Звездочка миллиардера. Это моя дочь!

Кажется, это успокоительное не работает. Иначе у меня не осталось бы сил.

Похоть застилает разум, и я готова забраться на Глеба, сесть на него и целоваться часами. Но он с моими планами не согласен. Ладони пропадают с лица, несутся вниз, на талию.

Железная хватка появляется на моём теле. Толика паники прокатывается по нутру.

Он сейчас всё прекратит? Но он ведь это и начал!

Пара движений, я не сопротивляюсь — и меня кидают на постель.

Я лежу на мягких простынях, ощущая на себе горячий взгляд Пожарского, стоящего у кровати.

Говорящая фамилия, чёрт возьми.

Кто бы мог подумать, что я свяжусь с человеком, однажды ворвавшимся в мою квартиру? Он угрожал мне, пытался забрать дочь, а теперь… Мне с ним так комфортно и не страшно, что всё, происходящее наяву — правда.

Глеб, словно оттягивая каждую секунду, медленно снимает с себя футболку. Жалит своим изучающим взглядом каждый дюйм моего тела. От декольте халата до бёдер, которые уже видны из-под ткани.

Стиснув ноги, тяжело дышу.

— Люб, — выдыхает моё имя. И только от одного его голоса волоски на затылке встают дыбом, а внизу живота зарождается тепло. — Я тебе говорил, что у тебя красивая фигура?

Закусываю губу и игриво отвечаю:

— От вас, господин сексист, комплиментов не дождёшься. Поэтому нет, не говорили.

— Можешь официально снять с меня этот статус, — самоуверенно выдаёт, надвигаясь и нависая надо мной.

— Это почему? — отвечаю, задержав дыхание.

Как же он близко… Жар от него буквально греет меня.

— Одна девушка мне всё же нравится, — произносит он хрипловатым голосом.

И вновь прижимается ко мне, и наши губы встречаются с новой силой. Я ощущаю, как его руки нежно скользят по моим плечам, словно изучают. Это возбуждает меня, и я отвечаю ему, обнимая в ответ.

И мой мир сужается до нас двоих. Больше нет никаких проблем. Только мы.

Языки сталкиваются в поединке, как и наши руки. Я трогаю его — но он ловит их, прижимает к покрывалу. Не даёт мне проявить себя.

Прерываю поцелуй в возмущении:

— Эй, я не хочу быть бревном в постели, — шепчу, пытаясь высвободить запястья.

— Ты просто хочешь потрогать меня, пока есть возможность. Я хочу тебя её лишить. Чтобы ты сделала это в следующий раз.

И улыбается. Хитро так, порочно…

— Ах ты… — понимаю, к чему он клонит. Намёк на повтор. Что сегодня — не последняя наша ночь. Если, конечно, я захочу его потрогать ещё… Придётся повторить.

Может быть, может быть…

— Наконец-то оторвусь на тебе по полной, — встаёт, всё же отпуская мои ладони. Садится на мои бёдра, утыкаясь коленями в постель. Ведёт большим пальцем по своим губам, дразня меня.

А затем легко дёргает за пояс моего халата, распахивая его.

И на лице появляется довольная улыбка, которую тут же хочется стереть с лица! Но я смущённо желаю прикрыть грудь, которую он уже несколько раз видел.

И не только её…

— Смотрите на ослепните, — предупреждаю его. А взгляд мужчины скользит уже ниже… Прямо мне между ног, отчего я сильнее стискиваю бёдра.

Он впервые видит меня настолько голой… Хотя уже и трогал меня там, где всё горячо.

— Ты о чём? — наклоняется, припадая к моей груди. Так неожиданно, что я выгибаюсь и мычу от удовольствия.

— Фары… Слепят. Вам.

Тихий бархатный смех отдаётся вибрацией в моём теле.

— Неудачные слова, согласен, — оставляет влажный след на коже языком. Меня пронизывает дрожь, и я молюсь, чтобы эта пытка быстрее кончилась. — Ты так мило перешла на «вы».

Опять хочется провалиться сквозь землю.

Но стыд быстро проходит, когда я сильнее ловлю возбуждение.

Пальцы Глеба скользят вниз, к бёдрам, оказываются между моих ног.

И я думаю только о том, как бы не задохнуться.

Мамочки… Вот это…

— М-м-м, — не сдерживаясь, мычу вслух. Тут же подношу ладонь к губам, прикусываю указательный палец. Не дам ему насладиться этими звуками! Да это он ещё будет просить близости после подобного!

— Хоть теперь будешь описывать нормальный секс в своих книгах.

Щёки стыдливо покрываются румянцем.

— Ты… читал?..

— Не используй, пожалуйста, слово «естество». Меня на смех пробило, а не на возбуждение.

— Ой, всё, уходи, — толкаю его в грудь. — Ты только и делаешь, что меня обижаешь! И вообще, это наверняка был…

Я замираю, не в силах говорить.

И прикрываю глаза.

Чудесные пальцы Пожарского делают такое, о чём я и не подозревала.

Ещё чуть-чуть…

Я жмурюсь, готовая уже почувствовать выстрел наслаждения.

— Что там было? — останавливается он, издеваясь.

— Черновик…

Ещё пара движений, и я вся сжимаюсь, издав протяжный стон. Пульсация между ног приятно отдаётся в каждом уголке тела.

Господи…

Это что, оргазм?..

??????????????????????????— Будем учиться писать сразу на чистовик, Сказочница, — усмехается он, вновь унося своими ласковыми движениями языком и умелыми пальцами в рай. — Всё, больше не вытерплю.

Выпрямляется, хватается за резинку домашних штанов, приспуская их.

— Будем учить синонимы вместе. Никакого «естества».

От разрядки разум медленно покидает меня, и я не успеваю засмущаться, завидев размеры Пожарского. Только испугаться.

Чувствую ладони на своих бёдрах, которые он разводит. И быстрым толчком врывается в меня, вновь унося на седьмое небо от неописуемых ощущений.

Мне открывается новый мир, который никогда прежде не знала.

Рассыпаюсь на тысячи осколков. Впервые ощущаю себя такой раскрепощённой и вновь тянусь к Глебу, желая потрогать его.

В этот раз он не отдёргивает мои ладони.

Похоть застилает глаза нам обоим. И мы плюём на всё вместе, отдаваясь друг другу. Раз за разом… Взрыв за взрывом.

Я теряю счёт времени и вскоре совсем про это забываю, лёжа рядом с Пожарским и утыкаясь в его грудь лицом.

Втянув воздух, понимаю, что всё здесь пропиталось его запахом. Даже я…

Тяжело дышу, словно после какой-то дикой гонки.

У меня никогда такого не было.

Первым моим мужчиной был Ваня. И всё у нас было по-другому. Под одеялом, без страсти, мило и невинно…