Звездный Июль

Да чего проще!

Я сделала вид, что руки у меня не дрожат. Я просто очень тороплюсь.

Хорошо, что он не в голос надо мной сейчас смеялся!

– Теперь всё? – обречённо спросила я, когда нижняя пуговица, которая находилась ниже пояса, тоже была застегнута.

– А заправить?!

Я закрыла глаза и заставила себя успокоиться.

В конце концов, это даже не приставание.

Тем более, не грязное.

Просто нужно просунуть рубашку в брюки.

Между стальными мышцами горячего мужчины и его брюками.

Просто просунуть.

И сбежать в свой угол.

Я затолкала ладонь туда .

Грудь внезапно вновь обрела такую чувствительность, будто не я его трогала сейчас, а он меня.

От этой мысли между ног стало влажно и горячо, но я сжала зубы, вытянула руку и сунула снова.

Туда.

Вниз.

Спереди.

Рука коснулась чего-то твёрдого, и Хогер вздрогнул:

– Будь осторожней, - с предупреждением и… обещанием, как мне показалось, шепнул он.

– Простите!

Я быстро вынула руки и сунула их дальше, к бокам. И ещё. А ещё нужно было на спине заправить. А для этого мне пришлось практически обнять его и прижаться к маэстро грудью.

Он, кажется, даже дышать перестал.

Видимо, боялся, что я ещё чего-нибудь коснусь не того по неопытности.

Он дышал у меня над ухом – редко, ппрерывисто, будто пытался контролировать выдох.

Наверное, я бесила его своей неловкостью.

– Теперь всё? – Мой голос осип от смущения.

Он молчал.

В тишине было слышно, как он сглотнул слюну.

– Вам принести попить? – Идея сбежать из ставшей вдруг тесной комнатки стала чрезвычайно привлекательной.

– Нет.

Хогер уставился мне на губы.

В рот отчего-то хлынула слюна, и я проглотила её.

– Грейс.

– Слушаю.

– Мне нужно, чтобы ты меня не слушала.

– Совсем?! – Да я с радостью!

– Мне необходимо подготовиться к концерту.

– Конечно. Мне выйти? – Я полуразвернулась в сторону двери.

– Нет. Грейс. Сейчас ты должна кое-что сделать, - с неприкрытым намёком произнёс музыкант.

– Ещё что-то… надеть?

И главное – куда?

– Скорее, наоборот, - усмехнулся Хогер и посмотрел мне в глаза так, что внутри всё перевернулось и тревожно заныло за грудиной. – Когда ты подписывала договор, ты же прочитала, Грейс, что должна создавать мне условия для успешных выступлений и формировать в глазах общественности мой позитивный образ?

Я не была уверена, что там было написано именно так. Дословно. Но что-то подобное определённо было.

Должно было быть.

По логике.

Я кивнула.

– Приступай. – Он посмотрел себе вниз.

Я проследила за его взглядом.

Взгляд упёрся во внушительный выступ в штанах, которого раньше не было. Определённо, если господин Хогер выйдет к общественности прямо так, у неё возникнут любопытные вопросы.

Хотя не факт, что на имидже они отразятся в худшую сторону.

Скорее наоборот.

Я неоднократно слышала, как дамы с восторгом отзывались о больших размерах в том самом месте, где у маэстро заметно выпирало. Очевидно, в этом смысле он был одарён не меньше, чем в творческом смысле.

Может, даже больше. Как тут сравнить?

– Гре-ейс! Мне необходимо напомнить о том, что неустойка в случае проблем, возникших из-за ненадлежащего исполнения ваших обязанностей, ложится на ваши плечи?

– Я с трудом оторвала взгляд от выпуклости в паху и подняла его к лицу звезды. В глазах ледяной сталью проступало предупреждение. – Ты же понимаешь, что я не могу так выйти в зал?!

Сквозь липкий страх и смятение я пыталась прикинуть размеры неустойки.

Они явно превышала размеры проблемы, которую надлежало решить.

Многократно.

– Это… вам… сильно мешает? – с трудом проговорила я, вновь прилипая взглядом к… проблеме.

Маэстро фыркнул:

– Обычно помогает! Грейс! Время идёт! Давай быстрее!

– Но… А как?..

– Обычно. Встаёшь на колени. Расстёгиваешь брюки… Ну и дальше сама знаешь. У тебя же богатый опыт.

В области артефакторики.

А именно в этом опыта у меня не было совершенно.

Но мысль о неустойке за концерт, сорванный в Императорской опере, придала решительности. Я опустилась, потянулась руками к ремню, и тут меня охватил такой шквал эмоций, что я в растерянности подняла взгляд к маэстро.

Его зрачки стали огромными, заполнив почти всю радужку. И он смотрел мне прямо в душу, выкручивая и выжимая её изнутри. И наполняя незнакомыми ощущениями: предвкушением, торжеством, жаждой, страданием, страхом…

Хотя страх был и раньше.

Но теперь он стал немного другим.

Весь этот коктейль мешал сосредоточиться, и я разорвала зрительный контакт.

Я справлюсь!

У меня всё получится!

Между неустойкой и собственной лавкой я определённо выберу лавку. Даже если ради этого придётся сделать что-то… неприличное.

…Кажется, всё то, что отжалось из души, стекло вниз…

Туда, где сейчас предательски сжалось.

Наконец мне удалось справиться с пряжкой, затем с пуговицей. А дальше, видимо, маэстро надоели мои копошения. Одним движением он спустил брюки вместе с бельём, и прямо в лицо мне упёрся… он .

Девчонки, хихикая, называли его словом « член », видимо, намекая на важность органа для мужчин. Вроде «член Палаты Лордов». Я видела член у мужчин на древних статуях и картинах. Но там он был совсем маленький. И висел.

А этот был огромный.

И торчал.

– Руку дай! – потребовал Хогер, протягивая ладонь.

Я подняла кисть в смутной надежде, что маэстро понял: толку от меня нет никакого, и лучше послать за какой-нибудь более смышлёной блондинкой.

Но я не угадала.

Рука у звезды оказалась практически такой же ледяной, как у меня.

Зато член был горячий!

Маэстро положил мою ладонь на него, сверху свою, и вынуждил провести по его поверхности снизу вверх и обратно. Кожица оказалась гладкой и нежной, а сам орган был таким твёрдым, будто внутри находилась кость. Хогер сделал ещё одно движение моей рукой, только с нажимом, и обнажил тёмно-розовый утолщённый кончик.