Звездочка моя!

— Ну ты даешь, твои фотографии есть во всех журналах о звездах!

— Я их терпеть не могу. Ну, то есть да, там мои мама и папа, и это понятно, они же знамениты на весь мир, но мне там делать нечего.

— Ты ведь тоже звезда! Я тебя совсем не понимаю. Ты всегда прекрасно получаешься. У тебя такая красивая одежда. Мне ужасно нравятся твои красные туфли и еще коротенькая черная кожаная курточка. Тебе так повезло!

Кажется, она ни капли не дразнится. Черная куртка мне уже маловата и жмет в подмышках. А эта девочка высокая, как я, но гораздо тоньше. Наверное, ей эта куртка будет в самый раз. Может, отдать? А вдруг она сочтет это за грубость и решит, что я веду себя надменно? А вдруг она обидится?

— Хотела бы такую же куртку? — осторожно спросила я.

— Что за глупые вопросы! — вскликнула она, при этом широко улыбнувшись.

— Ну тогда…

Но она меня перебила, и я тут же забыла о куртке.

— Я просто обожаю твою фотку, где ты совсем еще маленькая и играешь с отцом на пляже. Помнишь?

Я покачала головой.

— А ту, где ты играешь с кукольным домиком, когда Конфетка только-только родилась? Ее ты помнишь?

— Да.

— У тебя такой красивый домик, бело-розовый. Ты его уже Конфетке отдала?

Я промолчала.

— Нет, у нее своих игрушек полно.

— Он до сих пор у тебя в комнате?

— Да, в шкафу.

— Ох, какой же у тебя тогда огромный шкаф! Ты, наверное, иногда забираешься туда, когда никого нет дома, и играешь там, да? Я бы точно так делала.

Я кивнула, потому что она точно не будет надо мной смеяться. Я хочу позвать ее к себе, в свою комнату, показать ей Город-Гардероб. Уверена, ей понравится. Я бы познакомила ее с миссис Пушихой и всеми ее друзьями, мы бы вместе навели порядок в кукольном домике, потом пошли бы в торговый центр, заглянули бы на ферму, мы вместе, мы с моей подругой…

— Как тебя зовут? — спросила я.

Она помолчала, закусив нижнюю губу.

— Только не смейся, — ответила она.

— И не подумаю. Ты же не смеешься надо мной. А Солнце — ужасно дурацкое имя.

— Меня зовут Доля. Доля Уильямс.

— Очень… очень красивое имя. — Сначала я не поняла, а потом уточнила: — В одной из песен папа поет про сладкую долю.

— Да, «сладкая ты моя дооооля!», — протянула она.

Какой у нее странный, очень приятный голос, глубокий, взрослый.

И мы расхохотались.

— Представь, каково мне в школе с таким именем. Ненавижу, когда меня дразнят.

— И я ненавижу, — ответила я. Это правда. Впрочем, в моей школе Риджмаунт-хаус полно ребят со странными именами. К примеру, Христофор, или Бэмби, или Птенчик, или Сливка, или Примавера… — Школу терпеть не могу.

— И я! Но ты же можешь туда не ходить. Попроси себе частного учителя. Ведь у вас столько денег!

— Я бы с радостью! Найти бы такого, который со мной занимался только рисованием и английским.

— Ой, я тоже больше всего люблю эти предметы!

— Странно, у нас так много общего! — сказала я.

— Точно!

И судя по ее голосу, она тоже этому рада.

— Мы даже внешне с тобой похожи. Тебе не кажется?

Нет, не кажется. Да, мы обе темноволосые, но она тоньше, старше на вид и намного симпатичнее. Хотела бы я и правда быть на нее похожей.

— Может быть. Чуть-чуть.

— Нет, мы точно похожи, — говорит она, улыбнувшись во весь рот.

И тут мы услышали чей-то испуганный крик:

— Доля! Доля, где ты?

— Боже, это мама, — сказала Доля и бросилась обратно к стене: — Мама, все в порядке, я здесь. Я в саду.

— Что происходит? Что происходит? — повторяла та как ненормальная.

Доля подбежала к стене и хотела вскарабкаться, но не нашла, за что ухватиться. Она старалась как могла, но упала, расцарапав руки.

— Не надо! Тебе же больно. Иди к воротам, — быстро сказала я. — Бедные твои руки!

— Пустяки, я крепкая, не развалюсь, — ответила Доля. — Мама, ты меня слышишь? Солнце велит тебе идти к воротам.

— Солнце! Как я рада, что вы наконец встретились! — закричала она с другой стороны.

— Так ты хотела со мной встретиться?

Доля пожала плечами:

— Пусть лучше мама все объяснит. Она все сама расскажет Дэнни.

Я судорожно сглотнула. Как это она будет разговаривать с папой? Он никогда не общается с посторонними. О встрече с ним надо договариваться через Роуз-Мэй, его директора, и то он, скорее всего, не придет, если это не журналисты. Он даже с нами по утрам не разговаривает. До двенадцати мы все, даже Конфетка, не имеем права вообще приближаться к его спальне.

Я с беспокойством бегу за Долей вдоль стены. Увидев бассейн, она изумилась.

— У тебя собственный огромный бассейн! — воскликнула она. — Боже! Да он в форме гитары! Как же это круто!

— В нем немного неудобно плавать из-за всех этих изгибов, — ответила я. — Круги не намотаешь.

— Зато просто так поплавать можно. Я вот плохо плаваю. Сходила я однажды в бассейн. Меня кто-то потащил на дно, и вода залилась прямо в нос, я потом так орала. Больше ни за что не пойду. А ты можешь отдыхать в шезлонге после заплыва, загорать и потягивать пина-коладу.

— Настоящие коктейли мне пока не разрешают. Я пью только коктейль из разных соков с кусочками фруктов.

— Серьезно? Ты пьешь коктейли? А не врешь?

Доля изумленно покачала головой и, сощурившись, посмотрела на дом:

— Солнце, какой же огромный у тебя дом! Он один больше нашего квартала! А где твоя комната?

— Вон окна, в башенке.

— Я бы тоже выбрала именно ее! Она прямо как из сказки. Ты спишь вместе с Конфеткой?

— Нет, но она часто приходит ко мне ночевать. И Ас. Мне это не слишком нравится, потому что он писается.

Она засмеялась:

— Как здорово — все эти детальки, о которых никогда не напишут в журнале про звезд.

Наконец мы подошли к воротам. Там, прижавшись к железным прутьям, нас ждала мама Доли. Она еще меньше, чем показалась мне вначале, ненамного выше нас. С хвостиком она похожа на маленькую девочку, но ее неестественно бледное лицо уже все в морщинках, а глаза застывшие. С первого взгляда ее сложно не испугаться, но Доля бросилась к ней, поймала ее руки через узкую решетку, а потом погладила по хрупким плечам: