Звезда победы

— Американское командование настаивает на выдаче Штейнгартена, — быстро произнес переводчик. — Штейнгартен есть преступник и должен быть в тюрьме.

Лухманцев с тревогой смотрел на лейтенанта.

— Профессор Штейнгартен, — медленно и сухо сказал Шакурский, — является австрийским подданным. Почему же американские военные власти настаивают на его выдаче?

— Он нарушил американские законы.

— Разве законы Америки действуют и в Австрии?

— Эта страна под опекой Америки, — сердито сказал переводчик.

— Я веду переговоры не с вами, а с майором, — резко заметил Шакурский. — И будьте добры, скажите майору, что законы моей страны, которую я представляю, осуждают всякие действия против антифашистов, наоборот, — охраняют людей, которые любыми доступными им средствами боролись с фашизмом. И мне стыдно за американский военный суд, который мог бросить Штейнгартена, как при нацистах, в тюрьму. Может быть это грубо, но это так.

Переводчик перевел, и Вульф деревянно рассмеялся. Он похлопал Шакурского по плечу и что-то сказал переводчику.

— Он просит передать, — сказал переводчик. — Это политика. Его она не интересует. Преступник, нарушивший американские законы, должен быть возвращен в тюрьму. Майор и вы — солдаты. Оба вы выполняете свой солдатский долг. Майор уверен, что вы выполните свой солдатский долг.

— Да, я выполню его, — произнес Шакурский. Он начинал сердиться. — Мой воинский долг приказывает мне отказать в выдаче профессора Штейнгартена. Ни майор, ни я не имеем права судить австрийцев. У них есть свой суд. Он разберется в деле Штейнгартена.

Переводчик и майор посовещались.

— Ваше последнее слово? — спросил переводчик.

Каменное лицо майора Вульф было неподвижно. Казалось, что весь ход переговоров его мало интересует.

— Последнее.

Переводчик и майор опять обменялись несколькими словами.

— До свиданья! — переводчик надел шляпу.

Шакурский ничего не ответил.

Майор, выкинув языком сигарету изо рта, не прощаясь, пошел к виллису и, опять согнувшись, как нож, влез в кабину и втянул ноги. Припрыгивая, перебежал лужи переводчик, вскочил в машину и захлопнул дверцу.

На полном газу машина круто развернулась у дома заставы и стремительно помчалась по дороге, разметывая лужи.

Лухманцев облегченно вздохнул.

Он взглянул на небо. Над Австрийскими Альпами все еще шел дождь. Темные тучи закрывали горизонты. Этот дождь мог продолжаться неделю-две. Но в любой день могли рассеяться тучи, и тогда с вершин гор откроются далекие цветущие долины альпийских предгорий.