуда.

– - Простите, я вам тут набезобразил.

– - Ничего, ничего, сюда, пожалуйста, в часовню.

Они неожиданно вышли на свет. Часовня напоминала мастерскую Леонардо Да Винчи. Высокий, легкий свод с кое-где сохранившимися витражами лил мягкий ровный свет на кульмана, стоящие веером вокруг то ли стола,

то ли верстака, заваленного чертежами и синьками. Там и сям вдоль стен стояли или лежали стопками толстые,

массивные парафиновые плиты.

Возле стола потрескивала самая настоящая печка-буржуйка, как будто сошедшая с военного киноэкрана. Труба от нее тянулась к полукруглому окну, забранному вместо стекла такой же парафиновой плитой, и уходила наружу через аккуратное, прорезанное точно по диаметру трубы, отверстие.

"Странно, что парафин не плавится от трубы", - подумал Саша - "Мороз наверное".

На буржуйке закипал большой медный чайник. Идиллию нарушал только странный подземный гул, идущий казалось отовсюду, от стен, от пола и даже от сводчатого купола. Периодически к гулу примешивался короткий, резкий

чавкающий звук, как будто рядом за стеной тираннозавр рекс заглатывал добычу.

– - Ну, давайте знакомиться, -- Саша первый раз увидел наконец человека, голос которого встретил его на пороге.

– - Меня зовут Матвей Игнатьевич Коробьев, я начальник нашего ОКБ, а заодно и конструктор, и полимерщик, и даже слесарь-инструментальщик слегка.

– - Туполев наш, -- послышался из-за кульмана девичий смех.

– - Ладно, ладно, не галдеть! Чай готов? Накрывайте... К сожалению, к чаю нет ничего,

– - он сдвинул в сторону чертежи, -- ну, показывайте, молодой человек, с чем прибыли.

– - Так ведь материал у дверей остался?

– - Материал уже в трапезной, я не об этом, показывайте, что привезли.