Звездный поход

–  Слушаюсь, сэр.

–  Личную ноту катуллианскому послу. Его сын - в безопасности.

–  Капитан… сэр, - нерешительно сказал Чехов.
– Мне кажется, я знаю одну из них. По крайней мере, голос ее я узнал. Ее имя - Ирина Галлиулина. Мы вместе учились в Академии Звездного флота.

–  Кто-то из этих учился в Академии?
– недоверчиво спросил Кирк.

–  Да, сэр. Она бросила учебу. Она…

Чехов недоговорил. Несмотря на его акцент и самообладание, было очевидно, что некое чувство к этой девушке до сих пор бередит его душу.

Кирк бросил взгляд на входящего Спока, а потом снова обратился к Чехову.

–  Вы хотите увидеться с ней? Разрешаю вам покинуть пост.

–  Благодарю вас, сэр.

Он быстро встал и вышел; его место занял другой член экипажа.

Кирк повернулся к Споку.

–  Они в лазарете?

–  Да, капитан.

–  Вы всерьез верите, что Эдем существует?

–  Многие мифы основаны на чем-то реальном, капитан. К тому же разума они не лишены. Доктор Севрин…

–  Их предводитель? Человек в халате?

Спок кивнул.

–  Доктор Севрин был блестящим инженером на Тибуроне и интересовался акустикой, связью и электроникой. Когда он положил начало движению, с которым мы сейчас столкнулись, его уволили с работы. Младший Рэд унаследовал необычайные способности своего отца к изучению космоса.

–  Но они отвергают это - все, что им дает современный уровень развития технологии - и ищут первобытного.

–  Многие чувствуют себя неловко среди того, что мы создали, - сказал Спок.
– Это почти животный бунт. Какое-то глубочайшее отвращение к развивающемуся строго по программе обществу, ко всеобъемлющему планированию, к стерильным, искусно сбалансированным атмосферам. Они алчут Эдема, где вечно Весна.

–  Нам всем этого иногда хочется, - задумчиво ответил Кирк.
– Может, это память предков о пещерах…

–  Да, сэр.

–  Но мы не крадем крейсеров и не ведем себя, как беззаботные дети. Что заставляет вас так сочувствовать им?

–  Это не столько сочувствие, сколько любопытство, капитан. Желание понять. Кроме того, они ощущают себя чужими в своих собственных мирах. Это чувство мне знакомо.

–  Гм-м. А что это значит - “Герберт”?

–  Это нечто нелестное, сэр. Так звали одного мелкого чиновника, известного своей закоснелостью и ограниченностью.

–  Понимаю, - сухо произнес Кирк.
– Постараюсь быть менее ограниченным, чем тот чиновник. Правда, они делают это затруднительным.

В приемной диагностического кабинета находилось лишь пятеро из шестерых, когда вошел Чехов. Четверо развалились на полу, слушая юнца с плутовским лицом, который настраивал какой-то инструмент, похожий на цитру. Удовлетворившись полученным результатом, он взял несколько аккордов и начал негромко напевать.

Когда ищешь новую землю,

Когда теряешь дорогу,

Когда ищешь добрую землю,

Когда собьешься с пути,

Не плачь, не плачь.

Ох, нет у меня меда и нет сливок,

Но та мечта, что во мне - не просто мечта.

Она будет жить, не умрет.

Она будет жить, не умрет.

Однажды я встану посреди мечты,

Посмотрю, как она сияет вокруг меня, и скажу:

Я здесь! Я здесь!

В этой новой стране,

В этой доброй стране,

Я здесь!

–  Браво, Адам, - сказал один из слушателей. Раздался шелест аплодисментов.

Чехов откашлялся.

–  Простите, есть среди вас Ирина Галлиулина?

–  Она на обследовании, - ответил Адам. Ударив по струнам, он пропел:

Хрустну пальцем шутки ради

И подпрыгну ради смеха,

Получу все справки сразу

От Маккоя - вот потеха!

–  Вы знаете Ирину?
– спросил кто-то еще. Чехов кивнул.

–  Послушай-ка, скажи мне, - начал Тонго Рэд.
– Почему вы, люди, носите всю эту одежду? Как вы в ней дышите?

Сестра Чепел вышла из лазарета в сопровождении двоих санитаров. Оглядев потенциальных пациентов, она показала на Севрина:

–  Вы - следующий.

Севрин обмяк, впадая в забытье. Чепел кивнула санитарам, которые прошли к нему и, подхватив безвольное тело, потащили его в лазарет. Почти сразу же оттуда вышла Ирина.

–  Ирина, - сказал Чехов.

Не выказав удивления, она улыбнулась своей обычной загадочной улыбкой, которая редко покидала ее лицо - но за которой скрывалась настороженность.

–  Павел Андреевич, - спокойно сказала она.
– Я была уверена, что мы именно так неожиданно встретим друг друга.

–  Ты знала, что я был на “Дерзости”?

–  Слышала.

–  Ирина… почему… - он осекся, увидев, что на него устремлены все глаза.
– Пойдем.

Он вывел ее в пустой коридор и некоторое время смотрел на нее, разглядывая причудливый короткий наряд, длинные волосы, весь ее почти неряшливый вид. Когда он наконец заговорил, в голосе его ясно слышалось что-то похожее на гнев.

–  Как ты могла сотворить с собой такое? Ты же была ученым. Ты была… приличным человеком. А теперь полюбуйся на себя!

–  Да ты сам-то на себя посмотри, Павел, - спокойно сказала она.

–  Почему ты это сделала?

–  А ты почему?

–  Я горжусь собой таким, какой я есть. Я верю в то, что делаю. Можешь ли ты сказать о себе то же самое.

–  Да.

На мгновение ее голос затвердел, но потом всегдашняя улыбка вернулась к ней. Чехов взял ее за руку и они направились к ближайшему холлу.

–  Мы не должны так ранить друг друга. Мы должны встретиться с радостью. Сегодня, когда я узнала, что за нами следует твой корабль, я подумала о тебе, я гадала, каким я тебя увижу. Я так много всего вспомнила… Даже в этой униформе я вижу того Павла, которого знала раньше. Счастлив ли ты тем, что делаешь?

–  Да.

–  Тогда я принимаю то, что ты делаешь.

–  Ты даже говоришь, как они.

Мимо них прошли какие-то люди из экипажа “Дерзости”, обернувшись на ходу, чтобы еще раз посмотреть на странную парочку. Чехов завел Ирину в холл.

–  Почему ты ушла?
– спросил он.

–  Это ты ушел.

–  Я вернулся, чтобы найти тебя. Я искал, искал… Куда ты подевалась?

–  Я была в городе. С друзьями.

–  Ты никогда не чувствовала того же, что и я. Никогда.

–  Чувствовала.