Звездный поход
Шрифт:
– Тебе просто нечем так чувствовать. Даже когда мы были близки, ты была не со мной. Ты думала о чем-то другом.
Она покачала головой, все так же улыбаясь.
– Тогда почему ты меня сторонилась?
– Потому что ты не одобрял моего поведения. Совсем как сейчас. Ох, Павел, ты всегда был таким… Таким правильным. А в глубине души отчаянно хотел быть другим. Уступи себе. Ты станешь счастливее, вот увидишь.
– Иди-ка ты к своим друзьям, - мрачно сказал Чехов.
И она тут же ушла, все с той же доводящей до бешенства улыбкой. Судя по доносившемуся из коридора гулу, у лазарета, похоже, начинался
Шум исходил из приемной лазарета, где происходило нечто, весьма напоминавшее рукопашную. Прибывшие с “Авроры” пытались проникнуть внутрь, стараясь одолеть противодействие сестры Чепел и двоих стражей порядка. Все они громко, сердито кричали, требуя, чтобы их впустили и чтобы им позволили увидеться с Севриным.
Кирк вышел из лифта и протиснулся сквозь толпу, не преминув бросить на Чехова красноречивый взгляд: “А ты тут какого черта?!”
– Герберт, Герберт, Герберт, Герберт, Герберт…
Двери лазарета автоматически закрылись за Кирком и сестрой Чепел, милостиво приглушив звук.
– Я думала, все такие звери давно в клетках, - сказала Чепел.
Севрин с вызывающим видом сидел на койке; два санитара были готовы его схватить. Маккой, по-видимому, заканчивал какую-то сложную диагностическую процедуру.
– Что тут у тебя, Кощей?
– Да есть загвоздочка. Этот твой приятель отказывался проходить медосмотр. А теперь выясняется, что у него были на то причины.
– Я отказываюсь принимать на веру то, что вы якобы обнаружили.
– А что вам еще остается?
– Все эти ваши находки суть плоды предубеждения, но не науки.
– Я не знаю, что собирался делать этот человек на некой первобытной планете, - продолжил Маккой.
– Предположим, что таковая существует. Но я могу рассказать тебе, что было бы, если бы он там высадился. Не прошло бы и месяца, как этих “первобытных” осталось бы так мало, что им не под силу было бы даже хоронить умерших.
– Вздор, - сказал Севрин.
– Вздор.
– Хотел бы я, чтобы так оно и было. Есть, Джим, такая скверная маленькая козявка, эволюционировавшая в последние несколько лет. Его произвела на свет наша асептическая, стерилизованная цивилизация. Synthococcus novae. Он смертелен. Мы можем провести иммунизацию к нему, но пока еще не побили его окончательно.
– Вы нашли у него этот микроорганизм? Он болен?
– спросил Кирк.
– А остальные?
– У остальных этот микроб не обнаружен. Да и он не болен. Он - носитель. Помнишь свою древнюю историю? Мэри, разносившую брюшной тиф? Он иммунен к своему микробу, как была она иммунна к своему. Но он носит в себе болезнь, распространяя ее среди окружающих.
– Команда - в опасности?
– Может, и нет. Все мы, до того как ступили на борт, прошли иммунизацию максимально широкого спектра. Полагаю, что и его друзья тоже свое получили. Но все же необходима полная программа ускоренной иммунизации. Мне придется обследовать каждого, находящегося на борту. Может быть кому-то он уже передал своего микроба. До тех пор, пока это не сделано, этого парня следует держать в полной изоляции.
– Это возмутительно, - сказал Севрин.
– Со мной все в порядке. Вы меня не изолируете, вы меня в тюрьму сажаете. Изобретаете преступление, признаете меня виновным,
– Не хотите ли сами произвести анализы, доктор?
– Ответа не было.
– Вы знали, что вы - носитель, еще до того, как пустились в дорогу, не так ли?
– Нет!
– Тогда почему вы воевали против этого обследования?
– Это было посягательство на права личности…
– Ой, не говорите так красиво.
– Изолируйте его, - сказал Кирк.
– Будь готов к протестам его друзей. Они горластые…
– Готов, готов.
В коридоре все так же было полно народу; четверо спасенных с “Авроры” (недоставало одной из девушек) сидели или лежали, развалясь, на палубе; меж ними стояли Сулу, Чехов и еще несколько членов экипажа. Демонстранты опять скандировали, но на этот раз - каждый свое:
– Даешь Эдем!
– Свободу Тону Севрину!
– Джеймс Кирк - недоумок!
– Маккой - коновал!
Сулу разговаривал с одной из девиц в промежутках между лозунгами. Он выглядел смущенным, но зачарованным. Поэтому никто и не заметил, как вышел Кирк.
– Ты им не принадлежишь, - говорила Сулу девица.
– Ты знаешь, чего мы хотим. Да ты и сам того же хочешь. Будь с нами!
– Откуда ты знаешь, чего я хочу, Мэвиг?
– Ты молод. У тебя молодые мысли, брат.
Протянув правую руку, она дала ему яйцо.
– Мистер Сулу, - раздался резкий голос Кирка.
Сулу вздрогнул, на мгновение застыл от смущения, а потом поспешно вернул Мэвиг яйцо.
– Объяснитесь, мистер Сулу.
– Тут нечего объяснять, сэр.
Кирк обернулся к остальным протестующим, которые, увидев его, зашумели еще громче.
– Доктора Севрина отпустят, как только мы убедимся, что это не опасно с медицинской точки зрения.
– Герберт, Герберт, Герберт, Герберт…
Не обращая на них внимания, Кирк большими шагами направился к лифту, переступая через лежащие тела; рядом шел Гулу. За ними последовал Чехов. Когда он проходил мимо Ирины, она соблазнительно откинулась на спину.
– Не оставайся с Гербертом. Будь с нами. Ты станешь счастливее. Иди к нам, Павел.
– Сомкнись с нами, Павел, - сказал Адам.
– Будь с нами.
– Сомкнись с нами, Павел. Сомкнись с нами, Павел.
Адам коснулся струн своего инструмента и запел:
Кремень-человек заточает мой разум в тюрьму,
Судья стучит молотком, говоря:
Не брать на поруки.
И я оближу его руку, и завиляю хвостом…
К счастью, тут открылись двери лифта, и Кирк, Сулу и Чехов спаслись бегством.
На мостике все шло как обычно: Спок был за старшего, и вообще там сейчас был ну прямо тихий приют. Чехов и Сулу прошли к своим постам. Но прежде чем уселся Кирк, включился сигнал переговорного устройства.
– Инженерная служба - мостику, - прозвучал голос Скотта.
– Здесь Кирк.
– Капитан, я только что был вынужден выгнать отсюда одну из этих… как их бишь там… босоногих. Она вошла, наглая, как… и попыталась подстрекать моих людей к недовольству.
– Ладно, Скотти, - он выключил интерком и повернулся к Споку; его раздражение наконец-то начало прорываться наружу.
– Мистер Спок, я, видимо, не способен общаться с этими людьми. Как вы думаете, вы сможете убедить их вести себя в рамках дозволенного?