Звезда победы

— Надо, Годунов, подумать о помощи и другим сменам, — сказал Фомичев. — Пора весь цех поднимать.

— Уж думал, Владимир Иванович, — подхватил Годунов. — Очень надо. Да один в поле не воин.

Это был упрек и Фомичеву, и главный инженер замолчал.

В отражательном цехе тоже все было спокойно в этот субботний вечер. Фомичев застал там очередной выпуск. Распоряжался у печи мастер Коробкин. У него было красное возбужденное лицо.

Фомичев вместе с ним проверил температуру печи.

— Сомневался ты, Толя, в своих силах. Справляешься отлично, — поощрительно сказал Фомичев. — В первые помощники Петровича выходишь.

— Устаю, Владимир Иванович, — признался Коробкин.

— Понятно — новые обязанности, новые заботы. Привыкнешь — уставать перестанешь. Поднимает Петрович проплав.

— Осторожничает. С печи глаз не сводит. Каждую смену в цех заходит. Скоро, наверное, зайдет.

— Советуйся с ним чаще. Печь он знает хорошо.

В диспетчерской Фомичеву доложили о делах на всех участках: везде работа шла нормально.

Луна стояла высоко в чистом и ясном небе, когда Фомичев вышел из диспетчерской. Заводский двор, залитый ярким светом, был незнаком. Блестели ниточки рельсовых путей, льдисто сверкало железо на крышах и асфальтовые дороги на земле. Вдали лунное сияние отражалось на обнаженных скалах. Черными зубцами вставали Каменные Братья.

В поселке Фомичев свернул на улицу, которая шла параллельно заводу. Лунный свет заливал одну ее сторону, другая лежала в чернильной тени домов. Светлая половина улицы казалась безлюдной; на черной слышались голоса людей и женский смех.

Возле дома Сазонова главный инженер остановился. Уже давно он не бывал здесь и не знал, как встретят его. «Стоит ли входить?» — заколебался Фомичев. Но это колебание продолжалось не больше минуты. Фомичев решительно поднялся на второй этаж и позвонил.

Дверь открыла Люся — жена Сазонова.

— Володя! — оживленно сказала она. — Вот неожиданный гость. Входи!

Она была небольшого роста, хрупкая, но энергичная и резкая. На ней было светлое платье. На кисти тонкой руки Фомичев заметил чернильное пятно. Ему очень нравилась эта маленькая Люся. Он был искренно рад ее видеть. Между ними существовали короткие приятельские отношения.

— Костя ушел в магазин, — говорила Люся, входя с ним в комнаты. — Но надеюсь, ты до него не сбежишь?

— Что ты, Люся, — беспечно, как и в давние времена, сказал Фомичев. — Я тебя так рад видеть. Ведь мы давно не виделись.

— Ты не очень-то рвался к нам.

— Дела, дела, Люся. — Он увидел на столе тетради и учебники и перевел разговор на другую тему. — Как, ты все еще возишься с учебниками?

— Нет, нет… Это я сама занимаюсь. Осенью сдаю экзамен за четвертый курс.

Сазонов женился в тот год, когда Фомичев приехал на завод из армии. Люся, оставив университет, приехала к Сазонову и поступила в школу. Однако университет она не бросила, решив экстерном сдать за все курсы.

— Ты, Люся, молодец, — искренно сказал Фомичев. — Хватает у тебя силы на работу, на занятия.

Люся убрала бумаги со стола, села напротив Фомичева и серьезно и строго глядя ему в глаза, спросила:

— Теперь расскажи, что с Константином? Почему он стал таким нервным, раздражительным? Я так хотела видеть тебя в эти дни. Я ничего не понимаю. У Константина такой вид, как будто он двойку получил.

— Поэтому я и пришел к вам. У него действительно двойка.

— За что?

— За поведение и за успехи.

— Что-нибудь очень плохое? — веселость ее исчезла. Она тревожно смотрела на Фомичева.

— Об этом долго рассказывать.

— Поэтому ты перестал бывать у нас? — продолжала она допрашивать его.

— Видишь ли, — начал нерешительно Фомичев.

Раздался звонок, и Люся пошла открыть дверь.

Фомичев слышал, как она весело и громко сказала: «Костя, а у нас гость. Ты не угадаешь — кто? Володя!» После этого стало тихо. Потом послышался шопот, словно Сазонов в чем-то уговаривал Люсю.

В комнату вошел один Сазонов и спокойно, словно между ними были прежние отношения, протянул руку Фомичеву.

Но в этом спокойствии таилась враждебность. Фомичев понимал, что этот разговор будет иметь большие последствия; очевидно, понимал и Сазонов.

— Давно я у вас не был, — сказал Фомичев, раскуривая трубку и внимательно вглядываясь в полное и как-будто спокойное лицо Сазонова.

— Да, очень давно, — подтвердил Сазонов. — Но не я в этом виноват.

— Не будем искать, кто виноват. Я хотел сегодня закончить некоторые разговоры.

Сазонов иронически улыбнулся.

— Я ошибся. Думал, что ты пришел так, как приходил и раньше — на чашку вечернего чая. Оказывается, пришел не товарищ, а главный инженер, — с вызовом сказал он и встал.

Вошла Люся и, увидев холодные, почти враждебные лица мужчин, нерешительно остановилась у двери.

— Я вам мешаю? — спросила она.

— Мне — нет, — ответил Фомичев.

Сазонов молча подвинул Люсе стул, и она села.

— Так я слушаю, — повернулся он к Фомичеву.

— Напомню наш последний разговор.

— Я его отлично помню.

— Тем лучше…

— А какое это имеет значение, — перебил его Сазонов раздражительно. — Стоит ли выяснять наши отношения? Они ясны. — Глаза его потемнели, и он нервно переложил с места на место книгу на столе. — Отвечу прямо: меня обошли на заводе.

— Завидуешь? — спросил Фомичев.

— Может быть… Тебя устраивает такой ответ?

— Костя, что ты говоришь? — ужаснулась Люся. — Какие нелепости… — Все лицо ее покрылось от волнения пятнами. Она жалкими глазами смотрела то на мужа, то на Фомичева, словно у него просила помощи.

— Тяжелым ты стал человеком, — произнес Фомичев. Он не ожидал такого прямого признания. — И не играй в цинизм. К тебе это не идет.

— Скажи, чего ты ждешь от меня?

— Многого. Хочу, чтобы ты переломил себя и стал таким инженером, который может вести цех.