Звезда победы
Шрифт:
— Не решил… Мне казалось, его еще можно отстоять, заставить работать. Сегодня мы с ним, вероятно, окончательно разошлись. Но почему вы говорите только о Сазонове? А Годунов?
— Виноват, конечно, во всем Сазонов. Он ведь плохо относился к Годунову, даже я это замечала. Сазонов бывает несправедлив к людям.
— И все это перед самым началом работ на второй печи. Я очень надеюсь на успех. Поправить печь — половина дела. В два часа ночи будем делать взрывы.
— Я тоже собираюсь пойти в цех.
Марина Николаевна раскрыла папку, и они замялись делами обогатительной
Несколько раз Марина Николаевна взглянула на расстроенное лицо главного инженера и вдруг, как девчонка, прыснула в кулак:
— Какое у вас постное лицо… Что вы из-за пустяков расстраиваетесь? Сазонов вам все заслонил. Посмотрите на завод в целом. Я хожу по цехам — и мне радостно. Какое соревнование разгорается. Ведь вы уже многое успели. Порядка стало больше. Смотрите: обогатители повышают производительность, влажность снижают, у Фирсова тоже хорошо дела идут. У всех боевое настроение. Вишневский мне сегодня цветы подарил и сказал, что это в счет победы в будущем месяце.
— Ах, вот как!.. Ну, я с ним еще поговорю насчет будущего месяца. Не обрадуется!
…В цехе шли последние приготовления к взрыву. Распоряжался всем Годунов. Фомичев с мастером обошли печь. Как будто можно быть спокойным. Все сделано правильно, Годунов держит себя в руках.
— Сазонов смотрел?
— Вместе готовили, Владимир Иванович.
На площадке появились Немчинов и Данько. Оба приветливо поздоровались с Годуновым, как будто не было недавней истории. Мастер повел их к печи.
Марина Николаевна стояла в стороне, чтобы не наглотаться газа. Пришли Вишневский и Гребнев, остановились возле Марины Николаевны.
Только Сазонова нигде не было видно.
Тревожное чувство ожидания владело всеми. Рабочие двигались молча, сознавая важность происходящего. Электровозы замедляли ход, проходя мимо печи, и машинисты с любопытством оглядывали собравшихся.
Появился Сазонов. Губы у него были твердо сжаты, лицо замкнутое, неприветливое.
— Попрошу всех лишних людей с площадки удалиться! — распорядился он.
Все, за исключением Фомичева и Сазонова, спустились вниз и столпились возле навеса с запасными частями. Тут же стояла группа рабочих — ватержакетчиков, ожидавших результатов взрыва.
— Где же Годунов? — нетерпеливо спросил Сазонов. — Можно начинать, Владимир Иванович?
— Начинайте…
Из-за печи показался Годунов.
— У меня все готово.
— Пора, Годунов, — сказал Фомичев. — Как условились: не больше двух зарядов в один прием. Если взрыва не будет, к печи не подходить. Через десять минут начинай.
Выключили на печи дутье. На площадке стало тихо. Электровоз, подходивший с составом руды, остановился и, подавая тревожные сигналы, стал медленно оттягиваться назад.
Годунов пошел к печи. Двое рабочих последовали за ним.
Годунов наклонился, заглянул в печь, выпрямился. Рабочие подали ему заряд, насаженный на длинную пику. Мастер быстро опустил его; таким же рассчитанным движением опустил второй — все трое отскочили от печи. Раздался взрыв. Сноп искр и кусочки раскаленной спекшейся шихты вылетели на площадку. Все трое подбежали к печи, повторили
операцию. Новые взрывы. И так несколько раз.«Должно все пройти хорошо», — подумал Фомичев. Он провел рукой по влажному лбу и посмотрел на Сазонова. Инженер напряженно следил за действиями Годунова.
Мастер и рабочие зашли с другой стороны печи. Теперь их уже не было видно, только слышались время от времени взрывы, и опять вылетали на площадку снопы искр и раскаленные куски шихты.
Произошла какая-то заминка. Фомичев и Сазонов тревожно переглянулись.
— Что такое? — пробормотал главный инженер.
Он двинулся к печи.
— Владимир Иванович! — предостерегающе сказал Сазонов, схватив его за рукав.
— Пустите…
Но в это время из-за печи вывернулся Годунов, увидел инженера и предостерегающе махнул рукой:
— Назад!
Раздался самый сильный взрыв. Фомичева и Сазонова осыпало искрами и раскаленной пылью.
— Все! — торжествующе крикнул Годунов.
Инженеры побежали к печи.
Стоявшие внизу слышали только взрывы, чередовавшиеся через разные промежутки времени. Напряженное ожидание исхода опыта не покидало их. Когда сверху крикнули: «Все!» — они, толкая друг друга, побежали к лестничке.
Годунов, стоя рядом с инженерами, рассказывал:
— С правой стороны очень крепкая корка оказалась, как приваренная. Сделали два взрыва — не отстает. Тогда я заложил двойной заряд. Сорвало!
Немчинов и Данько первыми поднялись на площадку. Их встретил возбужденный Сазонов.
— Кажется, все в порядке, — доложил он директору и парторгу.
Подошли Кубарев и Годунов.
— Теперь у вас есть все возможности показать превосходную работу, — сказал Данько, обращаясь ко всем троим. — Начинайте в цехе соревнование за самые высокие технические показатели, открывайте лицевые счета в фонд пятилетки. Товарищ Сазонов поможет вам в этом. Ведь поможете, товарищ Сазонов?
— У нас уже идет соревнование, — нехотя ответил Сазонов.
— Какое же это соревнование — без огня и страсти? Нет у вас подлинного соревнования. Вот теперь самое время по-настоящему начать его. Ведь вы славно работали, умеете работать, были совсем недавно первыми в рядах соревнующихся.
Фомичев, довольный, осматривал печь. Глыба холодных материалов отошла от печной кладки и распалась на крупные куски. С силой гудел в печи воздух, языки зеленого пламени, радуя сердце, вихрились на поверхности. Теперь только усилить тепловой режим — и ватержакет «пойдет». Словно тяжелый груз свалился с плеч Фомичева.
Подошел Годунов.
— Поздравляю, — сказал взволнованно Фомичев и крепко пожал руку мастера.
Обойдя печь и вернувшись на верхнюю площадку, Фомичев увидел Сазонова и Марину Николаевну. Директор и парторг ушли домой.
— Видишь, как все хорошо получилось, — сказал Фомичев. — Ведь можно было обойтись без остановки печи.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — сдержанно заметил Сазонов. — Посмотрим, как в работе печь себя покажет.
— Это уж от тебя зависит. Годунов! — крикнул главный инженер, заметивший мастера. — Теперь домой — отдыхать.